Бледный всадник, Черный Валет - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Дашков cтр.№ 52

– Фамилие твое как? – спросил он, приготовившись записывать.

Дикарь промолчал – не из вредности, а по недомыслию. Он ждал, когда же эта дурацкая игра закончится. Но все только начиналось.

Он получил прямой удар в нос. У него не было ни малейшей возможности уклониться – сзади его держали двое.

Хрустнул хрящ. Две обильные теплые струйки оросили стойку. Боль была сильная, почти нестерпимая, но дикарь стерпел. До него стало доходить, что дальше игра будет развиваться по лесным правилам. То есть – без всяких правил. Но это было именно то, что он умел делать лучше всего!

Однако насчет отсутствия правил он ошибся. Их оказалось даже слишком много. Его знакомили с ними постепенно, по мере того как он их нарушал.

– Правило первое, – сказал рябой, подняв кривой и очень длинный палец. – Я задаю вопрос – ты отвечаешь. Не отвечаешь – получаешь в рыло. Отвечаешь неправду – в рыло. Отвечаешь медленно – в рыло. Отвечаешь так тихо, что я не расслышу, – в рыло!..

Последнее «в рыло!» прозвучало хором. «Девственники» с удовольствием поддержали своего начальника. Тот кивнул:

– Продолжим. Итак, твое фамилие?

Дикарь промолчал и еще раз получил «в рыло». Потом еще. Его избили до полусмерти. Он не издал ни звука, за исключением тех, которые вырывались из глотки, когда сапог смачно врезался в ребра…

Вскоре истязатели слегка подустали.

– Он дебил, лейтенант, – резюмировал один из «девственников», чьи белые одежды теперь были запятнаны кровью.

– Дебилы с пушками не ходят, – отрезал тот, кого назвали лейтенантом. – Кстати, где они?

Красавчик с видимым сожалением достал из-за пояса пистолеты, конфискованные у дикаря «сестрами», и положил на стойку. Рябой уставился на них с восхищением.

Пушки старой работы были узнаваемы с первого взгляда и поражали своим совершенством. А эти еще и прекрасно сохранились. Лейтенанта охватил благоговейный трепет, и он ощутил не очень приятный холодок в желудке. Смерть навсегда приросла к этим пушкам.

Но они нравились ему не только как реликвии. Нельзя было и представить себе лучшего подарка обер-прокурору по случаю юбилея. Подарка, который откроет засидевшемуся в лейтенантах служаке дорогу к должности группенкомиссара…

Дикарь валялся на полу и смотрел на металлических близнецов снизу, сквозь туман кровавого цвета, застилавший глаза. Пистолеты находились в трех шагах от него. Они отбрасывали какой-то мертвящий блеск. Бесполезные игрушки. Они оживали только тогда, когда соприкасались с его руками. Пробуждались от спячки, согретые теплом кожи и крови. Заколдованные предметы… Души убийц, заточенные в кристаллическую решетку…

Глядя на портрет Реаниматора, дикарь чувствовал некое притяжение, но не мог понять причину этого. У него было много общего с Карателем. Может быть, предназначение, о котором он еще не подозревал? В таком случае он опозорился и упустил свой шанс. Ему казалось, что бывший священник взирает на него с презрением.

– Этого куда? – Далекий голос молочного толстяка прорезался сквозь гул в ушах.

– Запри на ночь в предвариловке. Утром отвезешь его на

Дачу. – Лейтенант зевнул и достал колоду карт. Развлечься как следует не удалось. К тому же у пойманного сопляка не было ни копейки денег. – Скажешь коменданту, чтоб оформил его бессрочно…

Дикарь не знал, что означает «бессрочно». Но от самого слова веяло безнадежностью, как от загубленной жизни.

Ангелина Сочная не оправдывала ни своего имени, ни своей фамилии. Характер у нее был далеко не ангельский; сок в ней если и остался, то ниже пояса, а так – сплошной яд. Яд наполнял все ее существо и временами брызгал изо рта в виде слов и выражений. Женственности и мягкости в ней было не больше, чем в тонком соломенном матрасе вроде тех, на которых спят в сырых карцерах провинившиеся члены ХСМ.

Вряд ли она была виновата в этом – скорее уж родители, отдавшие ее в ясли Союза в самом нежном возрасте (обычная практика, если прокормить ребенка нет никакой возможности). Фамилию она получила именно в яслях – тогда она действительно была пухленькой, слабенькой и пускала слюни по любому поводу.

Но все очень быстро изменилось. Строгое воспитание принесло свои плоды. Первым словом, которое произнесла Ангелина, было «аминь» – по причине его частой употребляемости. Через несколько лет от мягкости не осталось и следа. Девочка, росшая без материнской ласки и в условиях жесткого режима, превратилась в замкнутое существо с саркастическим умом. В восемь лет она уже была жилистой, тощей и сильной, как двенадцатилетний подросток.

Из всех школьных предметов она достигла наибольших успехов в военной подготовке и (неожиданно) в изучении Святого Писания. Первое кровотечение нанесло ей незаметную внешне, но очень значительную психологическую травму. Она восприняла его как доказательство своей изначальной нечистоты, пожизненное проклятие, несмываемую грязь, клеймо неполноценности на всем женском роде…

Ощущение собственной греховности долго не оставляло ее. Чуть позже выяснилось, что другие юные кандидатки в члены Союза были не столь впечатлительны и легко справлялись с возрастными проблемами. Тем более что имелся весьма простой способ «очиститься».

Воспитатель четвертого блока, в котором жила Сочная, творчески подошел к обязательной процедуре исповедания. Специально оборудованная комнатка была обставлена весьма уютно и разделена надвое декоративной решеткой. Наличествовало интимное освещение, располагающее к откровенности, и гравюры, благотворно воздействующие на фантазию. Воспитатель выслушивал исповедь очередной грешницы, горестно кивая, после чего просовывал сквозь решетку свой вялый стручок, который полагалось обслужить, не теряя драгоценной девственности. И обслуживали, получая взамен полное отпущение грехов и, следовательно, разрешение грешить по новой.

Это устраивало всех, пока очередь не дошла до Сочной. Не дожидаясь часа, назначенного для исповеди, она отправилась в гражданскую приемную Синода и подала соответствующую жалобу. В тот же день воспитатель исчез. По слухам, теперь он изучал практическую мелиорацию на западных болотах вместе с другими преступниками. И скорее всего грехи отпускали уже ему – прежним способом…

За проявленную бдительность и сознательность Сочную сделали командиром отряда. Из нее получился прекрасный командир – строгий, справедливый и во всем являющий собой пример для подчиненных. Единственное, в чем она отставала, это в сексуальном развитии. В шестнадцать с небольшим она впервые услыхала отдаленный зов пола. К семнадцати зов стал вполне внятным и настолько сильным, что Ангелина не смогла ему противиться.

Поскольку обучение в школе Союза было раздельным, первый опыт Сочная приобрела в бане с одной из своих девушек. Та доказала ей, что вовсе не обязательно иметь шомпол между ног, чтобы прочистить ствол и доставить себе удовольствие… Ангелина не видела в этих забавах ничего предосудительного. С точки зрения нравственности взаимоотношений они были невинны, бескорыстны и не грозили несанкционированным деторождением.