Русская революция. Книга 3. Россия под большевиками. 1918—1924 - читать онлайн книгу. Автор: Ричард Пайпс cтр.№ 164

По мере того как партия прибирала к рукам рычаги государственного управления, все сильнее разбухали и ряды ее членов, и ее управленческий аппарат. До марта 1919 года всеми вопросами организационной партийной работы и кадровыми заведовал один-единственный человек — Я.М.Свердлов. Он вел все повседневные партийные дела, предоставляя Ленину и его ближайшему окружению возможность решать вопросы политические и военные¹⁰. В любом случае такая система не могла бы просуществовать долго, учитывая, что в марте 1919 года в РКП (б) насчитывалось 314 тыс. членов. Неожиданная смерть Свердлова поставила партию перед необходимостью формализовать партийное руководство. С этой целью на VIII съезде партии в марте 1919 года были созданы два новых органа Центрального Комитета: Политбюро, поначалу состоявшее из пяти членов (Ленина, Троцкого, Сталина, Каменева, Н.Н.Крестинского), для оперативного рассмотрения насущных вопросов, не ожидая созыва ЦК в полном составе; и Оргбюро, также состоящее из пяти членов, для решения вопросов организационных, что на практике выражалось в назначениях на партийные должности. Третий орган ЦК — Секретариат, — учрежденный еще в марте 1917 года, до назначения Сталина в апреле 1922 года в качестве Генерального секретаря был занят по преимуществу делами канцелярского свойства. Секретари ЦК являлись и членами Оргбюро. Сравнивая текущие дела Оргбюро и Секретариата после прихода Сталина, трудно увидеть существенные различия в их полномочиях — обе структуры занимались кадровыми вопросами, хотя, по всей видимости, Оргбюро непосредственно отвечало за кадровую работу в целом¹¹. Создание этих органов положило начало процессу сосредоточения власти в партийных делах на вершине административной пирамиды, в Москве.

К моменту окончания гражданской войны Коммунистическая партия уже имела обширный штат, занятый бумажной работой. Партийная перепись, проводившаяся в 1922 году, выявила любопытные подробности о его составе. Только 21 % членов партии был занят физическим трудом в сельском хозяйстве или на производстве; остальные 79 % заполняли всевозможные чиновничьи места ^[238]. Образовательный уровень партийцев был крайне низок и несоразмерим с той властью, которой они были наделены: в 1922 г. только 0,6 % (2316 чел.) имели высшее образование, а 6,4 % (24 318) среднее. Исходя из этого, один русский историк сделал вывод, что к тому времени 92,7 % членов партии были полуграмотными (18000, или 4,7 %, совершенно не знали грамоты)¹². Из рядов чиновничества сложилась элита партийных функционеров, подвизающихся в Москве в центральных органах Коммунистической партии. Летом 1922 г. она составляла более 15000 человек¹³.

«Бюрократизация партийной жизни влекла неизбежные последствия… Партийные чиновники, занятые исключительно партийными делами, имели неоспоримое преимущество перед теми рядовыми членами партии, которые работали на фабрике или в государственном учреждении. В силу профессионального занятия партийным руководством партаппарат становился центром, из которого исходила всякая инициатива и директивы и осуществлялся контроль. На всех уровнях партийной иерархии наблюдался переход власти, сначала от съездов или конференций к комитетам, которые ими избирались, а затем от комитетов к партийным секретарям, которые якобы исполняли их волю»¹⁴.

Аппарат ЦК постепенно, естественно и как-то незаметно подменил собой местные партийные органы не только в принятии большинства резолюций, но также и в подборе исполнительных кадров на всех уровнях. Процесс централизации на этом не остановился, развиваясь с неопровержимой логикой: сначала Коммунистическая партия подчинила себе всё политическое руководство в стране, затем ЦК взял на себя руководство партией, подавляя всяческую инициативу и критику, потом все решения за ЦК стало принимать уже только Политбюро, затем — триумвират — Сталин, Каменев и Зиновьев — стал полностью контролировать Политбюро и, наконец, за Политбюро стал все решать один-единственный человек — Сталин. Достигнув наивысшей точки диктата одного, процесс централизации не мог иметь дальнейшего развития, и в результате смерть Сталина привела к медленному распаду партии и ее власти в стране.

Уже в 1920 году привычной практикой Оргбюро было так называемое «назначенство», то есть назначение партийных руководителей местных организаций, не сообразуясь с мнением этих организаций¹⁵. В стране с многовековым бюрократическим укладом и системой управления путем директив, спускаемых сверху, такая процедура казалась нормальной, и несогласным с ней суждено было оставаться в непредставительном меньшинстве.

Несомненно, среди коммунистов были и такие, кто пришел по зову сердца, из идеалистических побуждений, но большинство вступало в партию ради тех преимуществ, какие это сулило. Члены партии пользовались привилегиями, которыми в XIX веке обладало дворянство, а именно — доступом к «ответственным» постам в правительстве. Троцкий называл таких партийцев «редисками», то есть красными снаружи и белыми внутри. Взобравшиеся достаточно высоко по партийной лестнице получали дополнительные пайки и доступ к закрытым распределителям, а также высокую зарплату. Они были недосягаемы для суда и следствия, что при российском беззаконии было весьма существенно. Следуя практике царизма, советское правительство уже в 1918 году установило принцип, согласно которому партийные функционеры не могли быть привлечены к суду за противоправные действия, совершенные ими при исполнении их партийных обязанностей¹⁶. Но если прежде чиновника разрешалось судить лишь по согласованию с его непосредственным начальством, то советский партийный функционер мог быть арестован «только с ведома и согласия партийной организации соответственно рангу, занимаемому им в партии»¹⁷. Ленин усиленно боролся с такой практикой, требуя, чтобы коммунистов карали за проступки еще суровей, чем других, но поломать укоренившийся обычай ему оказалось не под силу¹⁸. Статус партии, стоящей над законом, который был установлен с первых дней правления коммунистов, распространился и на отдельных ее членов.

Обладание такой властью в сочетании с неприкосновенностью не могло не приводить к злоупотреблениям. Уже на VIII партийном съезде (1919) раздавались жалобы на коррумпированность партийных работников и их отстраненность от народных масс¹⁹. Страницы большевистской печати изобиловали рассказами о презрении партийными работниками самых элементарных норм порядочности: судя по некоторым примерам, большевистские руководители вели себя словно помещики-крепостники XVIII века. Так, в январе 1919 года партийный орган печати Астрахани рассказал о визите Климента Ворошилова, сталинского товарища по оружию и командующего 10-й армией в Царицыне. Ворошилов появился в шикарном экипаже, запряженном шестеркой лошадей, в сопровождении десяти повозок с оруженосцами и около 50 подвод, груженных полными сундуками, бочками и всякой всячиной. Во время таких наездов местные жители вынуждены были прислуживать вельможным гостям, под дулом нагана исполняя все их прихоти²⁰.