Евреи в русской армии. 1827 - 1914 - читать онлайн книгу. Автор: Йоханан Петровский-Штерн cтр.№ 14

Страх рекрутчины питал внутриобщинную злобу и подозрительность, а иногда достигал масштабов, доселе в еврейской общинной среде не виданных. Известны два случая, когда составление призывных списков приводило к убийствам. Нашумевшее Ушицкое дело началось с того, что был убит доносчик, писавший жалобы в государственную администрацию на самоуправство старост; по этому делу кроме 80 осужденных впоследствии проходил и был временно заключен в тюрьму хасидский цадик Израиль из Ружина, обвиненный в том, что он якобы дал псак (р’sak, раввинистическое разрешение) расправиться с доносчиками . В Заславском деле подозрение пало на жителей города Заславля: их обвинили в том, что они якобы утопили кагального — тот включил хасидов в списки первоочередных рекрутов . Ни в том, ни в другом случае при самом тщательном расследовании обстоятельств дела вина хасидов не была доказана, но страх и мстительность, доводившая порой евреев до таких жестоких мер, как доносительство на всю общину и преднамеренное убийство, лишний раз свидетельствуют о разлагающем влиянии рекрутчины на еврейские общества.

Рекрутчина, особенно в 1840—1850-е годы, ударила не только по нравственно-моральным устоям еврейских обществ, но и в значительной степени по их хозяйственному благосостоянию. Несколько раз в конце 1820-х предпринимались попытки брать дополнительных рекрутов в счет налоговых недоимок — по одному взрослому еврею за 1000 руб. и по одному ребенку — за 500 руб. недоимок, но, видя, с какой готовностью кагалы и губернское начальство идут на замену недоимок рекрутами, Николай (похоже, с подачи того же Канкрина, как всегда недовольного уменьшением государственных доходов) эту практику отменил. К ней вернулись в начале 1850-х, когда накануне Крымской войны Николай (не сдерживаемый к тому времени уже покойным Канкриным) не останавливался ни перед чем ради того, чтобы максимально увеличить число стоящих под ружьем. Евреев стали брать вдвое и втрое больше положенного, доходило до квоты 25 человек с 1000 душ, причем с евреев взимали рекрутов при наборе с обеих полос империи — в то время как набор с православного населения велся поочередно с каждой полосы. Тогда же Николай согласился с тем, чтобы за 2000 руб. недоимочных взимался один взрослый рекрут, а к 1853 г. эта цифра упала до 300 руб. Одновременно было разрешено принимать двух малолетних взамен одного взрослого рекрута — не случайно в 1853 г. кантонистские заведения оказались битком набиты еврейскими детьми, составлявшими порой до четверти их состава. А с 1852 г. вдобавок были введены специальные зачетные квитанции: сдавший еврея в рекруты получал для своего семейства квитанцию — освобождение от следующего набора .

Положение с недоборами еще более осложнилось в разгар Крымской войны, когда в одном только 1854 г. было произведено три рекрутских набора. Именно тогда, между 1853 и 1856 гг., а не на всем протяжении николаевского царствования, как полагали раньше историки, во множестве появились хаперы (ловчики) — нанятые кагалом здоровяки, профессионально занимавшиеся отловом и сдачей в рекруты беспаспортных, бродяг, сирот, за которых некому заступиться, а то и попросту детей, оставленных без присмотра. К этой теме еврейские историки начала XX в. обращались довольно часто — чтобы заклеймить позором общинную администрацию, кагальных старост, сборщиков и, разумеется, самое николаевскую рекрутчину. Документы свидетельствуют о другом: охота за рекрутскими душами была повсеместной, рядовой еврей из какого-нибудь Могилева-Подольского, выслеживающий, куда соседи увозят пятнадцатилетнего мальчишку, чтобы перехватить его и сдать в рекруты вместо своего собственного сына, в такой же степени нес ответственность за происходящее, как и общинный староста, нанимающий хаперов . Страх рекрутчины разбивал семьи: старшего сына в спешном порядке женили и переправляли подальше от местного рекрутского участка, младшему наносили увечье — а вдруг комиссуют? — и сдавали в рекруты .

Нет сомнений, что восторг и обожание, которое адресовали евреи России вступившему на престол Александру II, были связаны не столько с реформой еврейского образования, допуском евреев в высшие учебные заведения, разрешением некоторым группам евреев «водворяться на постоянное жительство» за чертой оседлости или окончанием Крымской войны, сколько с отменой штрафных и усиленных рекрутских наборов, тяжелейшего бремени николаевской эпохи, — о ней было объявлено в специальном манифесте, опубликованном 26 августа 1856 г., через двадцать девять лет после введения рекрутчины .

В 1860—1870-е годы армия оказалась предметом живейшего интереса еврейских обществ. В какой-то мере этот интерес был вызван эпохой великих реформ, воспринятых большинством евреев России как предзнаменование грядущего еврейского равноправия. Мысль об обещанном гражданском равенстве воспламенила воображение русских евреев, и они с нескрываемым энтузиазмом принялись доказывать, что они — настоящие патриоты отечества, бесспорно заслуживающие равных прав со всем населением империи. Уважение евреев к армии, важнейшему из атрибутов русской государственности, — вот что должно было, по мысли еврейской общины, убедить русское общество в глубочайшей еврейской лояльности.

Совпавший с шумным успехом панславистской идеологии и войной за освобождение славян (Русско-турецкой войной 1877–1878 гг.) патриотический порыв русских евреев проявился во всех областях жизни: в новой русско-еврейской прессе, в акциях еврейских общинных деятелей, в энтузиазме еврейских мальчишек, сменивших страх перед армией на щенячий восторг . Намекая на прежние отношения общины и армии, «Рассвет» писал, что новые общественные настроения, бесспорно, подскажут русским евреям, что им следует исполнять воинскую повинность добровольно и с любовью наравне со всем русским народом . Некто Хаим Фукс из Херсона, блестящий самоучка, бредивший военной службой, написал письмо Александру II, умоляя допустить его к экзаменам в военное училище; и хотя эта привилегия предоставлялась исключительно крещеным евреям, Фукс получил разрешение, за которым последовал и государственный пансион, покрывающий плату за обучение .

Выходившая на трех языках — идише, русском и иврите — русско-еврейская пресса широко освещала военные вопросы. В эту пору евреи оказались жадными читателями русских газет, рассказывающих о событиях недавней Крымской или современной им Балканской войны; точнее сказать — слушателями, толпящимися вокруг своих соотечественников, владеющих русской грамотой и пересказывающих-перетолковывающих события военной хроники на всем им понятном идише . Ежедневная газета Военного министерства «Русский инвалид», редактируемая полковником Главного штаба Петром Лебедевым, впервые в русской прессе опубликовала целую серию филосемитских статей, чем немало вдохновила еврейский патриотический порыв . Как это случилось с офицером Дубовым, одним из главных героев романа Льва Леванды «Горячее время», русские военные заново открыли для себя русских евреев . Вскоре после окончания Крымской войны «Русский инвалид» решительно высказался за пересмотр общепринятых предубеждений по отношению к ним: