Величайшие загадки XX века - читать онлайн книгу. Автор: Николай Непомнящий cтр.№ 20

Прокурор напомнил суду, что на первом допросе Сакко утверждал, что 15 апреля он находился на работе. Теперь подсудимый говорил, что в тот день ходил в итальянское консульство в Бостоне, чтобы отдать фотографию для паспорта. Служащий консульства подтверждал рассказ Сакко. Были найдены свидетели, видевшие Сакко в тот день. Все они предстали перед трибуналом и подтвердили его алиби. Алиби Ванцетти также казалось бесспорным: несколько свидетелей утверждали, что 15 апреля, как и во все остальные дни, Ванцетти продавал рыбу.

Все эти свидетельства производили благоприятное впечатление. Но большинство свидетелей защиты были не только итальянцами, но и анархистами. В глазах присяжных это значительно уменьшало ценность их показаний.

Суд рассмотрел показания экспертов. Пули, извлеченные из тел убитых в Саут–Брейнтри кассира и телохранителя, соответствовали пистолету 32–го калибра. Выстрел, повлекший за собой смерть одного из этих людей, был сделан из кольта 32–го калибра, а револьвер, найденный у Сакко, был именно кольтом 32–го калибра… Пять других пуль были выпущены из автоматического пистолета «саваж». Но эксперт, приглашенный защитой, утверждал, что все выстрелы были сделаны из иностранного пистолета «Bayard».

Шесть недель продолжались судебные заседания. Приговор был вынесен 14 июля 1921 года. Он не был неожиданным: подсудимые были признаны виновными. Как только Сакко услышал слово «виновны», он воскликнул:

— Sono innocenti! Невиновны!

Розина, рыдая, бросилась в его объятия. Ванцетти молчал. Сакко продолжал кричать:

— Помните! Они убивают двух невинных людей!

Огромная волна протестов захлестнула Америку. А потом — и весь мир. Повсюду организовывались комитеты в защиту невинно осужденных. В течение нескольких лет, с 1920 по 1923 год, защита не прекращала представлять дополнительные резолюции. Находились новые свидетели, новые доказательства невиновности. И вот неожиданная развязка: некто Мадейрос, задержанный совсем по–другому делу, сознается, что был членом банды, совершившей преступление в Саут–Брейнтри. И клянется: ни Сакко, ни Ванцетти там не было!

Но никто не собирался пересматривать дело. В 1927 году защита подала в Верховный суд просьбу об отстранении судьи Тэйера. Однако 5 апреля 1927 года Верховный суд подтвердил его полномочия. А 9 апреля Сакко и Ванцетти были еще раз приговорены — на этот раз окончательно.

Руководимые анархистами толпы повсюду выходили на улицы. Ораторы призывали к мятежу. В Бостоне, в Нью–Йорке, Лондоне и Берлине происходили стычки с полицией. 7 августа французские профсоюзы объявили: «В понедельник, 8 августа, состоится 24–часовая забастовка протеста». Десять тысяч человек вышли на демонстрацию на Уолл–стрит. Демонстрации проходили в Копенгагене, Осло, Москве, Йоханнесбурге, Санта–Фе, Монтевидео, Мехико. На Бродвее, на станции метро, взорвалась бомба: тридцать восемь человек попали в госпиталь, из них трое — в тяжелом состоянии. Еще одна бомба взорвалась в Буэнос–Айресе, здесь сгорел трамвай. Волнения происходили в Париже, Лионе, Бордо, Сен–Назере, Бресте… Миллионы телеграмм, присланных со всех уголков света, ложились на стол губернатора Фюллера.

8 августа 10 ООО манифестантов попытались взять приступом тюрьму Чарльстоуна. Они были разогнаны морскими пехотинцами. Телеграммы с просьбой о помиловании прислали Эйнштейн и Хансен. Прогремели новые взрывы: в Чикаго, Лондоне, Буэнос–Айресе. Отец Сакко послал телеграмму Муссолини, на которую тот ответил: «Я делаю все возможное, исходя из международных правил, чтобы спасти от казни Сакко и Ванцетти».

10 августа высказал свое мнение папа Пий XI: «Какова бы ни была юридическая ситуация этих двух осужденных, ожидания, в котором они пребывают в течение семи лет, вполне достаточно, чтобы они заслужили помилование».

Казнь была совершена в ночь с 22 на 23 августа 1927 года. Вместе с Сакко и Ванцетти был казнен и Челестино Мадейрос.

Один из основных принципов права состоит в том, что сомнение всегда должно быть использовано в пользу обвиняемого. Совершенно очевидно, что в деле Сакко и Ванцетти такое сомнение существовало и что эти двое были осуждены на смерть без абсолютных доказательств их виновности. Что же сегодня известно о деле Сакко и Ванцетти?

Обратимся к исследованию, проведенному американским писателем Френсисом Русселем. Каковы же его выводы? Руссель абсолютно уверен в полной невиновности Ванцетти, но сомневается в отношении Сакко. При этом он цитирует слова лидера анархистов Карло Треска, который признал незадолго до своей смерти: «Сакко был виновен, но Ванцетти — нет».

Руссель опирается и на результаты повторной экспертизы, осуществленной 11 октября 1961 года Джеком Веллером и полковником Фрэнком Джури. Ими были использованы современные методы, позволившие добиться более точных результатов, чем во времена процесса. Веллер и Джури категоричны: пуля, убившая одного из кассиров в Саут–Брейнтри, без сомнения, выпущена из пистолета Сакко.

Те, кто боролся, защищая Сакко и Ванцетти, наверное, с горечью восприняли бы подобное утверждение. Руссель напоминает, что защита пыталась разделить дела Сакко и Ванцетти. Но от такого разделения категорически отказался сам Ванцетти — потому что был другом Сакко. А что же Сакко? Он мог бы спасти Ванцетти, признав себя единственным виновным. Однако он этого не сделал.

Смерть Ванцетти стала уроком для следующих поколений — он мертв не потому, что была доказана его вина, а потому, что его политические взгляды сделали его виновным в глазах судей. Подобные случаи возможны и впредь, пока существует в обществе нетерпимость к инакомыслящим. Чтобы люди осознали опасность этого явления, кому‑то приходится расплачиваться своей жизнью.

В Петербурге, в знаменитой Кунсткамере, основанной еще Петром, в аквариуме, наполненном формалином, хранится экспонат № 3394, который никогда не выставлялся и вряд ли когда‑нибудь будет выставлен. В реестре он скромно обозначен как «Голова монгола». Это голова человека, происхождение и обстоятельства жизни которого темны, а таинственное влияние, оказанное им на соотечественников, огромно. Почти полвека будоражил он монгольскую степь, вселяя веру и ужас в кочевников. Даже имя его неизвестно в точности. Называли его Джа–лама или Дамбижанцан. Он объявил себя потомком легендарного ойратского князя XVIII века Амурсаны, прославившегося в борьбе против маньчжурско–китайского засилья. Но главное — Джа–лама словом и делом убеждал всех, что является земным воплощением ужасного Махакалы, «Великого черного», одного из буддийских божеств. Этого грозного защитника «желтой веры» ламы–иконописцы всегда изображали с ножом или мечом на фоне очищающего огня, готовым впиться в сердце врага веры и выпить его еще неостывшую кровь. Махакала не просто побеждает зло, но испытывает блаженство при виде смертных мук носителя зла. Страшная участь ждала и того, кто смел усомниться в святости Джа–ламы. Во время жертвоприношений он вспарывал грудь врагам, вырывая сердца и освящая свежей кровью боевые знамена. Он своими руками выдавливал глаза, отрезал уши…