Евреи в русской армии. 1827 - 1914 - читать онлайн книгу. Автор: Йоханан Петровский-Штерн cтр.№ 36

В январе 1854 г., сопроводив свой труд пространным письмом и рекомендациями полковника Десимона, Ремезов отправил свой опус в Синод. Обер-прокурор Синода ознакомился с трудом Ремезова, собрал для его обсуждения конференцию Санкт-Петербургской Духовной академии и в своем ответе военному министру не счел полезным рекомендовать его для чтения еврейским кантонистам. В качестве аргументов обер-прокурор Синода назвал уже упомянутые статьи, но главным назвал отсутствие у Ремезова тех самых трех единств — убедительности, ясности и доступности, — о которых говорил автор . Под таким академическим предлогом Синод отказался от варварского способа убеждения кантонистов из евреев, хотя этот способ, особенно при поддержке непосредственного кантонистского начальства, мог бы дать и, как мы увидим в дальнейшем, давал свои результаты.

В батальонах военных кантонистов проявились два свойства еврейской призывной группы. Еврейские дети, как и двадцатилетние евреи-рекруты, показали низкую, ниже среднего уровня готовность к несению службы и сравнительно высокую, выше среднего уровня степень овладения навыками военной учебы. При поступлении в батальоны еврейские дети по большей части отличались в худшую сторону от своих будущих сослуживцев — солдатских детей. Такие же низкие показатели готовности к военному быту были только у кантонистов — мальчиков Царства Польского . Наоборот, при окончании срока обучения в батальонах кантонисты из евреев по основным своим параметрам в целом совпадали с основной массой выпускников-кантонистов, а по некоторым даже превосходили их. Сравнение характеристик еврейских рекрутов при поступлении в батальоны и при выпуске в армию дает поразительную картину как адаптационных способностей евреев, так и их умения сохранять признаки этнической самоидентификации.

Среди еврейских детей, поступивших в батальоны кантонистов, нередки были случаи массовых заболеваний. Рассмотрим данные 95-го набора 1831–1832 гг. Из ста еврейских детей, попавших в Витебский батальон, более семидесяти человек оказались больны. Парша и чесотка были обнаружены у шестидесяти пяти человек, у одного — эпилепсия, «золотушность», у четырех — бельма на глазу. После переосвидетельствования двадцать три человека, т. е. 23 % новобранцев, оказались здоровы. В Смоленский батальон в том же году поступило 103 кантониста из Могилевской губернии. Из них пятьдесят четыре оказались больны, причем по крайней мере у семнадцати обнаружили паршу, а у тридцати четырех — чесотку. Из 133 человек, поступивших в Ярославские батальоны из Волынской губернии, у двадцати была парша, у пятидесяти четырех — чесотка. Из ста пятидесяти шести поступивших в Псковский батальон по набору из Белостокской и Гродненской губерний здоровыми оказались всего тринадцать человек. У остальных болезни распределялись таким образом: лишай — у одиннадцати детей из Белостока и шести из Гродно, легкая форма чесотки, соответственно, у девятнадцати и шести, сильная чесотка — у сорока трех и девятнадцати, слабая парша — у одного и пяти, сильная — у девятнадцати и трех, чесотка — у четырех и двух, венерическая чесотка — у двух из Белостока. Кроме того, один новобранец был признан комиссией слабоумным, поскольку он «не отвечал на вопросы присутствия». По тому же набору в Смоленский батальон попало пятьдесят три рекрута, из них четыре с паршой, пятнадцать с чесоткой. Если предположить, что критерии при осмотре кантонистов, прибывших на службу, более или менее совпадали, оказывается, что в юго-западных (украинских) губерниях ситуация обстояла лучше, чем в Литве и Польше. Из семидесяти шести человек, поступивших в нижегородские кантонисты по набору из Подольской губернии, только трое были отправлены в больницу. Из тридцати восьми поступивших в Воронежский батальон из Киевской губернии всего один оказался больным. В большинстве своем, по показаниям партионных офицеров, дети заболевали в пути, хотя сами кантонисты при опросах говорили, что были больны еще до призыва . Дети, вероятно, полагали, что если они докажут, что были больны до призыва, то их комиссуют по болезни, которую по недосмотру пропустила рекрутская комиссия. В то же время партионные офицеры хотели снять с себя вину за прием заведомо негодных рекрутов, и поэтому небезосновательно валили вину на антисанитарные условия дорожного быта .

Батальонное начальство ужасалось медицинскому состоянию новобранцев-евреев и жаловалось в Департамент, но в течение десяти лет после начала призыва евреев никаких мер к исправлению ситуации не принималось. В 1835 г. в Витебский батальон прибыла группа еврейских детей, набранная в Витебской и Могилевской губерниях. Командир батальона полковник Колтовский направил в Департамент жалобу, что из прибывших 198 еврейских детей всего 9 здоровых, остальные 187 больны чесоткой, паршой и коростой, а также отличаются многочисленными физическими недостатками. При учиненном полковником разборе дела все опрошенные кантонисты показали, что упоминали в рекрутском присутствии о своих болезнях и недостатках, но комиссия освидетельствовала их как годных к службе . Среди тех, кто в 1839 г. попал в Витебский батальон, воспалением легких болели 49 человек, чесоткой — 49, горячкой — 9, различного рода лихорадками — 54, венерическими болезнями — 3, язвами — 8, паршой — 18, 30 человек жаловались на грыжу, 30 отличались физической слабостью, трое имели золотушный вид . Поскольку по свидетельству рекрутской комиссии кантонисты не заявляли в рекрутских присутствиях о болезнях, их не возвращали домой, а оставляли в батальонах. Среди незначительного числа комиссованных евреев было столько же, сколько христиан . Только спустя десять лет, в 1840 г., многолетние жалобы военачальников в Департамент на низкий уровень требований, предъявляемых рекрутскими присутствиями к призывникам, привели к тому, что Департамент, наконец, предложил осматривать партию новоприбывших вместе с медицинским чиновником, а также заявлять о неспособных к службе в самих рекрутских присутствиях .

Низкий уровень медицинского контроля характеризовал не только еврейских детей. Рапорты и отчеты по всему заведению военных кантонистов изобилуют жалобами на дурное санитарно-медицинское состояние батальонов. Инспектор Симбирского батальона докладывал: «одежда на кантонистах очень хороша, фронтовое учение порядочно, хозяйственная часть весьма хороша, кровати и матрасы имеют вид отличный», и тем не менее «число больных кантонистов значительно» . Основная причина заболеваний кантонистов — антисанитарные условия их быта по дороге в батальоны. Командир 2-го учебного карабинерного полка писал Клейнмихелю 19 мая 1831 г.: из 207, поступивших в полк, 121 одержим сильной чесоткой, у 23 застарелая парша на голове, трое больны воспалением глаз, у одного кантониста — язва на мошонке и еще у одного — горячка. Иными словами, 73 % поступивших страдали заболеваниями, которые по реестру болезней считались достаточными причинами для «возвращения в естественное состояние», т. е. для увольнения из армии. Однако никто из них не был возвращен домой . В 1831 г. в лазарет Санкт-Петербурга было доставлено восемь кантонистов с чесоткой, которую, как оказалось, они получили от хозяев постойных квартир. По этому поводу поступило распоряжение не размещать кантонистов в таких домах, однако оно так и осталось на бумаге, поскольку инспекцией постойных квартир никто не занимался .