Весна и осень чехословацкого социализма. Чехословакия в 1938–1968 гг. Часть 2. Осень чехословацкого социализма. 1948–1968 гг. | Николай Платошкин | страница 146 | LoveRead.ec

Письменное приглашение чехословацкому руководству в телефонном разговоре с Дубчеком подтвердил и Брежнев. Причем оно не означало «вызова на ковер»: визит был намечен заранее, еще до всех политических пертурбаций в Праге. Червоненко получил из Москвы указание попытаться аккуратно добиться того, чтобы в составе делегации был и президент Свобода^[562]. Если же Свободу в Москву не брали, то советский посол, причем через Дубчека (чтобы тот не чувствовал себя каким-то образом обойденным), должен был пригласить президента с семьей на летний отдых в Крым. Такая практика – приглашение на отдых в Крым лидеров дружественных СССР государств – сложилась еще при Сталине и была нормальной. В Крыму позднее любил отдыхать даже канцлер ФРГ, социал-демократ Вилли Брандт.

Дубчек согласился прибыть в Москву 4-5 мая по окончании столь важных для него и других реформаторов областных конференций КПЧ. На них планировалось сменить уже всех лидеров областных организаций, после того как были «зачищены» от «консерваторов» организации районные.

Между тем Политбюро ЦК КПСС утвердило 29 апреля 1968 года большой перечень мероприятий, которые должны были пройти в СССР в честь очередной годовщины освобождения Чехословакии от нацистской оккупации^[563]. Послу ЧССР при желании давали возможность выступить по советскому радио и телевидению. Ведущие советские газеты – «Правда» (орган ЦК КПСС), «Известия» (орган Верховного Совета СССР), «Комсомольская правда» (орган ЦК комсомола), «Труд» (орган советских профсоюзов), «Красная звезда» (орган министерства обороны СССР) и «Советская Россия» (орган Верховного Совета и правительства РСФСР), – а также другие газеты и журналы получили указание опубликовать в апреле – мае 1968 года «статьи и другие материалы, посвященные 23-й годовщине освобождения Чехословакии от фашистских захватчиков, достижениям чехословацкого народа в строительстве социализма, развитию и укреплению дружбы и сотрудничества между СССР и ЧССР»^[564].

Излишне говорить, что в отличие от обильно поливавших грязью Советский Союз чехословацких СМИ советские газеты и журналы воздерживались в январе – мае 1968 года от критики проводимых в Чехословакии реформ и тем более нападок на них.

В Москве делали все возможное, чтобы сохранить с чехословацким руководством хорошие отношения.

События в Чехословакии стали оказывать влияние и на обстановку в других странах – членах Варшавского договора.

В апреле в Польше вспыхнули студенческие волнения, на которых раздавались требования найти «польского Дубчека». Это, конечно, не могло понравиться польскому лидеру Владиславу Гомулке. Он уже тогда сказал в узком кругу, что Чехословакия превращается в буржуазную республику.

В ГДР были возмущены интервью Смрковского западногерманским СМИ, в котором он предложил руководству Восточной Германии пойти чехословацким путем. Лидера ГДР Ульбрихта особенно задело то, что Смрковский дал интервью именно средствам массовой информации ФРГ – страны-члена НАТО, официально отказывавшей ГДР в самом праве на существование. Когда член политбюро ЦК СЕПГ (Социалистическая единая партия Германии, которая была правящей партией ГДР) Хагер ответил на это интервью Смрковского 26 марта 1968 года в докладе, посвященном 150-летию со дня рождения Маркса, в чехословацких СМИ началась целая кампания против ГДР. Хагер сказал всего лишь, что выступление Смрковского было использовано западногерманской пропагандой против ГДР, но СМИ ЧССР преподнесли это как критику чехословацкого руководства. Конфликт пришлось решать на уровне глав МИД обеих союзных стран.

7 апреля 1968 года член политбюро ЦК СЕПГ Гюнтер Миттаг, не называя чехословацкую экономическую реформу конкретно, подверг ее острой критике: «Нас не интересует ни „красное“, ни „розовое“ рыночное хозяйство, ибо это лишь иные названия капиталистического рыночного хозяйства. Что же касается социализма, то есть лишь один социализм – социалистическое плановое хозяйство, вытекающее из марксизма-ленинизма и ничего другого!»^[565].

Это был более чем прозрачный намек на концепцию «социалистической рыночной экономики» Шика. В общем Миттаг был прав: непонятно, чем социалистическое рыночное хозяйство в интерпретации Шика отличалось от просто рыночного. Это был очередной популистский лозунг «пражской весны», не имевший с реальной действительностью ничего общего.

Перед поездкой чехословацкой делегации в Москву в Прагу с официальным визитом прибыл лидер Болгарии Тодор Живков, которого Дубчек в своих мемуарах, как и Червоненко, рисует чуть ли не умственно ограниченным человеком. 23 апреля 1968 года Живков встретился с Дубчеком и Черником. Именно в таком составе Дубчек и предпочитал встречаться с иностранными лидерами – брать в официальную чехословацкую делегацию критически настроенных по отношению к нему Кольдера или Биляка он не хотел.

Живков поддержал усилия ЦК КПЧ по демократизации общества и реабилитации жертв политических репрессий, заметив, что в Болгарии это сделали еще в 1956 году. Но на основании своего опыта он предостерег Дубчека, что реабилитацией могут воспользоваться для нападок на компартию и откровенно антисоциалистические силы: «При этом я бы сказал, что враждебные силы внутри страны самые опасные»^[566].

Дубчек в ответ гордо провозгласил, что в ЧССР уже нет цензуры, и в 1968 году впервые пройдут выборы на основе тайного голосования. Живков ответил, что цензуры прессы нет и в Болгарии, но там партия контролирует СМИ через своих членов, которые работают в них.

Что касается экономики, то Живков совершенно справедливо раскритиковал «югославскую модель социализма», которую так превозносил тогда Шик: «Мы обсуждали, что могли бы перенять из югославской модели. Ее сельское хозяйство в таком состоянии, как наше 40 лет назад, промышленность топчется на одном месте – у них 1 процент прироста и 400000 рабочих в Западной Германии. Так что же мы должны у них перенимать?»^[567].

Болгарский гость осторожно высказал мысль, что без централизованного планирования трудно осуществлять научно-техническую революцию в стране. Ответ Дубчека был странным: весь вопрос в том, существует ли такой центр планирования на деле. Вероятно, этим он хотел сказать, что централизованное планирование очень трудно осуществлять из одного центра принятия решений. Председатель правительства Черник был в своем амплуа и подменял конкретные данные какими-то туманными формулами, призванными, видимо, устроить любого: «Мы считаем, что планирование должно проводиться в соответствии с рынком. Мы не за планирование без рынка или за свободный рынок без планирования. Одновременно мы также больше не хотим работать по-старинке…».