Полный курс русской истории: в одной книге - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Соловьев cтр.№ 35

«Два дня, – пишет историк, – победители грабили город, не было никому и ничему помилования; церкви жгли, жителей – одних били, других вязали, жен разлучали с мужьями и вели в плен, младенцы рыдали, смотря на матерей своих; богатства неприятели взяли множество, церкви все были пограблены; половцы зажгли было и монастырь Печерский, но монахам удалось потушить пожар; были в Киеве тогда, говорит летописец, на всех людях стон и тоска, печаль неутешная и слезы непрестанные».

Однако самому Андрею Боголюбскому город Киев был совершенно не нужен: он не желал покидать свой любимый северо-восток. Его сын Мстислав посадил в Киеве дядю – переяславского князя Глеба. Переяславль таким образом перешел к его старшему сыну Владимиру, а Андрей так и остался во Владимире-на-Клязьме. Комментируя это событие, Соловьев добавляет:

«Мстислав пошел назад к отцу с великою честию и славою, говорит летописец, но в некоторых списках стоит: с проклятием».

Да, киевлянам было за что проклинать северного князя. Город пострадал больше, чем от налета кочевников. Однако было нечто, что было куда обиднее: Андрей отправился воевать за Киев даже не сам, а послал туда своего сына, он не захотел жить в Киеве, словно Киев был не матерью русских городов, а ничтожным поселением. Иными словами, северо-восточный князь воевал за город, который ему не нужен. Так до Андрея не поступал еще ни один князь. Даже его отец Юрий, тоже не любивший Киева, все же жил и умер в этом городе. Андрей же просто даже его не посетил. Еще в юности, насильно призванный отцом на юг, он ушел без отцовского разрешения домой, на север, как только смог.

«Этот поступок Андрея, – восклицает Соловьев, – был событием величайшей важности, событием поворотным, от которого история принимала новый ход, с которого начинался на Руси новый порядок вещей. Это не было перенесение столицы из одного места в другое, потому что на Руси не было единого государя; в ней владел большой княжеский род, единство которого поддерживалось тем, что ни одна линия в нем не имела первенствующего значения и не подчиняла себе другие в государственном смысле, но каждый член рода в свою очередь вследствие старшинства физического имел право быть старшим, главным, великим князем, сидеть на главном столе, в лучшем городе русском – Киеве: отсюда для полноправных князей-родичей отсутствие отдельных волостей, отчин; отчиною для каждого была целая Русская земля; отсюда общность интересов для всех князей, понятие об общей, одинаковой для всех обязанности защищать Русскую землю – эту общую отчину, складывать за нее свои головы; отсюда то явление, что во все продолжение описанных выше княжеских усобиц пределы ни одной волости, ни одного княжества не увеличивались, по крайней мере приметно, на счет других, потому что князю не было выгоды увеличивать волость, которой он был только временным владельцем; мы видели, например, что Изяслав Мстиславич переменил в свою жизнь шесть волостей; какую надобность имел он заботиться об увеличении пределов, об усилении какой-нибудь из них, когда главная забота всей его жизни состояла в борьбе с дядьми за право старшинства, за возможность быть старшим и княжить в Киеве? Или какая надобность была князю Новгорода-Северского заботиться о своей волости, когда он знал, что по смерти дяди своего, князя черниговского, он перейдет в Чернигов и прежнюю свою волость Северскую должен будет уступить двоюродному брату, сыну прежнего князя черниговского? Потом он знал, что и в Чернигове долго не останется, умрет князем киевским, а сына своего оставит в Турове или на Волыни, или в Новгороде Великом; следовательно, главная цель усобиц была поддержать свое право на старшинство, свое место в родовой лествице, от чего зависело владение тою или другою волостию. Но если верховным желанием, главною заветною целию для каждого полноправного князя-родича было достижение первой степени старшинства в целом роде и если с этою степенью старшинства необходимо связывалось владение лучшим городом на Руси, матерью городов русских – Киевом, то понятно великое значение этого города для князей. Самою крепкою основою для родового единства княжеского было отсутствие отдельности владений, отсутствие отдельной собственности для членов рода, общее право на главный стол; к Киеву стремились самые пламенные желания князей, около Киева сосредоточивалась их главная деятельность; Киев был представителем единства княжеского рода и единства земского, наконец, единства церковного, как местопребывания верховного пастыря русской церкви; Киев, по словам самих князей, был старшим городом во всей земле; Изяслав Давыдович не хотел выйти из Киева, «потому что, – говорит летописец, – сильно полюбилось ему великое княжение киевское, да и кто не полюбит киевского княжения? Ведь здесь вся честь и слава, и величие, глава всем землям русским Киев; сюда от многих дальних царств стекаются всякие люди и купцы, и всякое добро от всех стран собирается в нем».

И вот нашелся князь, которому не полюбилось киевское княжение, который предпочел славному и богатому Киеву бедный, едва только начавший отстраиваться город на севере – Владимир-Клязменский.

Легко понять следствие переворота, произведенного таким поступком Боголюбского: если б перемена в местопребывании старшего князя произошла с согласия всех князей родичей, если бы Киев для всех них утратил совершенно свое прежнее значение, передал его Владимиру-Клязьменскому, если б все князья, и северные и южные, и Мономаховичи и Ольговичи, стали теперь добиваться Владимира, как прежде добивались Киева, то и тогда произошли бы большие перемены в отношениях княжеских, и тогда велики были бы следствия этого перенесения главной сцены действия на новую почву, имевшую свои особенности. Но этого не было и быть не могло: для всех южных князей, и для Мономаховичей, и для Ольговичей, Киев не потерял своего прежнего значения; ни один из них не хотел предпочитать далекой и бедной Суздальской земли той благословенной стороне, которая по преимуществу носила название Земли Русской; Киев остался по-прежнему старшим городом Русской земли, и между тем самый старший и самый могущественный князь не живет в нем, но, оставаясь на отдаленном севере, располагает Киевом, отдает его старшему после себя князю; таким образом, северный суздальский князь, несмотря на то, что, подобно прежним великим князьям, признается только старшим в роде, является внешнею силою, тяготеющею над Южною Русью, силою отдельною, независимою; и прежде было несколько отдельных волостей – Галицкая, Полоцкая, Рязанская, Городенская, Туровская, но эти волости обособились вследствие изгойства князей их, которые были относительно так слабы, что не могли обнаруживать решительного влияния на дела Руси, но северная Ростовская и Суздальская области обособились не вследствие изгойства своих князей: князь ее признается первым, старшим в целом роде и, кроме того, материально сильнейшим, обладающим, следовательно, двойною силою; сознание этой особенности, независимости и силы побуждает его переменить обращение с слабейшими, младшими князьями, требовать от них безусловного повиновения, к чему не привыкли князья при господстве неопределенных, исключительно родовых отношений между старшим и младшими; таким образом, родовым отношениям впервые наносится удар, впервые сталкиваются они с отношениями другого рода, впервые высказывается возможность перехода родовых отношений в государственные.