1937. Большая чистка. НКВД против ЧК - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Тумшис, Александр Папчинский cтр.№ 82

По показаниям арестованных в Ростове-на-Дону чекистов проходили как «участники контрреволюционной организации» крупные чекисты — выходцы из северокавказской группы — И.П. Попашенко (заместитель начальника УНКВД), М.Л. Гатов (бывший начальник СПО) и другие ^[508].

После самоубийства в Москве В.М. Курского, на которого Люшков тоже имел «материалы», терпение Фриновского лопнуло, и он уговорил Ежова перевести Люшкова из Ростова на Дальний Восток. На его место был направлен вполне удобный для Фриновского и Евдокимова новый начальник УНКВД — Я.А. Дейч.

13 сентября 1937 года ЦИК СССР принял решение о разделе Азово-Черноморского края на Ростовскую область и Краснодарский край. В состав Ростовской области вошло 7 городов и 61] сельский район. По предложению ЦК первым секретарем Ростовского обкома партии был назначен Е.Г. Евдокимов ^[509]. В Ростове-на-Дону, при разделе краевого партаппарата Ефим Георгиевич оставил и свою «команду» — П.И. Магничкина, И.А. Дубинина, А.Г. Шацкого и других. Здесь ему и его помощникам пришлось участвовать в «чистке» области от «врагов народа».

Тем временем из г. Ворошиловска (старое название Ставрополя) приходили плохие вести. 10 августа 1937 года в Минусинске был арестован бывший начальник ЭКО Шахтинско-Донецкого окротдела ОГПУ П.Е. Финаков (стоящий у истоков фабрикации «Шахтинского дела»). Его немедленно этапировали в распоряжение УНКВД Орджоникидзевского края.

Основанием для ареста послужили показания бывшего заместителя начальника управления трестом «Грознефть» Н.И. Нюренберга. Он утверждал — Финаков его личный информатор, передававший ему «..секретные сведения о работе НКВД, предупреждал об арестах троцкистов… за это и получал деньги». До 1935 года Финаков занимал должность начальника ЭКО УНКВД по Чечено-Ингушской АО. Эти показания у арестанта выбили начальник краевого УНКВД Булах и начальник отделения 3-го отдела УГБ УНКВД Елиневич. В качестве доказательства «вины» Финакова чекисты якобы обнаружили в бумагах Нюренберга агентурное донесение осведомителя «Тверского». Нюренберг получил эту «бумагу» от арестованного чекиста ^[510]. Интересный факт — получив вожделенные протоколы допросов, в краевом УНКВД отчего-то не стали направлять их копии в Москву, хотя и обязаны были это сделать.

Одновременно были подобраны архивные материалы, компрометировавшие Финакова. А биография последнего оказалась богата на разные проступки и прегрешения. Так в 1919 году «…за подделку денежных документов» он был осужден на пять лет лишения свободы, но через три месяца «по кассации приговора» получил освобождение; будучи начальником ЭКО Донецкого оперсектора ОГПУ участвовал в валютных махинациях (покупал на торгсиновские боны папиросы для своих чекистских руководителей), за что в 1933 году арестован и осужден Коллегией ОГПУ на три года лишения свободы условно, с лишением права работать в органах ОГПУ. Через два месяца Финакова восстановили на работе в ОГПУ, для чего потребовалось особое решение Коллегии ОГПУ ^[511]. По всей вероятности, что за него вступился лично Евдокимов.

Казалось бы, нужно остановиться, но шлейф махинатора продолжал тянуться за ним. В 1937 году уже в Минусинске его исключили из партии. Причины — выпивка, попытка вступить в половую связь с женщиной из агентуры, недопустимые разговоры с арестованными, присваивание денег ссыльных и арестованных, подделка расписок о выдаче денежных пособий.

Спустя некоторое время в УНКВД по Орджоникидзевскому краю поняли, что перегнули папку с арестом, и спешно отфутболили дело Финакова «по географической принадлежности» — в НКВД Чечено-Ингушской АССР. Возможно, он так бы и сгинул в подвалах Грозненской тюрьмы, но его спасла принадлежность к «северокавказцам».

Начальник 3-го отдела УГБ НКВД А.И. Порубай передопросив Нюренберга, выяснил, что тот не знает Финакова лично, а показания дал под давлением Бупаха и Елиневича. Он даже не смог в представленной ему группе заключенных указать Финакова, хотя по протоколам лично передавал ему деньги. Протокол «опознания» выслали в Ворошиловск, где должны были принять окончательное решение по делу. Но краевое УНКВД хранило молчание, тогда Порубай выехал в Москву, где и сообщил Фриновскому о всех странностях этого дела.

Финакова этапировали в столицу, где начальник 14-го отделения 3-го отдела ГУГБ НКВД СССР капитан ГБ А.Ю. Даганский изучив весь собранный материал, вынес окончательное решение — прекратить следствие и представить «…вопрос о дальнейшем использовании [Финакова] на работе в органах» на усмотрение руководства ГУГБ НКВД. Вскоре бывший арестант всплыл на работе в 3-м (оперативно-чекистском) отделе Самарского ИТЛ НКВД ^[512].

Тогда же разворачивалось дело еще одного «северокавказца», бывшего заместителя Евдокимова — А.И. Кауля. После ареста 19 октября 1937 года ему предъявили обвинение в активном участии в антисоветской правотроцкистской организации. Тот отверг не только факт вербовки «…в правотроцкистскую организацию, но и малейшую попытку… хотя бы каким-либо намеком указать на существование такой в крае». Кауль признал лишь одно, он «…допускал и проявил идиотскую политическую близорукость» ^[513]. Не помогли и очные ставки с арестованными «троцкистами», арестант твердо стоял на своем.

Арест Кауля, входившего в ближний круг Евдокимова напугал многих «северокавказцев», осевших в Центре. 2 декабря 1937 года в адрес Булаха ушло распоряжение Фриновского: «Направить Кауля отдельным вагонзаком вместе со следственным делом в распоряжение 4-го отдела ГУГБ НКВД в Москву» ^[514]. После прибытия в столицу Кауля не освободили, а отправили «на сидение» во Внутреннюю тюрьму ГУГБ НКВД. Допросов и очных ставок больше не проводили. Вероятно, Фриновский и его сторонники искали способ, как вывести из-под удара своего бывшего коллегу.

Вновь на допросе Кауль оказался лишь 31 октября 1938 года, когда к власти в Наркомвнуделе пришел Берия. Теперь никто с бывшим соратником Евдокимова церемониться не собирался. Уже на первом допросе Кауль заявил: «Решил прекратить запирательство и дать чистосердечные показания о своем участии в преступной организации» ^[515].

С арестами Финакова, Кауля и других был связан приезд в УНКВД по Орджоникидзевскому краю верного соратника Ежова, начальника 4-го отдела ГУГБ НКВД М.И. Литвина. Своими впечатлениями от этой поездки он поделился не только с Ежовым и Фриновским, но и с Дагиным. Вот небольшая выдержка показаний Дагина: «Я застал Литвина… в кабинете Фриновского… Литвин, смеясь, встретил мое появление словами: «Вот еще один член организации», и тут же, перебивая друг друга, Фриновский и Литвин стали мне рассказывать, что Булах от арестованного бывшего секретаря крайкома Рябоконя получил показания об участии в антисоветской организации Горбача (начальник Новосибирского УНКВД) и Михельсона (нарком внутренних дел Крымской АССР), а от арестованного бывшего заведующего промышленным отделом крайкома Часовникова получил показания об участии в антисоветской организации Лаврушина (начальник Горьковского УНКВД) и Дементьева (начальник Архангельского УНКВД)… Помню, Литвин в этом же разговоре мне передал, что Часовников в своем заявлении назвал и меня, но от него этого заявления ни приняли: Булах не поверил Часовникову» ^[516]. Литвин прямо на месте проверил все материалы, а по прибытии приказал этапировать Часовникова и Рябоконя на передопрос в Москву. Оказавшись в столичных кабинетах, они немедленно отказались от показаний, заявив, что такие показания от них требовали следователи.