Весна и осень чехословацкого социализма. Чехословакия в 1938–1968 гг. Часть 2. Осень чехословацкого социализма. 1948–1968 гг. | Николай Платошкин | страница 24 | LoveRead.ec

18 октября 1949 года Чехословакия признала провозглашенную 7 октября 1949 года Германскую Демократическую Республику (ГДР), в феврале 1950-го установила дипломатические отношения с Демократической Республикой Вьетнам (ДРВ), а в апреле 1950 года – с КНР.

Удельный вес стран социалистического лагеря во внешней торговле Чехословакии в 1949 году был все еще ниже половины – 46,3 %, но американцы своим бойкотом активно содействовали бурному росту, прежде всего, советско-чехословацкой торговли. В 1947-1949 годах товарооборот между ЧСР и СССР увеличился на 564 %, с Болгарией – на 125 %, с Польшей – на 536 %, с Румынией – на 619 %, с Венгрией – на 219 %.

Особо тесные отношения, естественно, развивались между Москвой и Прагой.

В июне 1948 года было подписано двустороннее соглашение об обучении граждан ЧСР в советских вузах. Советское правительство предоставило для чехословацких студентов и аспирантов 60 мест и взяло на себя половину расходов на их содержание, включая выплату стипендии.

В декабре 1948 года ЧСР обратилась к Советскому Союзу с просьбой увеличить поставки сырья и оборудования для выполнения задач пятилетки сверх объемов, установленных по советско-чехословацкому торговому соглашению от декабря 1947 года. Одновременно чехословацкая сторона просила СССР предоставить заем в золоте для закупки некоторых видов сырья, например хлопка, на западных рынках. В ответ Чехословакия была готова нарастить поставки в Советский Союз товаров народного потребления^[82].

Делегация правительства ЧСР во главе с премьером Запотоцким выехала в Москву в том же месяце, и договоренность о расширении взаимной торговли в 1949 году более чем на 45 % была достигнута. СССР предоставил Чехословакии заем в золоте на сумму 132,5 миллиона рублей на десять лет под 2,5 % годовых.

Если в 1947 году доля СССР во внешней торговле Чехословакии составляла всего 6 %, то в 1948-м – уже 16 %.

Итоги первого года пребывания коммунистов у власти подвел открывшийся в Праге 25 мая 1949 года IX съезд КПЧ. Главный доклад перед 2068 делегатами с решающим голосом делал Готвальд, о пятилетнем плане говорил премьер Запотоцкий, вице-премьер Широкий докладывал об индустриализации Словакии, а главный идеолог партии Копецкий – о задачах партийной и идеологической работы коммунистов.

Так как в политическом плане в стране после всплеска оппозиционной активности летом – осенью 1948 года было довольно спокойно, Готвальд призвал сосредоточить все усилия на экономике: «Мы не перестанем упорно и терпеливо разъяснять всем трудящимся, что удержать власть и не допустить возврата капиталистического государства означает в конце концов хозяйничать лучше, чем капиталисты»^[83].

Готвальд дал оценку и февральским событиям 1948 года: «Одним из измышлений разбитой реакции являются выдвинутые ею задним числом лживые утверждения, что февральские события якобы подготовили мы. Наглядные факты доказывают совершенно обратное. Именно мы в правительстве и в Учредительном Национальном собрании настаивали на том, чтобы до последней буквы была выполнена правительственная программа, и именно реакция во все возрастающей степени саботировала выполнение правительственной программы… И не мы, коммунисты, вызвали в конце концов открытый правительственный кризис, а сделали это, как известно, двенадцать реакционных министров, которые заявлением об отставке создали правительственный кризис. Таким образом, до этого момента инициатива была в руках реакции. Конечно, то, что последовало за этим, уже не было заслугой реакции. К этому действительно приложили руку мы, коммунисты, и вместе с нами подавляющее большинство трудящихся города и деревни…

Вскоре после Февраля реакционные путчисты совершенно изобличили себя. Те их главари, которые бежали за границу к своим хозяевам и оттуда ведут теперь грязную контрреволюционную и подрывную кампанию против республики, нисколько не скрывают своих намерений. Их целью является не только реставрация капитализма, но одновременно подготовка войны против республики, отказ от национальной свободы и государственной независимости, то есть новый Мюнхен и новая оккупация. Еще раз подтверждается, что, желая вновь захватить власть в свои руки, буржуазия способна на самую подлую измену интересам нации, она способна изменить всему, что дорого и свято для народа»^[84].

Говоря о готовящейся войне против республики, Готвальд и не подозревал, насколько он близок к истине. Первые залпы этой войны должны были вот-вот прозвучать.

В США с тревогой следили за несомненными успехами народно-демократических стран в экономической области. Западный бойкот, похоже, не возымел никакого действия, а, наоборот, еще теснее сплотил вокруг Москвы ее союзников.

Особенно разочаровала Даллеса Чехословакия. Эта страна была развитой, с высоким жизненным уровнем и, следовательно, по логике американцев, восприимчивой к западной системе ценностей. Однако коммунисты пришли в Праге к власти при поддержке подавляющего большинства населения, и страна успешно развивалась экономически, имея твердые заказы советского рынка. Никаких массовых репрессий Готвальд в ЧСР развязывать не собирался, что тоже было отнюдь не на руку Даллесу.

Уже в 1948 году у Даллеса в этой связи созрел план операции «Раскол» (Splinter Factor) по подрыву правящих в Восточной Европе коммунистических партий изнутри.

Среди правящих коммунистических элит народно-демократических стран американцы вычленили две условные группировки.

Одну из них составляли «москвичи», или «московиты». Это были те лидеры компартий, которые в годы войны находились в СССР (хотя фактор местонахождения был для американцев отнюдь не решающим) и были более склонны копировать при социалистических преобразованиях в своих странах советский опыт, включая такие ненужные после 1945 года вещи, как раскулачивание или массовые репрессии против классового врага.

Другую группу составляли, по американской терминологии, «национальные коммунисты» – те, кто в годы войны боролся на родине в подполье, сидел в нацистских застенках и был более независим от советской линии. Эти люди были популярны в своих странах и стремились идти к социализму собственным путем, учитывающим национальные особенности той или иной страны.

Сталин до 1949 года поддерживал «национальную» фракцию и предостерегал против бездумного копирования в Восточной Европе советского опыта. Именно поэтому страны возникающего социалистического лагеря именовались «народно-демократическими», а позднее просто «демократическими». Это означало, что диктатуры пролетариата в этих странах быть не должно, а в строительстве нового общества должен участвовать весь народ на равных условиях, а не только рабочий класс.

Именно такая линия и позволила чехословацким коммунистам без всякого принуждения привлечь на свою сторону большинство населения и одержать победу над своими противниками в феврале 1948 года абсолютно мирными, законными средствами.