Срединное море. История Средиземноморья - читать онлайн книгу. Автор: Джон Джулиус Норвич cтр.№ 107

Огромный флот показался на горизонте 18 мая 1565 г. Султан с сожалением понял, что он слишком стар, чтобы предводительствовать, как он это сделал при нападении на Родос. Поэтому он вверил командование двоим людям: ответственность за морские силы возложил на своего молодого зятя Пиали-пашу (который несколькими годами ранее отбил Джербу у испанцев), а за сухопутную армию — на военачальника Мустафа-пашу, ветерана и своего родича. Это решение оказалось роковым — они ненавидели друг друга; Мустафа глубоко завидовал успеху своего младшего товарища и хорошему отношению к нему со стороны султана.

Было ясно, что Большая гавань слишком хорошо защищена, чтобы в ней удалось высадиться, и Пиали в конце концов выбрал гавань Марсаширокко (ныне Марсашлокк) на юго-восточном конце острова, примерно в пяти милях от которой, если считать по прямой, отстоял Бируо. Рыцари не пытались остановить их. Они мало что могли сделать с такими огромными силами в открытом море или даже на берегу: единственное, на что могли надеяться, — это на свои укрепления, из-за которых собирались показываться разве что в случае крайней необходимости. Турки, высадившись на берег, затем продвинулись по направлению к городу и разбили лагерь на склоне, сбегающем в сторону Марсы, откуда они могли озирать всю стоянку судов. Там, прямо перед ними, протянулось центральное водное пространство, которое можно было охватить взглядом, с тремя более узкими бухтами справа. Налево же виднелся длинный гребень горы Шиберрас (где в наши дни стоит Ла Валетта); в самой отдаленной точке горы вздымались, охраняя вход, стены форта Сант-Эльмо.

Если бы Пиали-паша решил оставить свой флот на юге (где он находился бы в полной безопасности в течение летних месяцев), форт Сант-Эльмо не сыграл бы большой роли в расчетах турок. Вместо этого он принял другое решение — отвести свои корабли, поднявшись вверх вдоль северо-восточного берега, в гавань Марсамушетто (Марсамшетт), тянущейся вдоль северного склона горы Шиберрас. Это, конечно, обеспечивало лучшее укрытие, но привело к яростным протестам со стороны Мустафа-паши. Кроме того, нужно было плыть прямо под пушками большой крепости, и в связи с этим ее уничтожение стало первоочередной задачей.

Беглый осмотр форта Сант-Эльмо наводил на мысль о том, что эта крепость традиционного типа, имевшая форму звезды, не будет слишком крепким орешком. Главная трудность состояла в том, чтобы перетащить тяжелые орудия на расстояние около двух миль по хребту горы Шиберрас, где они окажутся в зоне обстрела пушек с мысов Биргу и Сенглеа на противоположном берегу. Рытье траншей здесь представлялось невозможным: прокопав несколько дюймов, саперы наталкивались на твердый камень. Если бы войска вручную тащили огромные пушки вверх по склону и вдоль гребня и их в этот момент надо было бы защищать, то сделать это можно было лишь одним способом: перенести огромную массу земли из Марсы и построить из нее укрепления. Все это потребовало бы усилий большей части султанских войск и дало желанную передышку Ла Валетту и его людям, трудившимся круглые сутки и дополнительно укреплявшим защитные сооружения форта Сант-Анджело — их главного редута на оконечности Бирго.

23 мая атака на Сант-Эльмо началась всерьез. Обстрел продолжался круглые сутки. Через несколько дней прибыл самый знаменитый изо всех османских командиров — Драгут. Казалось, возраст (ему было уже 80) не имеет над ним власти. Он лично принял командование над осаждающими войсками и установил новые батареи к северу и югу от форта, который теперь подвергался беспощадному обстрелу сразу с трех сторон. К концу месяца стало очевидно, что стены вскоре неминуемо разрушатся. Каждую ночь под покровом темноты лодочки из форта Сант-Анджело проскальзывали через вход в гавань, доставляя свежие силы и продовольствие для гарнизона, увозя раненых в госпиталь в Биргу (Борго); лишь благодаря этому форт продержался так долго. Однажды ночью, однако, лодка, вернувшаяся назад, привезла с собой нечто большее — депутацию от осажденных, которые сообщили великому магистру, что продолжать сражаться не могут. Ла Валетт холодно взглянул на них и заявил, что в таком случае заменит их теми, кто может биться, и возглавит их лично. Пристыженные, они вернулись на свои посты. Сант-Эльмо мог быть обречен, однако не должен сдаться.

Форт как-то продержался в общей сложности тридцать один день. Когда 23 июня турки наконец пробили себе путь внутрь, в живых оставалось всего около 60 бойцов из первоначально насчитывавшего 150 человек гарнизона. Всем им, кроме девяти, немедленно отрубили головы, а тела прибили — в насмешку над распятием — к деревянным крестам и пустили вплавь через вход в гавань в воды, омывавшие Сант-Анджело. Увидев их, Ла Валетт распорядился немедленно казнить всех турецких пленных. Затем их головами зарядили две пушки, стоявшие на верхнем бастионе, и выстрелили по руинам Сант-Эльмо. Невозможно было неверно понять это послание. С этого момента никто из противников не давал и не просил пощады.

Итак, турки достигли своей первой цели, однако потратили на это целый месяц и потеряли около 8000 своих лучших солдат — почти четверть всей армии. Они также лишились Драгута, убитого пушечным ядром на последних этапах осады Сант-Эльмо. Он успел дожить до известия о падении крепости; сообщают, что, услышав его, «он выразил свою радость несколькими жестами, и, возведя очи к небу, как будто охваченный благодарностью за его милости, немедленно испустил дух». По преданию, Мустафа-паша стоял среди руин, глядя сквозь знойное летнее марево на ту сторону гавани. «Если такой маленький сын так дорого обошелся нам, — промурлыкал он, — то какую цену мы должны заплатить за отца?»

Говоря «отец», он, разумеется, имел в виду сам форт Сант-Анджело. За ним находился мыс Биргу, где стоял укрепленный город госпитальеров, за узким заливом к юго-востоку лежал соседний мыс — Сенглеа. Именно от того, удастся ли отстоять эти два параллельных полуострова, к тому времени полностью окруженных османской армией, или нет, зависело выживание ордена Святого Иоанна. Их соединял между собой непрочный мост через залив (ныне именуемый заливом Верфей); между понтонами через выход из залива тянулась цепь. У самого берега в глинистое дно был вкопан палисад из кольев, однако после падения Сант-Эльмо вход в саму Большую гавань уже нельзя было заблокировать: турецкие корабли могли плавать в ней повсюду, и препятствовали им только пушки Сант-Анджело.

Но кое-что служило и утешением. Чтобы передвинуться на новые позиции южнее Сенглеа и Биргу, туркам пришлось тащить все свои тяжелые пушки, амуницию и припасы назад вдоль горы Шиберрас, а затем вокруг гавани. Путь насчитывал добрые четыре мили; дороги были немногим лучше, нежели колеи от повозок; к тому же стояла ужасная жара мальтийского лета. Более того, в тот самый день, когда пал Сант-Эльмо, корабли с Сицилии, которые везли подкрепление, насчитывавшее 1000 человек и в том числе 42 рыцаря, сумели причалить к берегу. Войску удалось неделю спустя пробраться ночью в то место, которое ныне именуется Калькара, за еще одним хребтом, расположенным к северо-востоку от Биргу. Не только прибытие самих этих сил, но и то, что им почти чудом удалось избежать встречи с турецкой армией, оказало чрезвычайно благотворное воздействие на боевой дух рыцарей.

Но борьба продолжалась. В середине июля турки предприняли мощную атаку на Сенглеа с моря. Им помешали коренные жители Мальты: превосходные пловцы, они сбрасывали турок с лодок и сражались с ними врукопашную прямо в воде. Стрельба замаскированной пушки довершила разгром. 7 августа итальянский пушкарь, служивший в испанской армии, Франческо Бальби ди Корреджо, который впоследствии написал захватывающий свидетельский отчет об осаде, отмечал: