Тайные войны СССР. Советские военспецы в локальных конфликтах XX века - читать онлайн книгу. Автор: Александр Окороков cтр.№ 11

В конце июля 1975 году по личной просьбе Дауда в Афганистан сроком на 2 года была направлена группа советских военных консультантов в Сухопутные войска, Министерство обороны, Генштаб и во все центральные управления.

В состав группы входили 35 человек (без переводчиков и аппарата главного консультанта): 11 — для работы в Министерстве национальной обороны (МНО); 3 — в армейских корпусах (по одному в каждый ак); 21 — в «развернутых» (укомплектованных не менее чем на 50–60 %) пехотных дивизиях (пд), по 3 консультанта на каждую — по артиллерии, технике и по тылу. В числе направленных в Афганистан были офицеры Н. Полозов, В. Кузнецов, Л. Себякин, Н. Коробов, И. Карпенко, А. Хлебосолов, А. Душебаев, А. Митянин, Е. Мастеров и Г. Дементьев, копсультанты-операторы в армейские корпуса полковники Н. Жарков (1 ак, Кабул), А. Павлов (2 ак, Кандагар), А. Гаврилов (3 ак, Гардез) и др ^[58].

После прибытия и встречи с послом СССР в Афганистане А. Пузановым консультантам была поставлена первая боевая задача — подготовить и провести широкомасштабное оперативно-тактическое учение с боевой стрельбой всех родов войск и ударами авиации. На всю работу отводилось менее месяца. Этим учением афганское руководство рассчитывало «попугать» Пакистан, на границе с которым в это время сложилась напряженная обстановка. Советское же руководство благодаря учению получало реальную возможность показать на практике эффективность поставляемого в страну вооружения и тем самым глубже «внедриться» в Афганистан.

Участник событий, в то время консультант-советник командующего артиллерией Вооруженных сил ДРА полковник Лев Себякин так вспоминает об этих учениях:

«Всякий, кто знает, что такое учете, представляет, как это сложно даже с хорошо подготовленным личным составом. У афганцев же части не были готовы к боевым действиям. К тому же учение планировалось как показное для всех военных атташе, аккредитованных в Кабуле. По моей линии на учение привлекались артиллерия 7-й и 8-й пехотных дивизий 1-го ак, 88-я артбригада и противотанковый дивизион ПТУРС «Фаланга». Боевую стрельбу вели 8 артиллерийских батарей и батарея ПТУРС. Такой размах был очень рискованным. Афганские руководители были в шоке. Стало ясно, что они никогда этим не занимались и смутно представляли, что от них требуется. Руководителем учения назначили начальника штаба корпуса, его помощником по артиллерии — командира 88-й артбригады. В штаб руководства учением входили все консультанты МНО. Его работу возглавлял Николай Полозов. Мы выехали в местечко Шикар Кола под Кабулом. Это был не полигон, а обычная местность, окаймленная населенными пунктами. Спросил Мир Ахмад-Шаха: «Как будем здесь стрелять? Даже при высокой точности снаряды могут рикошетить в деревню». «Ничего, — ответил генерал, — мы людей предупредим об этом. А когда начнем стрелять, они сами разбегутся». Затем добавил: «А вообще при наступлении в первый день боя считаются нормальными потери до 15 %». Но этот норматив используется лишь для прогнозирования потерь в реальном бою, но не на учениях! Сказал: «Вы шутите, господин генерал. Мы никаких потерь не можем допустить!» Комбриг достал топокарты. И… о, ужас! «Двухверстки» английского производства. Стрелять с помощью таких карт нельзя. Л других не было. Но настоящее потрясение было впереди….» ^[59]

Как вскоре выяснилось, афганские артиллеристы были не готовы к предстоящим учениям. Они могли стрелять, в основном, прямой наводкой и только по неподвижным целям, наводя орудия через ствол. А на учениях нужно было стрелять через головы участников учения, что при слабой подготовке артиллеристов было опасно.

В сложившейся ситуации было решено привлечь к учениям дополнительное количество советских офицеров-специалистов и консультантов.

«Заработала группа геодезистов под руководством подполковника Колпакова, — вспоминает Лев Себякин. — Подполковник И. Карпенко с артвооруженцами проверял орудия, артприборы и снаряды. На огневых позициях батарей наши консультанты и специалисты организовали активное обучение расчетов и офицеров. Мне, кроме общего руководства, пришлось «с чистого листа» готовить командира 88-й абр, назначенного помощником руководителя учения по артиллерии, командиров дивизионов и батарей. Работа шла напряженно, денно и нощно. Никто не роптал на нагрузки. Афганцы проявляли к учебе большой интерес. Последнюю декаду августа шли тренировки, затем — «генеральная репетиция», на которой присутствовали начальник Генштаба Азиз и главный консультант Бондарец. Замечаний и недостатков было немало. Но для меня главным итогом стало окончательное решение допустить к боевой стрельбе 3 артдивизиона (8 батарей) и батарею ПТУРС. Такое количество огневых средств определялось возможностями наших офицеров обеспечить контроль над подготовкой к ведению огня». ^[60]

Наконец наступил долгожданный день учений.

Лев Себякин пишет: «3 сентября трибуны были до отказа заполнены высокопоставленными военными и государственными чиновниками, аккредитованными в Кабуле военными атташе и другими гостями. Последними прибыли президент М. Дауд и министр обороны Г. Х. Расули. В 7 часов 55 минут перед трибунами громыхнул взрыв, образовав облако разноцветного дыма, ударила барабанная дробь. Из громкоговорителей зазвучали команды руководителя учения и его помощника по артиллерии на открытие огня. Началась огневая подготовка атаки. Мы с Полозовым на пункте руководства стояли в окопе рядом с генералами, следили, как они разыгрывают сценарий. Над головами — шелест, первые разрывы накрывают оборону «противника». Разлетаются осколки каменистой породы и мишеней. Артиллерия переносит огонь в глубину. Наступает время стрельбы прямой наводкой и ударов авиации. Над трибунами на небольшой высоте с ревом проносится эскадрилья штурмовиков. Они освобождаются от смертоносного груза, разворачиваются и, накрыв траншею мощной грядой огня и дыма, под рукоплескания гостей исчезают из поля зрения. Затем удары наносят боевые вертолеты и ПТУРС «Фаланга». Стреляли все — пехота и танкисты — из всех видов оружия. Точность их огня никого не интересовала. Афганскому руководству хотелось больше зрительных и шумовых эффектов. И они были. А вот с артиллерией было сложнее. Управление огнем из-за слабой выучки командиров и связистов было медленным и ненадежным, а окончание стрельбы — непредсказуемым. Оттого и темп стрельбы был низким, и задержки заставляли поволноваться. Из-за этого произошел случай, едва не ставший трагическим. При отражении контратаки танков «противника» у артиллерии была задача воспретить ее заградительным огнем, у танковой роты — с места. Артогонь должен опережать действия танкистов. Но они вышли на рубеж, а артиллерия молчит. Руководители учения командуют: «Ур!!.. — Ур-р!!! (Огонь!)», — а его нет… Когда танкисты, постреляв холостыми, начали движение, артиллерия открыла заградительный огонь. Снаряды рвутся в гуще танков! Зрители приняли разрывы за имитацию огня «противника», а руководители учения хватались за головы, неистово кричали: «Дри-и-иш!!! (Стой!)». Но огонь продолжался, пока дивизион не выпустил все снаряды, отложенные на эту задачу. Только чудо спасло от трагедии. И в целом учение закончилось практически без ЧП. Только одно глинобитное жилище в населенном пункте развалил случайно залетевший танковый снаряд. К счастью, обошлось без жертв» ^[61].