Русская революция. Книга 3. Россия под большевиками. 1918—1924 - читать онлайн книгу. Автор: Ричард Пайпс cтр.№ 37

Признание независимости Финляндии было бы по сути дела простой формальностью, поскольку она к тому времени стала суверенным государством и была уже признана в этом качестве рядом стран, включая Францию, Германию и Советскую Россию. Но политические советники Колчака в Париже, предводительствуемые бывшим министром иностранных дел Сергеем Сазоновым, однозначно воспротивились возможности признания Финляндии до созыва Учредительного собрания.

Юденич, понимая, что без помощи Маннергейма его дело будет проиграно, согласился под сильным давлением Британии единолично признать независимость Финляндии; новые границы должны были быть определены путем плебисцита. Согласно дополнительному военному соглашению Маннергейм становился во главе русских вооруженных сил, принимающих участие в планируемом захвате Петрограда, с оговоркой, что русские офицеры станут во главе как своих, так и финских частей, едва только город будет взят¹⁹². Уступку, сделанную Юденичем, аннулировал Колчак, который телеграфировал ему 20 июля, что с Финляндией не следует заключать никаких договоренностей, поскольку ее условия неприемлемы, а готовность оказывать помощь сомнительна¹⁹³. Маннергейм телеграммой сообщал Колчаку, что готов оказывать помощь, но только при условии выдачи ему «необходимой гарантии», понимая под этим формальное признание¹⁹⁴. Не получив его, он не только отказался помогать военной силой, но, что было не менее существенно, не позволил белым вести наступление с финской территории¹⁹⁵. Вскоре после этих событий (25 июля), проиграв на очередных выборах, Маннергейм отбыл в Париж для участия в Мирной конференции.

После отставки Маннергейма Юденич выехал вместе со своим небольшим штабом в Ямбург, чтобы принять командование над русскими вооруженными силами в Эстонии. Он собирался привлечь на свою сторону эстонцев, но последние решили воздержаться от участия в походе из страха, что небольшевистская Россия откажется признать их суверенитет, в то время как советское правительство предлагало им признание независимости на единственном условии прекратить сотрудничество с белыми¹⁹⁶.

Как и в случае с Польшей, Москва не замедлила воспользоваться возможностью перессорить своих врагов между собой. 31 августа большевики предложили мир Эстонии, a 11 сентября — Латвии, Литве и Финляндии¹⁹⁷. 14–15 сентября представители четырех государств на встрече в Ревеле решили открыть переговоры с Советами¹⁹⁸. Представители трех стран Балтии информировали Москву, что готовы к встрече дипломатов не позднее 25 октября¹⁹⁹. Британия выразила протест против этого решения и одновременно призвала Деникина и Колчака признать эти страны, но получила твердый отказ²⁰⁰.

В течение следующих двух месяцев Северо-Западный фронт белых не давал о себе знать. Операция против Петрограда возобновилась в конце сентября, одновременно с наступлением Деникина на Украине. Снова белые оказались вынужденными атаковать старую столицу с юга, а не с северо-запада.

* * *

Деникину приходилось противостоять не только Красной Армии, но и многочисленным бандам, обычно именуемым «зелеными», ведшим войну и против красных, и против белых. На левом его фланге возникло анархистское движение Нестора Махно, возглавившего войско в несколько тысяч партизан. Программа их была — уничтожение всякой государственной власти, цель — грабеж. Родившийся в бедной украинской семье, Махно рано стал анархистом и провел много лет на царской каторге²⁰¹. Если доверять его мемуарам, то в июне 1918 г. он встретился в Москве с Лениным и Яковом Свердловым, и последний помог ему переправиться на Украину для борьбы с немцами²⁰². Склонный к доминированию и причудливой жестокости, Махно привлекал дезертиров и авантюристов, а также отбросы анархистской интеллигенции. После взятия его войском в декабре 1918-го Екатеринослава Троцкий назначил Махно командиром отряда Красной Армии, который к 1919 г. вырос до 10000—15000 сабель. Несмотря на все это, отношения между ним и большевистским руководством оставались напряженными, поскольку, даже сотрудничая с ним, Махно возражал против продразверстки и деятельности чека. 1 августа 1919 г. он издал «Приказ № 1», в котором призывал к истреблению богатых буржуев и коммунистов-комиссаров, которые «использовали силу для восстановления буржуазного строя»²⁰³. Действуя в Крыму и вдоль восточного побережья Азовского моря, 40 000 приспешников взрывали по его приказу мосты и склады боеприпасов. В октябре Деникину пришлось выслать против Махно шесть полков, хотя они отчаянно требовались ему самому для операций против Красной Армии. Этот отток сил болезненно отозвался на ходе сражения под Орлом и Курском, решившего исход гражданской войны²⁰⁴.

Белым приходилось также бороться и с украинскими националистами под командованием Петлюры. Части белых и войска Петлюры вошли в Киев почти одновременно, 30–31 августа, и, дабы избежать конфликта, провели демаркационную линию, оставлявшую город под контролем белых²⁰⁵. Силы Петлюры рассматривались белым командованием как враждебные, и на их нейтрализацию приходилось постоянно отряжать войска. Со временем Петлюра отошел с остатками своей армии в польскую Галицию и вступил в переговоры с Пилсудским, оказавшие влияние на ход советско-польской войны год спустя.

У Красной Армии в тылу также постоянно возникали проблемы с партизанами, но и в этих случаях ее численный перевес сослужил ей бесценную службу. Летом 1919 г. на подавление внутреннего сопротивления было послано 180 000 красноармейцев — количественно это составляло более половины всех сил, задействованных в войне с белыми²⁰⁶.

* * *

Поражение Колчака явилось горьким разочарованием для тех немногих британских государственных деятелей, кто не был совершенно против идеи интервенции. 27 июля, узнав, что Красная Армия взяла Челябинск и, следовательно, перевалила за Урал, Керзон записал: «Дело проиграно»²⁰⁷. Новости привели к переоценке британского участия в русских делах в тот самый момент, когда Деникин готовился совершить свой последний бросок на Москву.

Военный Кабинет назначил на 29 июля совещание для обсуждения русской ситуации. Новости о неудачах Колчака придали смелости тем, кто с самого начала хотел договариваться с Лениным. Их образ мысли нашел отражение в меморандуме, представленном Кабинету чиновником Казначейства Э.М.Харви²⁰⁸. В документе была представлена сильно искаженная картина внутреннего положения в России, на основании которой выдвигалось требование отказаться от помощи Белому движению. Исходной посылкой являлось рассуждение, будто в гражданской войне выигрывает сторона, пользующаяся большей поддержкой народа, и из этого делался вывод, что, поскольку Ленин и его правительство разбили всех своих противников, за ними стоят народные массы: «Устойчивость большевистского правительства нельзя объяснить исключительно террором… Когда судьба большевиков, казалось, была уже решена, они начали такое мощное наступление, что силы Колчака до сих пор отступают. Для этого недостаточно терроризма, недостаточно крайней неуступчивости — для такого нужно нечто подобное энтузиазму. Мы должны признать таким образом, что настоящее российское правительство принимается большинством российского народа». Обещание белых немедленно после одержания победы созвать Учредительное собрание обесценивалось, поскольку не оставалось никакой уверенности, что «Россия, приведенная к избирательной урне, не изберет снова (!) большевиков». Неприемлемые особенности ленинской манеры управлять государством оказывались в большой степени навязанными ему врагами: «Государственные нужды заставляют его оправдывать многочисленные акты насилия, в то время как в состоянии мира его правление станет по необходимости прогрессивным или падет. В связи с этим мы решаемся настаивать на том, что самый надежный способ избавиться от большевизма или, по крайней мере, устранить его порочные свойства, это прекратить нашу помощь движению Колчака и окончить таким образом гражданскую войну». Рассуждения автора документа неизбежно подводили к мысли, что необходимо также прекратить помощь Юденичу и Деникину, хотя сам он этого не формулировал ^[49].