Евреи в русской армии. 1827 - 1914 - читать онлайн книгу. Автор: Йоханан Петровский-Штерн cтр.№ 89

К чести Военного министерства следует отметить, что инициатором создания «черты» в армии были чаще всего МВД и высшее военное начальство . Наоборот, местное начальство — на уровне дивизионного или бригадного — порой оставляло евреев на должностях, запрещенных для евреев циркулярами Военного министерства. Решение о применении ограничительных законов принималось только в том случае, если в Военное министерство поступал донос, после которого скрывать присутствие евреев в частях войск было невозможно . Тем не менее Военное министерство и прежде всего сам военный министр охотно соглашались с инициативой МВД. Так случилось с писарскими должностями. В апреле 1887 г. товарищ министра внутренних дел Плеве написал Ванновскому донос на еврейских штабных писарей. По его словам, они содействуют единоверцам обходить закон и всячески злоупотребляют служебным положением. Ванновский не предпринял никаких расследований, но переправил отношение Плеве в Главный штаб с примечанием на полях: «У нас надо сделать распоряжение, чтобы в местных бригадах и управлениях воинских начальников не было писарей-евреев; а в привислинском крае и западных губерниях — и католиков» . В дальнейшем Ванновский сам проявил инициативу и распорядился распространить воспрещение на писарей из евреев и поляков вообще на все управления, учебные заведения, штабы и канцелярии войск в Киевском, Виленском и Варшавском военных округах . Когда генерал-лейтенант Миркович обратил внимание на необходимость постепенного введения ограничительной меры, чтобы успеть подготовить новых писарей, Ванновский не согласился и потребовал немедленно «исправить недосмотр». Тем не менее по настоятельной просьбе начальника Виленского военного округа Ванновский соблаговолил оставить одного-единственного еврея-писаря, проходившего сверхсрочную службу и отслужившего девять лет .

Среди чиновников Военного министерства и старших офицеров было достаточно много прагматиков, понимающих, какой ущерб армии приносит произвол циркуляров и неуважение к законности. Анализируя многочисленные распоряжения министерства о евреях-врачах, помощник начальника Главного штаба генерал-лейтенант Афанасьев отмечал, что ограничительная практика противоречит закону: следует либо не брать в армию евреев-фармацевтов, либо изменить закон . В ответ на циркуляр, запрещающий брать евреев мастеровыми, начальник Одесского военного округа писал в Военное министерство, что солдаты из крестьян не знают никакого мастерства и не могут быть направлены на эти должности, в то время как поляки и евреи, жители западных губерний, — «мастеровые, портные и сапожники в громадном большинстве». Поэтому военные части «будут поставлены в безвыходное положение», если лишатся мастеровых — поляков и евреев . Накануне ухода Ванновского Главное инженерное управление добилось некоторых послаблений. В обход циркуляра 1894 г., запрещавшего евреям и католикам служить телеграфистами, в июне 1898 г. Военное министерство все-таки разрешило допускать евреев и католиков к службе телеграфистами, а также кондукторами инженерных управлений .

Да и сам Ванновский иногда проявлял прагматическую сметку. В некоторых случаях, когда к нему обращались корпусные или дивизионные командующие, он позволял оставлять в войсках евреев на закрытых для них должностях — с тем, разумеется, чтобы новых евреев на эти должности не назначать . Одновременно он настойчиво требовал от местных начальников полного единообразия при применении ограничительных законов и ворчал по поводу местного самоуправства. При малейшем поводе к введению антиеврейского ограничения Ванновский не упускал случая издать циркуляр, превращая единичные случаи предосудительного поведения еврейских солдат в коллективное преступление нижних чинов-евреев . Одним из последних распоряжений Ванновского стал секретный циркуляр от 16 октября 1899 г. № 1366 об усилении надзора за солдатами-евреями. Поводом к нему послужила рекламная открытка (на немецком и идише) пароходной компании Вейнберга, занимавшейся перевозкой еврейских эмигрантов в Америку. Открытка была получена Шломо Гуревичем, рядовым Нежинского полка . Военному министерству было известно всего о двух подобных случаях. Но этого оказалось достаточным, чтобы все письма, получаемые еврейскими солдатами от их заокеанских родственников, были признаны Ванновским «подстрекательскими» . Обручев разослал записку по Главному штабу: «Ввиду случаев получения нижними чинами из евреев писем из-за границы с подстрекательством побега в Америку военный министр признал необходимым учредить самый строгий надзор как за письмами, получаемыми нижними чинами иудейской веры, так и за личным их сношением с евреями вообще» .

В результате за годы пребывания Ванновского на посту военного министра был сформирован сложнейший и не всегда понятный самим военным чиновникам реестр должностей, на которые не допускали евреев и поляков. Он включал писарей, мастеровых, чертежников и кондукторов, рядовых крепостных гарнизонов, оружейников, всех видов служащих инженерных войск, машинистов, мельников, приемщиков вещевых складов, аптечных и ветеринарных фельдшеров, а также врачей и фельдшеров в войсках западных округов . Реестр осложнялся многочисленными оговорками — скажем, наличием пятипроцентной нормы для некоторых должностей в Варшавском военном округе, а также практическими соображениями военных начальников, для которых — как для начальника Одесского военного округа — соображения пользы значили больше, чем министерская идеология. Разумеется, те военные прагматики, которые понимали, насколько важно для нормального функционирования армии установить терпимые отношения между различными этническими группами, оказались первыми жертвами министерской антиеврейской политики.

Направленная против еврейских солдат антисемитская кампания обратилась прежде всего против тех офицеров, которые не разделяли министерской ксенофобии и придерживались собственных взглядов на проблему инородцев в армии. Эти офицеры, которых без преувеличения можно назвать русской военной интеллигенцией, оказались среди первых жертв инициированной сверху антисемитской кампании . В главе II мы рассказали, как командиры нескольких полков попытались установить нормальные отношения с евреями-солдатами. Здесь мы расскажем, чем обернулись для них эти попытки.

О том, что в каком-то из полков Одесского военного округа евреям-солдатам дозволили собрать деньги для написания свитка Торы и принять участие в переносе свитка в синагогу, Ванновский узнал от Александра III. Подробности разговора между царем и министром нам неизвестны, но по результатам разговора ясно, что Александр требовал немедленно доложить ему, как такое безобразие могло иметь место в армии, да еще и с разрешения начальства. 11 июня 1888 г. Ванновский написал записку Обручеву, требуя немедленно выяснить, «кто разрешил сбор денег, кто допустил торжественное перенесение, кто участвовал и т. п.» . Видимо, Александр торопил своего министра, поскольку буквально через несколько дней Ванновский сам написал телеграмму одесскому градоначальнику и потребовал прислать сведения о происшедшем немедленно — ответной телеграммой на имя Государя Императора. Судя по полученному Ванновским ответу, одесский градоначальник генерал Рооп понимал, что действия полковника Макеева следует характеризовать как «крайне бестактные и заслуживающие серьезного порицания». Тем не менее он совершенно не разделял подхода военного министра, ставящего идеологические соображения выше прагматических . Генерал Рооп писал: «Принимая во внимание прежнюю отличную службу полковника Макеева и хорошее состояние как в строевом, так и в хозяйственном отношении командуемого им полка, я полагал бы возможным ограничиться в данном случае объявлением ему выговора в приказе» . Ванновский ознакомился с телеграммой и пришел к иному мнению. Во-первых, Макеев не испросил разрешения начальства, а во-вторых, позволил перенесение свитка «с особой торжественностью» — вещь совершенно недопустимая. Поэтому, решил Ванновский, Макеев подлежит отстранению от должности. 23 июля Александр ознакомился с решением министра и подтвердил его — снять Макеева с должности и отправить в запас с выслуженной пенсией .