Люди Средневековья - читать онлайн книгу. Автор: Эйлин Пауэр cтр.№ 6

Страница

Итак, мы покидаем римлян. Они уходили… уходили… ушли! Ушли навсегда? Вероятно, нет. Прошли сотни лет, прежде чем варварский мир сумел создать общество, которое смогло сравниться с Римом или даже превзойти его в материальном богатстве, в искусстве, науке и культурном образе жизни. Мы не можем назвать точную дату окончательного избавления от варварства, не можем назвать и людей, которые представили бы развивающуюся цивилизацию столь же полно, как Аусоний или Григорий Турский представили цивилизацию угасающую — Данте, Шекспир, Коперник, Ньютон? Но многие века, быть может, целое тысячелетие миновало, прежде чем Западная Европа достигла тех высот, на которые поднялись эти люди. Целое тысячелетие она постепенно выбиралась из той пропасти, в которой она оказалась после гибели Римской империи. Подъем был не только медленным, но и неравномерным, ибо для установления социального строя, не похожего на римский, потребовалось всего несколько веков, а держался он целую тысячу лет. Тем не менее он обладал величием, которое способно возбудить наш интерес и даже вызвать восхищение наших потомков. В новой культуре и новом социальном строе многое из того, что наблюдали в своей жизни Аусоний, Сидоний и даже Фортунат, снова возвратилось к жизни, пусть и в форме, затрудняющей узнавание. В этом смысле они были не только эпигонами Рима, но и истинными предшественниками Средневековья.

Экономическая история, как нам известно, самая молодая ветвь исторической науки. До середины XIX века историки и широкая публика проявляли интерес в основном к политической и конституционной истории, к политическим событиям, войнам, династиям, а также к политическим институтам и их развитию. Поэтому историки освещали преимущественно жизнь правящих классов. «Восславим же знаменитых людей» — вот что было их девизом. Про «отцов, давших нам начало» они почему-то забывали. Их не занимала жизнь простых людей и деятельность огромных людских масс, составлявших тот скрытый фундамент политических и конституциональных сооружений, на который опирались прославляемые учеными великие люди. Изучать жизнь простых людей историки считали ниже своего достоинства. Карлайл, описывая эпоху Английской революции, сделал весьма примечательную запись: «Я хочу видеть не списки Красной книги, не придворные календари или парламентские журналы, а жизнь простого англичанина, его дела, мысли, страдания и радости. Грустно сознавать, что дело, называемое „историей“, и в наши просвещенные времена остается все тем же. Да зачитайте вы все исторические исследования до дыр, вы нигде не найдете ни малейшего намека на то, как жили люди и каков был их быт, не узнаете, интересовали ли их одни экономические вопросы или что-нибудь еще, сколько денег они получали за свой труд и что могли на них купить. К сожалению, вы нигде об этом не прочитаете… Исторические труды, переплетенные в золоченую кожу, дадут вам не больше информации, чем деревянные доски для триктрака».

Но голос Карлайла был гласом вопиющего в пустыне. Новая история, приход которой он подготовил, появилась в наши дни. Современная наука отличается от прежней живым интересом к человеку с улицы или (как чаще бывало в древние времена) человеку с мотыгой, на которого раньше не обращали никакого внимания. Сейчас историка интересуют не только войны и интриги правителей, но и социальная жизнь прошлого. Для современного писателя, к примеру, XIV век — уже не век Столетней войны, Черного принца и Эдуарда III, а эпоха медленного разложения крепостного права в Англии. Этот процесс, в долгосрочной перспективе, оказался гораздо более значимым, чем борьба английских королей за французские провинции. Мы по-прежнему воздаем хвалу выдающимся личностям, ибо плох тот историк, который не заметит кого-нибудь из великих, осветивших страницы истории своей славой или романтической жизнью, но мы прославляем их, признавая тот факт, что не только выдающиеся деятели, но и простые люди, имен которых мы никогда не узнаем, вся та неразличимая масса людей, покоящаяся теперь в забытых могилах, тоже творила историю. Наши отцы, давшие нам начало, наконец-то получат свою долю славы. Как выразился Эктон: «Крупный историк принимает сейчас пищу на кухне».

Эта книга посвящена в основном исторической кухне, и первая, которую мы с вами посетим, — это сельское поместье начала ЕХ века. Так получилось, что мы знаем о нем на удивление много, частично потому, что Карл Великий собственноручно составил ряд инструкций для управляющих своими королевскими землями. В них описывалось все, что они должны были делать, вплоть до того, какие овощи сажать в огороде. Но наш главный источник сведений — это прекрасная поместная книга, которую аббат Ирминон, настоятель монастыря Сен-Жермен-де-Пре, расположенного около Парижа, написал специально для того, чтобы монахи точно знали, какие земли принадлежат им и кто на них живет. Вильгельм Завоеватель создал точно такую же книгу для своего поместья, охватывавшего все Английское королевство, озаглавив ее «Книга Страшного суда». В книге Ирминона указаны все небольшие имения (или фиски, как их тогда называли), принадлежавшие аббатству, с описанием земель, с которых должен был кормиться управляющий этим фиском, и земель, которые сдавались в аренду крестьянам, а также имена этих крестьян, их жен и детей. Кроме того, в поместной книге мы находим описание всех повинностей, которые они должны были нести, и размеры оброка, который они должны были платить, — вплоть до последней доски и последнего яйца. Поэтому мы знаем имена почти всех мужчин, женщин и детей, которые жили в этих фисках во времена Карла Великого, и очень хорошо представляем себе их повседневную жизнь.

Давайте же рассмотрим, из чего состояло поместье. Как было сказано выше, земли аббатства Сен-Жермен-де-Пре были разделены на ряд небольших имений, называемых фисками, каждый из которых имел своего собственного управляющего. И в каждом фиске земля делилась на сеньориальную и на отдаваемую в аренду. Первой управлял специально назначенный монахами человек, а другой пользовались крестьяне, арендуя ее у аббатства. Арендуемая земля распределялась между несколькими небольшими фермами, которые назывались мансами. На ферме обычно жила одна или несколько семей. Если бы вы пришли в главный, или сеньориальный, манс, который монахи держали в своих руках, то увидели бы маленький домик с тремя-четырьмя комнатами, построенный, вероятно, из камня, а перед ним — территория усадьбы. Здесь располагалась группа домов, обнесенная изгородью, где жили и работали крепостные крестьяне, принадлежавшие хозяину дома. Эти люди выполняли домашнюю работу, трудились в находящихся тут же мастерских, кухне, пекарне, амбарах, конюшне, исполняли другие службы. Вдоль забора росли деревья. К главному мансу прилегали обширные земли — на них раскинулись пашни, покосы, виноградники, сады и почти весь лес, принадлежавший монахам. Чтобы обработать землю, требовалось много рабочих рук. Часто ее обрабатывали крепостные, принадлежавшие главному мансу и жившие при его дворе. Но для выполнения всех видов работ на землях монастыря одних крепостных было недостаточно, и большую их часть выполняли арендаторы земель в виде различных повинностей.

Страница