История Персидской империи - читать онлайн книгу. Автор: Альберт Олмстед cтр.№ 40

Перед своим царственным протеже плывет Ахурамазда. На голове у бородатого бога надет цилиндрический головной убор с выпуклым верхом, который отличается от царского рогами, символизирующими божественность, и солнечным диском с восемью лучами — оба ассирийского происхождения. Он облачен в задрапированное одеяние, рукава которого спускаются до запястий, украшенных браслетами. В левой руке он держит кольцо, которое дает монархам верховную власть; его правая рука повернута ладонью вверх и поднята в благословляющем жесте. Он поднят высоко на огромном кольце, к обеим сторонам которого приделаны длинные, почти прямоугольные крылья, исчерченные волнистыми линиями и поделенные на три части петлями. Нечто вроде хвоста изображено в той же манере и поделено на две части; с кольца вниз направлены предметы, которые описывают как две раздвоенные молнии, но которые, вероятно, следует отождествить с когтистыми ногами египетской богини правды, изображаемой в виде стервятника.

Дарий — прекрасный ариец с высоким лбом и прямым носом стоит — в натуральную величину и имеет высоту 1,5 метра. На его голове корона войны, зубчатая золотая полоса, усыпанная овальными драгоценными камнями и розетками. Спереди его волосы тщательно завиты, а свисающие усы аккуратно подкручены на концах; на затылке волосы образуют большой узел, достигающий почти до выступающего уха. Борода квадратной формы разложена четырьмя рядами локонов, которые чередуются с прямыми прядями точно так же, как у его ассирийских предшественников. Длинное одеяние скрывает все его коренастое туловище; его укороченные рукава с заостренными концами открывают лишь толстые запястья и кисти рук, боковые складки дают возможность мельком увидеть штаны, а ниже их — короткие зашнурованные башмаки. Левая рука царя держит лук, на который надета утиная голова; его правая рука поднята в молитвенном жесте к Ахурамазде. За ним стоят царские оруженосцы — один с копьем, а другой с луком и колчаном; очевидно, это Гобрий и Аспатин. Они одеты почти точно так же, как и их повелитель, но их отличают закругленные бороды и узкие ленточки, украшенные розетками с восемью лучами.

Вниз по дороге, у Врат в Азию, более древние завоеватели приказывали изображать себя гордо попирающими простертых у их ног врагов. Такая же поза была выбрана и для Дария. Под левой ногой царя лежит на спине, подняв одну ногу в агонии, Гаумата, протягивающий к царю руки в напрасной мольбе. Перед завоевателем стоят другие мятежники, их шеи связывает веревка, а руки связаны за спиной.

Барельеф находится так высоко над дорогой, что совершенно теряется на фоне величественного окружения. Мы задаем себе вопрос: как, по предположению Дария, его автобиографию, даже выбитую в виде барельефа на трех языках клинописью, должны были читать путешественники, находившиеся внизу? Первое впечатление от этого знаменитого памятника наверняка вызывет разочарование.

Прошел едва ли век, когда сюда приехал греческий врач одного из царственных потомков Дария. Этот Ктесий знал, что гора называется Багистан и является священной горой самого главного персидского бога, которого он называл Зевсом. Он увидел парк, орошаемый водами большого источника, скалы, высоту которых он определил как более 3 километров, надпись «сирийскими буквами» и барельеф. Но проклятие Дария было забыто; его потомки не сохранили память о его делах или даже его имени. Ктесий по неведению приписал этот памятник полумифической ассирийской царице Семирамиде!

После двух лет тяжелой борьбы Дария наконец признали царем большей части Западной Азии. Ему была дана короткая передышка, чтобы обдумать, в каком состоянии находится огромная империя, которая так неожиданно свалилась на его голову победителя. Эти годы мятежей принесли настоящий хаос во все регионы и обнажили скрытые слабости в структуре империи. Дарий был по своей природе прежде всего руководителем, и на протяжении своего долгого и успешного правления он большую часть своей энергии посвятил этой неотложной работе по реорганизации империи.

Первый вопрос, который нужно было решить, — определиться с местонахождением столицы империи. Даже когда в Парсе полыхало восстание, казалось, он решил основать новый центр империи на своей родине. Тем временем, когда был завоеван Элам, Дарий временно поселился в Сузах, где начал возводить дворец. К концу решающего 521 г. до н. э. он был уже заселен.

Устроившись на новом месте, он обратился к первой запланированной реформе — новому закону, который должен был действовать во всей империи. В своей автобиографии, составленной в 520 г. до н. э., он объявил: «Милостью Ахурамазды в этих землях люди жили по моему закону; как им было мной велено, так они и делали». Это не было пустой похвальбой. В начале 519 г. до н. э., еще во второй официальный год его правления, мы обнаруживаем, что свод законов уже в ходу у вавилонян: «Действительно согласно царскому закону». Эта формулировка используется вместо обычного обязательства продавца в документе, регистрирующем продажу раба.

Слово для обозначения «закона» — новое. Вместо давно знакомого «решения суда» мы имеем доброе иранское слово dat, которое мы давно знаем как еврейское dath из Книги Эсфири (одна из книг Ветхого Завета. — Пер.); a data sha sharri в вавилонском документе имеет точно такое же значение, что и datha di malka, столь же хорошо известное выражение из указа Артаксеркса I, процитированное в Книге Эзры (пятнадцатая книга Ветхого Завета. — Пер.).

Можно не сомневаться в том, что законы, которые составляли Свод хороших правил, были собраны, пересмотрены, включены в новый свод законов под бдительным оком самого Дария. Так же очевидно, что новый свод законов невозможно было так быстро составить, если бы он не основывался на тех законах, которые уже были в ходу.

Торговавшая Вавилония с самого начала письменной истории признавала главенство закона. Закон, которым руководствовались вавилонские судьи, не входил в кодекс, который существовал в понимании европейских юристов; скорее он был сродни неписаным законам англосаксов, которые основывались на таких древних прецедентах, что «память человеческая не помнит обратного». По этим прецедентам, проиллюстрированным конкретными случаями для каждой категории закона, судья формулировал свое решение в каждом конкретном случае, следуя логической аналогии. В помощь ему существовало то, что мы назвали бы журналом для записи прецедентов вроде тех, которые и по сей день используются в наших собственных юридических школах. И хотя такой свод прецедентов был опубликован царской властью и скреплен одобрением богов, по-настоящему его нельзя назвать кодексом.

В различные периоды конца 3-го тысячелетия до н. э. такие своды прецедентов составлялись на распространенном в то время шумерском языке. Обычно формулировка для каждого случая была следующей: если человек делает то-то и так-то, то для него наступают такие-то последствия. Эту же самую формулировку использовал более известный Хаммурапи, свод прецедентов которого у нас имеется практически в полном объеме. Он утверждает лишь, что он «установил справедливость и праведность в языке этой страны», то есть он перевел случаи прецедентов с шумерского на теперь принятый в обращение аккадский язык. На самом деле есть достаточно доказательств того, что в результате прогрессивного развития древний закон «случая» был адаптирован к более развитым юридическим процедурам и новым общественным и экономическим условиям.