1937. Большая чистка. НКВД против ЧК - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Тумшис, Александр Папчинский cтр.№ 46

Активным участником этих событий был и Ефим Евдокимов. Как он писал в дальнейшем: «События 1905 года так подействовали на молодое сердце и разум, что в 15 лет я смело заявил отцу, человеку консервативному, прошедшему солдатскую муштру, что я революционер, и бесповоротно связал свою судьбу с революцией» ^[286]. Последующие события показали всю крепость этих связей.

Для «водворения законного порядка на Забайкальской и Сибирской железных дорогах» (а бунтовали не только Чита, но и Красноярск, Иркутск, Омск и другие города Сибири) со стороны Харбина на запад двинулись войска под командованием генерала Ренненкампфа. Из Центральной России на восток пошли эшелоны с солдатами и офицерами под началом командира 7-го армейского корпуса генерал-лейтенанта Меллер-Закомельского.

21 января 1906 года войска генерала Меллер-Закомельского выдвинулись к окраинам Читы. Дружинники исполкома Читинской республики готовились отразить штурм города. Железнодорожные мастерские были заминированы, туда свезли все оружие и боеприпасы, захваченные в октябре — декабре 1905 года. Командир 7-го армейского корпуса выдвинул требование: «Сдать все оружие к 12 часам дня 22 января караулу у моста через речку Читинку. Встать на работы и подчиниться требованиям законных властей. Все взятые с оружием или оказавшие сопротивление после 12 часов 22 января будут беспощадно наказаны». Еще на подступах к городу дружинники вступили в стычки с войсками, солдатами. Эти первые боестолкновения показали всю бессмысленность обороны. Артобстрел железнодорожных мастерских привел бы к взрывам в городе и большому количеству жертв из числа дружинников и мирного населения. 23 января 1906 года Читинский комитет РСДРП распорядился «вооруженного сопротивления не оказывать, а вести лишь подпольную работу и готовиться к грядущим новым революционным боям» ^[287].

Ефим Евдокимов оказался в числе тех дружинников, кто пытался остановить продвижение войск. В одном из боев он был тяжело ранен в обе ноги. Товарищи и семья сумели укрыть раненого юношу. Почти полгода Ефим провалялся в железнодорожной больнице, а когда поправился, то выяснилось, что хромота сохранится на всю жизнь. Однако жизнь продолжалась, и нужно было искать подходящую работу. Ему удалось поступить на должность конторщика на станции Чита.

Одновременно, несмотря на скандал с отцом, Ефим стал посещать партийные собрания читинских эсеров. В июне 1907 года его приняли в ряды этой партии, но уже в феврале 1908 года он был арестован и три месяца отсидел в заключении. Группа эсеров была разгромлена, обратно на работу в контору его не брали как «неблагонадежного», так что пришлось идти в наборщики типографии газеты «Азиатская Русь».

Арест, тюрьма и увольнение с работы скорее обозлили, но не обескуражили Евдокимова, уже тогда проявилось его упорство и железная воля, умение выходить из любого положения. Работая в типографии, Евдокимов устанавливает контакт с группой максималистов и вступает в их боевую подпольную дружину.

Как и эсеры, максималисты славились в революционном подполье боевыми методами борьбы с царскими властями — экспроприациями и индивидуальным террором. В силу этого период активной деятельности таких боевых групп был невелик. Читинская группа максималистов, в которую вступил Евдокимов, не являлась исключением, и в феврале 1909 года он вновь был арестован. На этот раз обвинения оказались серьезнее. Евдокимова обвинили в том, что он «вступил в преступное сообщество, именующее себя «Всероссийский железнодорожный союз Читинского района», заведомо… поставившее для себя целью своей деятельности насильственное, путем вооруженной борьбы изменение установленного в России основными законами образа правления» ^[288].

Восемнадцатилетнего парня обвиняли в том, что он собирал для Союза денежные средства (путем эксов. — Прим. авт.), составлял отчеты о приходе и расходе этих средств, участвовал в собраниях Союза, составлял о них отчеты, хранил и распространял издававшиеся преступным сообществом прокламации и воззвания. Обыскав квартиру Евдокимова, полицейские изъяли 164 антиправительственные прокламации и устав «Всероссийского железнодорожного союза». Решение суда гласило — Евдокимова Ефима Георгиевича приговорить к четырем годам каторги, заменив их тремя годами тюремного заключения ^[289].

Свой срок он отбывал в Верхнеудинском централе. Находясь за решетками тюрьмы, которая всегда была «школой» для молодых заключенных, Евдокимов в третий, но не в последний раз меняет свои политические симпатии и переходит под влияние анархо-синдикалистов. И уже спустя пять месяцев после освобождения из тюрьмы он опять арестовывается по обвинению «в возбуждении против правительства гарнизона на Березовке» (близ Верхнеудинска. — Прим. авт.) и высылается под гласный надзор полиции в город Камышлов Пермской губернии ^[290].

В марте 1912 года Евдокимов бежал из-под надзора и перебрался на Дальний Восток. На этот раз он почти целый год находился на воле, переезжая из города в город: Харбин, Владивосток, Иман, Хабаровск, Благовещенск, Чита, — и вместе с анархистами-подпольщиками «принимает участие в ряде террористических актов против руководителей Нерчинской каторги, как член Сибирского летучего отряда ставит типографии и пр.» вплоть до очередного ареста и высылки в Камышлов, откуда опять бежит ^[291]… Начало Первой мировой войны застало его в Челябинске, где он работал наборщиком в типографии фирмы «Печатное дело». То ли уклоняясь от мобилизации в армию, то ли по причине своей хромоты, в мае 1915 года Евдокимов переезжает из тихого Челябинска в Москву. Здесь он обосновался в Лефортове, работал в профессиональных союзах. Числясь конторщиком «Центросоюза» (Всероссийского Центрального союза потребительских обществ), вместе с лефортовскими анархо-синдикалистами, тесно связанными с большевиками Замоскворечья, организовал 9 января 1917 года антивоенную демонстрацию. После этого политического выступления, «как дезертир и преследуемый», Евдокимов бежал в Баку, работал там счетоводом городской управы.

Как и для многих «борцов», Февральская революция стала для него полной неожиданностью, чем вызвала некое «головокружение». Иначе трудно объяснить, почему в эти дни «весны русской Свободы», в апреле 1917 года, он вернулся в родную Читу, явился к воинскому начальнику и добровольно вступил рядовым в 12-й Сибирский запасной полк.

Новобранец с такой богатой революционной биографией не мог долго оставаться незаметным среди солдат, занявшихся «политикой», и вскоре Евдокимова избирают председателем полкового комитета, причем теперь он заявляет о себе как о «беспартийном». Однако то ли солдатская лямка показалась Евдокимову слишком тяжкой, то ли кипучей натуре были уже тесны политические рамки провинциальной Читы, но, уволившись из полка «по болезни», в сентябре 1917 года он опять появился в Москве, в Лефортове.