Половцы - читать онлайн книгу. Автор: Светлана Плетнева cтр.№ 33

Вторая тетрадь Словаря начинается половецко-немецким словариком и представляет собой бессистемный набор слов и фраз самого разнообразного значения. Там же помещены грамматические заметки по половецкому языку, список половецких загадок и христианские тексты на половецком языке или латино-половецкие билингвы.

Рукопись Словаря хранится в библиотеке св. Марка в Венеции. Датируется она 1303 г. Мы не знаем, указан в рукописи год составления Словаря или год его переписки или даже сшивки двух очень отличающихся друг от друга тетрадей. Очевидно, вторая тетрадь составлена была немецкими монахами-францисканцами, проникавшими в Крым и Причерноморье с целью проповеди христианства в середине XIV в. Они, видимо, и сшили обе «половецкие» тетради, и после этого Словарь попал на хранение в библиотеку.

Представляется, что процесс составления обширного словаря первой тетради, охватывающей многие вопросы жизни и быта крымского города и половецкого общества, проходил постепенно (поэтапно), а это значит, что нельзя считать Словарь «срезом» с узкого отрезка времени. Видимо, мы имеем все же возможность и право проецировать сведения, сохранившиеся в Словаре, не только на весь XIII в., но даже и на XII в. (во всяком случае, на его вторую половину).

Данные Словаря о ремеслах относятся к городским крымским ремеслам. О собственно половецких производственных навыках нам дают представление некоторые виды и типы вещей (оружие и украшения), находимые в погребениях, а также уже неоднократно упоминавшиеся нами каменные статуи.

В большинстве мужских захоронений вместе с покойниками помещали коня со сбруей и оружие. Обычно до нас доходят только металлические части этих предметов: железные удила и стремена, подпружные пряжки, железные наконечники стрел, сабельные клинки. Кроме того, почти в каждом погребении мы находим железные небольшие ножи и огнива. Все перечисленные предметы отличаются необычайным единообразием размеров и форм. Эта стандартизация характерна для кочевников всей европейской степи вплоть до Урала. Изменения типов этих вещей происходили всюду почти единовременно. Все это позволяет заключить, что в зимних становищах у половцев (как и у других степняков) было неплохо налажено кузнечное производство со своими традиционно степными приемами и критериями. Из кузни в кузню быстро распространялись по степи нововведения: большая искривленность сабель, арочные простые стремена, удила с большими плоскими кольцами и т.д. Очевидно, разбросанные по степи мастера-кузнецы были довольно тесно связаны друг с другом.

Помимо железных вещей, в погребениях степняков постоянно находят остатки берестяных и кожаных колчанов (последние с железными «скобками»), костяные накладки-петли для берестяных колчанов, костяные накладки на лук и костяные «петли» для конских пут. Для всех этих вещей и отдельных деталей характерно также единообразие. Этот факт и к тому же тщательность отделки предметов (в частности, шлифовка поверхности кости) заставляют думать, что и они изготовлялись специалистами. В долгие голодные зимы какая-то часть половцев занималась, очевидно, дополнительно к пастьбе различными промыслами. Одни клеили луки, другие – колчаны, третьи были косторезами. Были среди них и седельники, поскольку изготовление седла требовало специальных навыков и знаний, шорники. Конечно, сбрую для своего коня мог сшить любой кочевник, приобретя у кузнеца удила и соединительные кольца, однако сложные, украшенные дорогими бляхами сбруйные наборы, несомненно, делали специалисты-шорники.

В степных женских захоронениях попадаются самые разнообразные украшения. Возможно, что часть их привозилась из соседних стран, однако половчанки носили своеобразный головной убор, характерные серьги и нагрудные украшения. Они не известны ни на Руси, ни в Грузии, ни в Византии, ни в крымских городах. Очевидно, следует признать, что их изготовляли степные мастера-ювелиры.

Основной частью головного убора были «рога», сделанные из серебряных выпуклых штампованных полуколец, нашитых на войлочные валики. Подавляющее большинство каменных женских изваяний изображалось именно с такими «рогами». Правда, иногда эти роговидные «сооружения» использовались и в качестве нагрудных украшений – своеобразных «гривен». Кроме них, половецкие женщины носили и более сложные нагрудные подвески, игравшие, возможно, роль амулетов. О них мы можем судить только по изображениям на женских каменных статуях.

Особенной оригинальностью отличаются, по-видимому, весьма модные в степях серебряные серьги с дутыми биконическими или «рогатыми» (с шипами) подвесками. Их носили не только половчанки, но и черноклобуцкие женщины. Иногда, очевидно, вместе с женщинами они проникали из степи и на Русь – отказаться от любимого украшения жена-половчанка не хотела.

Еще более типичным украшением для кочевников (половцев и черных клобуков) было употребление ими металлических зеркал, отлитых из светлой бронзы, прекрасно отшлифованных с одной стороны дисков с петлей на обратной стороне. Носили их женщины обычно в кожаных или матерчатых сумочках на поясе. На Руси зеркалами вообще не пользовались. Эта чисто восточная вещь была распространена в степях повсеместно с древности. Множество зеркал в средние века поступало к кочевникам из Китая и Ирана. Обычно обратная поверхность у них украшена сложнейшими узорами – изображениями растений, животных, драконов и пр. В Хазарском каганате нередко делали отливки с этих роскошных экземпляров – половецкое производство зеркал, видимо, явилось прямым продолжением хазарского. Не исключено, что и продолжали его потомки хазарских литейщиков, оставшиеся жить, как мы видели, в Саксине, Белой Веже, городках на Донце и т.д. Правда, они уже не рисковали делать копии с восточных образцов. Зеркала были простые – на обратной стороне, кроме массивной петли в центре, выделялся бортик и иногда два перекрещивающихся у петли валика, образующих крестовидный знак.

Таким образом, есть все данные говорить о существовании в половецком обществе какой-то ремесленной прослойки. Одни ремесленники предпочитали сидеть в становищах и городках, другие могли бродить, переходить из становища в становище в поисках заказов. Такими бродячими мастерами были, видимо, многочисленные скульпторы, изготовлявшие по заказам половцев каменные изваяния. Это было налаженное сложное дело, включавшее знания, навыки и таланты архитекторов, камнерезов и скульпторов. Мы уже неоднократно указывали на то, что каменные статуи устанавливались в квадратных в плане святилищах. Стены святилищ складывались обычно из плитняка настолько прочно, что нижние «венцы» многих из них достояли до наших дней. Иногда по периметру святилища ставились небольшие фигуры животных, которые должны были сопровождать предка в быту и на охоте, – коня, верблюда, барана, кабана, медведя. Видимо, изготовлению их не придавалось особенно важного значения (не исключено, что многие из них были сделаны из дерева и не дошли до нас), поскольку «ваялись» они довольно небрежно: считалось достаточным, чтобы в фигурке угадывался хотя бы вид животного.

Значительно больше времени и сил, а также способностей тратил мастер на изготовление человеческой скульптуры. Во-первых, он должен был найти для этого заранее рассчитанных величины и пропорций камень – видимо, заказать его в одной из окрестных каменоломен (камни выламывались, вероятно, рабами). Во-вторых, получив камень, мастер размечал его, учитывая будущие пропорции статуи. В настоящее время эти пропорции (сильная укороченность нижней части) кажутся нам результатом недостаточной квалификации скульпторов. Такое явное, повторяющееся на всех, даже на самых совершенных, изваяниях нарушение, очевидно, возникло не случайно. Дело в том, что статуи ставились на постаментах и к тому же на высоких местах. Подойдя к изваянию вплотную для принесения жертвы, человек должен был взглядом охватить всю скульптуру, а не только ее ноги, которые в случае изображения их естественной длины казались бы чудовищно длинными. Половецкие камнерезы решили эту проблему, нарушив пропорции фигур. Однако в изображении остальных деталей некоторые из них достигали высокого мастерства – особенно в изображении лиц, в которых иногда видно стремление не только к формальному портретному сходству, но и к отражению характера умершего предка.