Реактивный прорыв Сталина - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Подрепный cтр.№ 95

Как отмечает А. Медведь, в качественном и количественном плане успехи советских ракетостроителей в 50-е годы выглядели гораздо более впечатляющими, нежели достижения самолетостроителей. На фоне возрастающих трудностей с созданием тяжелых бомбардировщиков, сопряженных с разработкой дорогостоящих экономичных двигателей, сложного радиоэлектронного оборудования и не менее хитроумного вооружения, быстрые темпы совершенствования ракет, к тому же относительно недорогих по сравнению с пилотируемыми машинами, не могли пройти незамеченными ^[672].

Стоит подчеркнуть, что зенитные ракетные комплексы в то время проходили зачаточный период развития и не были в состоянии перехватывать боеголовки стратегических баллистических ракет, тем более оснащенных средствами прорыва ПРО. Меч в очередной раз оказался эффективнее щита. Это поняли не только ученые и военные. Это стало очевидным и для политиков, способных изменять направление финансовых потоков и интеллектуальных усилий многотысячных коллективов разработчиков боевой техники.

Выступая на сессии Верховного Совета СССР 14 января 1959 г., Н.С. Хрущев впервые во всеуслышание заявил, что именно баллистические ракеты должны занять центральное место в военной стратегии и стать решающим фактором как в европейских войнах, так и в войне с участием сверхдержав. Отныне начало всеобщей ядерной войны стало ассоциироваться с массированным ракетным ударом, отразить который было невероятно сложно ^[673].

Те положения, которые были озвучены для всего мира в 1959 году, еще за два года до этого стали «головной болью» для главкома ВВС К.А. Вершинина. Главный маршал авиации, само звание которого предполагало расстановку приоритетов в отношении боевых самолетов и ракет, «плавно дрейфовал» в сторону все большего признания роли последних. Правда, постоянно настаивая на том, что «все летающее должно принадлежать ВВС». Например, в ходе «обмена мнениями» в Президиуме ЦК КПСС, имевшего место в ноябре 1957 г., вскоре после запуска первого спутника, он предлагал «иметь в составе ВВС:

– межконтинентальные и дальние баллистические ракеты и крылатые ракеты класса «земля – земля»;

– межконтинентальные и дальние самолеты-снаряды класса «воздух – земля», «воздух – корабль» в комплексе с самолетами-носителями этих снарядов;

– реактивные снаряды «воздух – воздух»;

– стратегические и дальние бомбардировщики, в том числе и носители самолетов-снарядов… » ^[674]

Количество самолетов в Дальней авиации к концу 1962 года главком ВВС предлагал довести до 1640 единиц, в том числе 500 стратегических бомбардировщиков. Распределение задач по поражению целей противника ему виделось таким: 30 % – баллистические ракеты, 30 % – самолеты-снаряды, а остальное – бомбардировщики ^[675].

В январе 1958 г. позиция главкома под давлением «мнения, сложившегося в ЦК КПСС», была существенно скорректирована. Скрепя сердце он был вынужден предложить Президиуму ЦК КПСС полностью отказаться от стратегических и дальних самолетов, вооруженных свободнопадающими бомбами. Ставка отныне делалась на носители самолетов-снарядов, а также на баллистические и крылатые ракеты наземного базирования ^[676].

Но не только воздействие со стороны высшего руководства страны было тому причиной.

12 августа 1958 г. министр обороны Р.Я. Малиновский и главком ВВС КА. Вершинин обратились к Н.С. Хрущеву с письмом, написанным специфическим канцелярским языком того времени: «Положение, сложившееся за последние 3 – 5 лет в наших Вооруженных Силах с самолетами, вызывает тревогу, поскольку оно не обеспечивает обороноспособность страны от нападения вероятного противника. Это явилось результатом того, что наши авиационные конструкторы после известных успехов, достигнутых по созданию в 1950 – 1954 гг. самолетов, отвечавших тому периоду, успокоились и за последние годы не обеспечили выполнения заданий правительства в установленные сроки по созданию новых боевых самолетов… Длительная задержка в отработке и поступлении в войска новых типов самолетов, отвечающих современным требованиям, привела к отставанию наших ВВС, которые не могут успешно отразить воздушные удары вероятного противника и нанести ответные удары…» ^[677]

Там же отмечалась исключительно низкая надежность новых стратегических бомбардировщиков и особенно – самолетов конструкции В.М. Мясищева.

В частности, в справке, приложенной к письму Хрущеву, отмечалось, что самолеты М-4 простояли на земле в 1955 году 194 дня (после катастроф самолетов № 1013 и 1417), а в 1956 году – 31 день (после катастрофы самолета № 912). С принятием на вооружение усовершенствованного бомбардировщика 3М ситуация лучше не стала: например, в 1958 году полеты на них были разрешены только в период с 10 мая по

9 августа. На протяжении всего остального времени машины дорабатывались по аварийным бюллетеням (22 ноября 1957 г. разбился самолет № 303). Главный инженер инженерно-технической службы (ИТС) Гребенников в марте 1958 г. представил докладную, из которой следовало: за четыре года эксплуатации полеты бомбардировщиков М-4 были запрещены на протяжении 444 дней, за два года эксплуатации 3М с двигателями АМ-3 – на протяжении 252 дней и за год эксплуатации ЗМ с двигателями ВД-7 – на протяжении 167 дней. В 1958 году средний годовой налет на экипаж в 201-й ТБАД, вооруженной самолетами М-4 и 3М, составил всего 37 ч, в то время как многочисленные экипажи Ту-16 провели в воздухе в среднем более 106 ч.

По причине конструктивных недостатков двигателей ВД-7 полеты самолетов ЗМ с этими двигателями были запрещены в период с сентября 1958 г. по февраль 1959 г. ОКБ Добрынина вынуждено было пойти на временное ограничение максимальной тяги двигателей («ограниченные» движки получили индекс ВД-7Б). Летно-технические данные самолетов ЗМ с такими ТРД несколько ухудшились, особенно дальность полета. Из-за недостаточной дальности полета построенные в 1954 – 1956 гг. бомбардировщики М-4 было решено переоборудовать в самолеты-заправщики ^[678].

Первые туполевские Ту-95 начали поступать в 106-ю ТБАД в конце 1955 года. Серийные машины имели максимальную дальность полета без дозаправки 12 100 – 13 200 км. Самолет-носитель Ту-95 вооружался бомбами трех типов: атомными РДС-3, РДС-4 и термоядерной РДС-6с. В 1958 году прошел «боевое крещение» самолет-носитель Ту-95, трижды использованный для экспериментальных сбрасываний изделий РДС-6с. Машину пилотировал полковник B.C. Серегин.

Освоение Ту-95 в 50-е годы омрачалось двумя катастрофами. Первая из них, происшедшая 16 марта 1957 г., была связана с разрушением турбины двигателя НК-12М. Потребовалось внести изменения в конструкцию кузнецовского ТВД, обеспечив флюгирование винтов ^[679] (после этого двигатель получил обозначение НК-12МВ). Но в целом внедрение Ту-95 на вооружение Дальней авиации не сопровождалось столь бурной и зачастую полной негатива перепиской между командованием ВВС, госкомитетом по авиационной технике и высшим руководством страны, как в случае с М-4 и ЗМ. Главной проблемой, которая оказалась в центре внимания в конце пятидесятых годов, была необходимость превращения Ту-95 в носитель крылатых ракет ^[680].