История альбигойцев и их времени. Книга вторая - читать онлайн книгу. Автор: Николай Осокин cтр.№ 111

Что оставалось делать кардиналам? Прежних жертв воротить было нельзя. Они сделали все, что могли, — отрешили временно епископа альбийского и впредь запретили заключать кого-либо в тюрьму под видом ереси без приказания папы и без участия местного епископа. Наконец стороны должны были явиться на суд Климента V в Бордо (67). Вместе с тем своей властью кардиналы сняли отлучение, наложенное некогда Аблузием на викария Пекиньи и, очистив этим память народного любимца, приобрели большую популярность.

Казалось, самой курией был положен предел узурпации доминиканцев, но прежде, чем общины успели воспользоваться своим торжеством, обстоятельства круто переменились.

В Италии появился новый ересиарх, который ненадолго смутил спокойствие Климента V. Петр Дольчино, уроженец Милана, мечтатель, долго живший одним внутренним созерцанием, стал учеником Герарда Сегарелли. Дотоле подвижник никому не известный, он, после смерти своего учителя, совершившейся на его глазах, вдруг ощутил в себе страшные силы и пошел на проповедь. Он был отражением того бурного времени, когда церковь, величавое учреждение, которое держало на своих раменах весь Запад, потрясалась в своих основаниях. Папство представлялось для Дольчино порождением Антихриста, той же вавилонской блудницей, которой оно было в глазах альбигойцев, вальден-сов, бегинов, Сегарелли и всех позднейших протестантов. Но, отвергая его авторитет, он искал руководящих начал в темном мистицизме, в котором трудно было уловить то новое, что он хотел положить в основание учения. Могучий демагог, он не обладал знаниями и идеями. Он имел предания и опору в проповедях Оливы и Сегарелли, которые еще пятьдесят лет тому назад на той же самой почве требовали немедленного покаяния ввиду наступающего царства Божия, и Дольчино решился быть продолжателем Сегарелли и развивать его учение. Сжигая Сегарелли медленным огнем, Церковь наживала в Дольчино врага более энергичного и опасного68.

Воспитавшись в стороне от лангедокского движения, незнакомый с учением Оливы, он повторял основную идею последнего, сам не подозревая того. Замечательно, что одинаковое движение возникло одновременно и в Лангедоке, и в Италии; оно исходило из разных и самостоятельных источников, но причина, руководившая этой реакцией, была одна, так как заключалась в общей деморализации нищенствующих орденов и в стремлении поднять последние до прежней высоты.

Дольчино сам не понял своего предназначения: он счел себя провозвестником нового порядка. Он унесся в мир утопий, в видения Апокалипсиса, тогда как создан был для практической деятельности. Он видел четыре периода в жизни человечества (смутное отражение идей бегинов) — ветхозаветный век патриархов и пророков, апостольский, современный и будущий. Современный, начавшийся с папы Сильвестра и Константина Великого, был причиной унижения Церкви, увлекшейся земными благами, соблазнившейся имуществом; из него Церковь выйдет только самоотвержением и уничижением своих вождей, не пап, которые к тому не способны, а подвижников — постников, героев духовной силы вроде Доминика и Франциска. Для того чтобы быть достойным служителем Церкви и духа, надо отказаться от всякой собственности и маммоны.

«Папа будет свергнут, — пророчествовал Дольчино в 1300 году,— а король Сицилии, Федерико Арагонский, через три года освободит Церковь» ^[64]. Пророчество отчасти сбылось, хотя желание Дольчино исполнил не тот король, на которого он рассчитывал ^[65].

После этого должно было начаться духовное Царствие, весь мир преобразоваться в великую братскую общину, управляемую Святым Духом, который вселится на этот случай в него самого, следовательно, ему будет принадлежать духовная власть над миром. Вместе с тем он считал себя шестым Ангелом Апокалипсиса ^[66]. Дольчино скоро стал главой общины, если далеко не столь значительной, как он предполагал, то и не особенно аскетической. У него нашлись сотни преданных людей, искавших нравственной чистоты и ради нее всегда готовых обнажить меч, но не отказывавших себе в удовольствиях брака. В Цебелло ^[67] он видел новый Фавор, который был для его геройских последователей тем же, чем некогда Монсегюр для альбигойцев. Благородные мечтатели долго защищались здесь от крестоносцев Климента V, предводимых доминиканцами, но голод вынудил их сдаться (69). Страшные пытки и костер покончили с пророком. Его сестра во Христе или, точнее, жена сгорела вместе с ним.

Беда Дольчино была в том, что он не сознавал своего истинного призвания, не мог встать на настоящую дорогу и растратил богатые силы на мистицизм и визионерство. Это был полный контраст практической натуре Бернара Сладостного, который в эти самые годы так ловко и с таким успехом боролся за ту же идею терпимости, которая в сущности подвигнула Дольчино на его подвиг.

Исход дела Дольчино невыгодно отразился на провансальцах и их отношениях к инквизиции. Доминиканцы оказали столько услуг в Италии делу папства под Цебелло, что Климент V отныне стал видеть в них своих верных друзей. Потому, инквизиторы, которые сожгли Дольчино и его жену, стали снова опорой папского престола.

Распоряжения кардиналов были уничтожены, и папа особой буллой воспретил всякое препятствие и помехи инквизиции при исполнении ею своих обязанностей. Те, кто некогда боролись с ней, были объявлены еретиками. Под эту категорию подпали, между прочим, и те, которые спаслись от королевских преследований по делу о доне Фернанде. Знакомые нам Проби, Гарсиа, Франса, Караман и другие горожане из Каркассона, Альби и Лимукса щедро платили в Лионе деньги при папском дворе разным кардиналам и родственникам Климента V, надеясь откупиться от наказаний. Кардинал Сайта-Кроче взял две тысячи ливров, племянник папы столько же, — но тем не менее виновные должны были подчиниться церковным наказаниям, положенным трибуналом.

Бернар оставался на свободе, пока его соучастие в обществе бегинов не сделалось слишком явным, чтобы не повлечь к преследованиям со стороны папы.