Наталья Кирилловна. Царица-мачеха - читать онлайн книгу. Автор: Таисия Наполова cтр.№ 108

Кому поведать о своих заботах и тревогах? Матушке ни-ни, Евдокии тем более: начнёт нюнить, испугается неведомо чего. А в Москве жить — как в рабстве. Будь его воля — дня бы не остался здесь. С этой свадьбой его словно в капкан заманили.

Что-то быстро-быстро заговорила Авдотья. Он покосился на неё. Слава Богу, во сне...

Стараясь не разбудить её, Пётр осторожно поднялся и, набросив на плечи безрукавный долгополый опашень, прошёл в матушкины покои. Скрипнула дверь, и раздался голос комнатной боярыни:

— Это ты встала, государыня-матушка?

Пётр молчал, и тут же послышались торопливые шаги, но он уже успел укрыться за матушкиной дверью.

Наталья Кирилловна тем временем тоже поднялась. Ей было душно, ночь прошла беспокойно. В голове теснились неясные тревожные думы. Но отчего? Сына она, слава Богу, женила, теперь надобно мыслить, как уберечь его от опасного лиха, как укрепить здоровьишко, да обдумать бы по-хорошему, как пособить ему в делах. Да мало ли что...

Натянув на себя душегрейку, Наталья подошла к окну, приотворила створку, и тотчас же в лицо ударила морозная струя воздуха. Она по-детски заинтересованно начала разглядывать морозные узоры на стекле. Иногда любила погадать по этим узорам. А что ныне? Ёлочки и какие-то диковинные деревья. Что, как не ярославские леса, куда летом норовит поехать Петруша! Добро, ежели дело отвлечёт его от Немецкой слободы. Да не ускакал бы туда с первой оттепелью, с него станется.

Она быстро оглянулась на звук знакомых шагов.

— Почто рано встал, государь мой милый? Да и чело у тебя хмурое.

— Разговор есть...

— Али жёнушка чем не угодила?

Пётр досадливо мотнул головой.

— Говорю: дело есть. Деньги нужны — верфь свою строить.

— Денег дам, ежели сам туда не поедешь. Там звери дикие и люди лихие.

— Ныне готов во всём повиноваться, матушка, лишь в делах моих не прекословь.

— Так ужели тебе самому надобно ехать в эту глухомань?

У него в сердцах вырвалось:

— А куда велишь ехать? Или быть на привязи у Дуньки да ходить по боярским домам, кланяться твоим боярыням? Или не видела, как тошно мне было на свадьбе? — И, помолчав, горестно вздохнул: — Век бы не было этой свадьбы!

При этих словах её словно бы повело в сторону. Она отыскала глазами кресло и опустилась в него. Попросила пить. Вокруг неё захлопотали боярыни, уложили в постель. Она произнесла:

— Душно. Печи жарко натоплены.

Снова приоткрыли створку окна и дали царице испить можжевелевого кваса особого приготовления, который быстро приводил её в чувство. Придя в себя, она велела боярыням выйти и взяла сына за руку.

— Тебе полегчало, матушка?

Вместо ответа она сказала:

— Не кори меня, сынок, за свадьбу. Божья воля. Думаешь, когда я шла за твоего отца, мне слаще было?

Вижу: тебе в тягость Лопухины. Но на них мы управу найдём. А Милославские у меня и теперь камнем на шее. А Лопухины — что ж, у них зубы не те, и в твои дела они мешаться не станут. А Милославские ещё на моей свадьбе пошли против меня: не хотели, чтобы я царицей стала.

— Это кто же?

— А боярыня Морозова, родня первой царицы Марьи Милославской.

— Это раскольница-то? Да какая у неё сила идти против тебя?

— В ту пору она была в большом почёте. На моей свадьбе она должна была царское титло читать. Она же, злобесия исполнившись, и на свадьбу не пришла. Чаяла этим позор на меня навести, соединилась с моими недругами, дабы ославить меня.

— Знаю, матушка, эта еретица злую смерть приняла за вину свою окаянную. Слыхал, что она вместе со своими подельницами заживо в земле сгнила. И поделом!

— Одна утеха, что ей отмстилась моя обида.

Пётр опустился на колени возле кровати, поцеловал руку матери. Она поняла, что ему хотелось смягчить горечь её воспоминаний.

— Никогда не прощай, Петруша, своих ворогов! Знай: они хоть и уймутся на короткое время, а всё ж за своё примутся. Всем было тяжко, когда раскольники пошли бунтом на патриарха. Они и стрельцов подучали противу нас, Нарышкиных.

— Знаю.

— Не прощай им, государь мой милый! Вся надежда, что ты отмстишь за своих родных дядей.

Она помолчала, подавленная тяжестью воспоминаний.

— Твоего любимого дядю, бедного Ивана Кирилловича повели в застенок в Константиновскую башню и там пытали. Да всё им, злодеям, мало было его крови, так изрубили на куски его тело. Да ещё надругались: голову на копьё воткнули. И не забудь, государь мой милый, что Ивана выдал стрельцам полковник Цыклер. Он всё Милославским хотел угодить.

— Не забуду, государыня-матушка. Дай только срок дождаться того дня, когда один на государстве сидеть буду...

Царице вновь стало хуже. Позвали доктора. Он дал ей снадобье и велел тотчас же проветрить все палаты. В день свадьбы, чтобы наполнить дворец благовониями, на жаровнях курили травами редких ароматов, добавляя благовонные составы. Многим это нравилось, но Наталья Кирилловна от благовоний часто страдала. Об этом как-то забывалось, и по праздникам всё повторялось сначала.

Так было и на сей раз, и врач первым догадался об этом. Сам обычай обкуривания палат он считал варварским, но обычай был сильнее его. А тут ещё печи, по русскому обычаю, жарко топили.

Доктор предписал лечение морозным воздухом. Тепло укутанную больную поместили в кресло и вывезли на площадку рядом с дворцовой оранжереей, откуда доносилось весёлое пение птиц. Не обошлось и без суеты. Ближники царицы оказали сопротивление доктору, объявив, что немчин чудачит. Но Пётр зыкнул на боярынь и пресёк всякие пререкания.

Однако Наталья Кирилловна ещё долго болела. Истощённый нервными потрясениями организм бурно реагировал на недостаток кислорода. Ни сама она, ни её близкие не понимали этого. Не понимали и причины её болезни. Это привело к трагическому исходу.

Чтобы, не дай Бог, матушка не раздумала, Пётр вскоре после её выздоровления уехал на Плещеево озеро, пообещав ей скоро вернуться. Но прошло немало времени, прежде чем Наталья Кирилловна получила от него первое письмо. И не похоже было, что сыночек соскучился либо чувствовал свою вину. Он думал о своих делах и ожидал от матери помощи.

Написано было письмо в духе того времени: «Вселюбезнейшей и паче живота телесного дражайшей моей матушке, государыне царице и великой княгине Наталье Кирилловне. Сынишка твой, в работе пребывающий Петрушка, благословения прошу и о твоём здравии слышать желаю. А у нас молитвами твоими здорово всё. А озеро всё вскрылось сего 20-го числа, и суда все, кроме большого корабля, в отделке. Только за канатами станет: и о том милости прошу, чтобы те канаты, по семисот сажен, из Пушкарского приказу, не мешкая, присланы были. А за ними дело станет, и житьё наше продолжится. По сём паки благословения прошу».