1937. Большая чистка. НКВД против ЧК - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Тумшис, Александр Папчинский cтр.№ 98

Под пристальным вниманием поляков находилась и «вторая столица» СССР — Ленинград. Здесь сотрудник польской делегации по делам оптации (оптация — добровольный выбор одного из двух гражданств) бывший офицер царского флота Чехович сумел создать широкую сеть агентов и информаторов. Он активно использовал старые личные связи, а также служебное положение некоторых бывших приятелей, занимавших командные посты на Балтийском флоте. В делегацию по делам оптации нередко обращались бывшие военнослужащие РККА, желающие переехать на постоянное жительство в Польшу. Там им поступало предложение: «Дайте нам сначала такие сведения по таким-то вопросам, и тогда сможете уехать на родину» ^[603]. Сотрудники КРО ГПУ в начале 1923 года разоблачили шпионскую деятельность этого польского дипломата, и он был вынужден покинуть Северную столицу.

Всю массу агентов, работавших на поляков и разоблаченных в 1922–1924 гг. КРО ГПУ-ОГПУ, можно фактически поделить на две группы: а) разведчики, получившие задание за рубежом и обратно за рубеж возвратившиеся (это главным образом представители различных белоэмигрантских организаций); б) информаторы-осведомители — агенты, получившие задание от резидентов «двуйки» ^[604]. Так, к примеру, капитан Добжанский (представитель 2-го отдела ПГШ в Москве) привлек к агентурной работе сотрудника для особых поручений при начальнике артиллерии Московского ВО бывшего полковника царской армии Яндоловского. Тот, часто подменяя (с февраля 1922 по сентябрь 1923 г.) своего начальника, систематически передавал полякам в копиях и выписках почти все получаемые Артиллерийским управлением округа секретные приказы, доклады и сводки. Вначале Яндоловский оценивал свою «работу» всего в 70 рублей, затем сумма вознаграждения выросла до 300 рублей ежемесячно ^[605].

Провал этого ценного агента был связан с пикантными подробностями жизни его куратора капитана Добжанского. Оказывается, капитан был хорошо знаком с женой Яндоловского и постоянно навещал ее в отсутствие супруга. Свои «визиты» польский разведчик оплачивал духами, пудрой и другими безделушками, которые он контрабандно привозил из Варшавы ^[606].

В том же 1922 году польский военный апаше в Москве Воликовский завербовал бывшего колчаковского подполковника Дзюбенко, амнистированного решением ВЦИК и поступившего на службу в Главное Управление военных учебных заведений РККА. Поляки снабдили своего агента подложной печатью одного советского учреждения, используя которую, тот неоднократно получал в разных городах СССР секретные приказы военного ведомства. От помощника Воликовского Дзюбенко получил крупную сумму денег и открыл в Москве на улице Петровка частный книжный магазин «Военно-техническое обозрение». Вплоть до ареста Дзюбенко этот магазин был явкой для польских агентов и информаторов ^[607].

Также ценной информацией снабжали польских разведчиков бывший начальник отдела статистики промышленных предприятий воздушного флота Я. Рещиков (собирал сведения о воинских частях в Минске, Гомеле), жительница Киева Судзицкая (передавала информацию, шедшую от сотрудницы ОО Н. Вискубовой) ^[608].

Польская военная разведка вела активный обмен разведывательной информацией с другими спецслужбами европейских государств. «Двуйка» снабжала материалами французов, финнов, эстонцев, и в известной мере — англичан. Нередкими были случаи, когда польские разведчики через подставных лиц продавали за значительное денежное вознаграждение секретные документы сотрудникам французской военной миссии в Варшаве. Так было с материалами польского шпиона, ответственного работника Тульского оружейного завода Кулеша. Кураторы Кулеша каждую получаемую ими разведывательную сводку размножали в двух экземплярах, один экземпляр оставался у них, другой же продавался французам ^[609].

Можно утверждать, что в 20-е годы польские спецслужбы осуществляли активную разведывательную деятельность против СССР. Это опровергает мнение ряда историков, заявляющих, что польские разведывательные службы не вели серьезной агентурной работы, фактически отказались от агентурного проникновения в государственные и общественные организации, тем самым обусловив низкую эффективность своей нелегальной деятельности.

Лишь энергичные меры советской контрразведки нейтрализовали большинство усилий польских спецслужб. Контрразведчики закрыли значительную часть каналов получения разведывательной информации, собрали данные о конспиративной деятельности польской разведки, ее структуре и задачах, сотрудниках и агентуре, формах и методах оперативной работы.

Не отставали от поляков и разведки других лимитрофных государств. По данным КРО ОГПУ одним из «оплотов» эстонской разведки в СССР являлись — посольство Эстонии, расположенное в Москве в Малом Кисловском (ныне Собиновском) переулке и консульство, находившееся в Ленинграде на набережной реки Мойки. В 1922 году сотрудники 2-го отделения КРО ГПУ задержали резидента военной разведки (официально второго секретаря посольства в Москве) Н. Вильденау. Этому аресту предшествовал «захват» другого эстонского дипломата капитана Пооля. Его взяли с поличным в тот момент, когда он получил от своего агента секретные приказы Мобилизационного управления Штаба РККА. В результате у чекистов на руках оказались документальные свидетельства того, что часть эстонского дипломатического корпуса в Москве «является рассадником шпионажа».

После ареста Пооля Вильденау стал осторожен, практически прекратил встречи с агентурой вне стен посольства, перестал выходить из миссии на прогулки. Штурмовать диппредставительство иностранного государства было делом немыслимым даже для сотрудников КРО ГПУ. Оставалось одно — ждать удобного случая для ареста эстонского дипломата. К тому времени у Вильденау истек срок пребывания в нашей стране. В НКИДо ему отказали в продлении визы, при этом аннулировав еще и охранную грамоту. Тому не оставалось ничего иного, как начать «паковать чемоданы» и готовиться к отъезду в Таллин ^[610].

Начальник 2-го отделения КРО ГПУ И.Ю. Кясперт получил в Наркоминделе разрешение на арест эстонского дипломата. Но в НКИД выставили единственное требование — задержание провести без нарушения экстерриториальности. То есть Вильденау нельзя было арестовать ни в здании посольства, ни в посольской машине, ни в дипломатическом вагоне. Для ареста чекисты решили использовать перрон Октябрьского (ныне Ленинградского) вокзала. В те годы автомашины подъезжали практически к поезду, оставалось дойти каких-то 20 метров до перрона с вагонами. Именно в этот момент ко второму секретарю посольства Эстонии и подошли сотрудники КРО ГПУ Р. Маяк и П. Штамм и предъявили ордер на арест. Сопровождавший Вильденау сотрудник посольства Иыгу пытался протестовать и начал требовать разбирательства в присутствии сотрудников НКИД. Туда вскоре и направились все участники инцидента. Пока Иыгу с чекистом Штаммом «путешествовали» по кабинетам наркомата, резидента эстонской военной разведки уже везли на Лубянку.