Из всех многочисленных городов человеческого мира Андреа раз и навсегда остановила свой выбор только на одной Венеции – городе-сказке, городе-мечте, являющем удивительный симбиоз вековых традиций и вместе с тем всего остро модного, суперсовременного. Прекрасное видение, появляющееся на границе моря и неба, словно дивный корабль, пришедший из страны фей и остановившийся вдали от берега, как бы оберегая свое хрупкое очарование. Воздушный град, построенный на песчаных островах и укрепленный сваями из лиственницы, ставшими в воде прочнее камня; город, невесомо парящий над волнами искусственной лагуны Адриатического моря. Венеция, неповторимая в любое время года: в тумане осени, когда она романтична и таинственна, и при ярком летнем солнце, когда цветные витражи ее дворцов кажутся украшением в зеркальной оправе канала. Пестрые стены зданий, проступающие сквозь мелкую сетку зимних дождей, словно иссеченная трещинами гравюра старого мастера эпохи Возрождения. Просторная площадь Сан-Марко, каждую весну уходящая под воду в период обязательных сезонных наводнений, а в иные дни – густо заполненная тучами голубей, ставших ее неотъемлемым гомонящим атрибутом. Роскошный Дворец Дожей, поражающий воображение парадными залами и знаменитой капеллой, расточительно обставленный и украшенный полотнами Тинторетто, Веронезе, Тьеполо. Баснословные богатства, которые Андреа с радостью прибрала бы к своим рукам. Ненавистные церкви Санта Мария дей Мираколи и Санта Мария дела Салюте, настолько намоленные истово верующими католиками, что даже дующий с их стороны ветер обжигает сильнее песчаной африканской бури. А громадные мосты Риальто и Скарли, окруженные соблазнительными магазинчиками антиквариата… О-о-о, Венеция воистину являлась самым прекрасным городом, по праву носящим свои романтичные прозвища – Безмятежнейшая и Королева каналов. А разве королеве стригоев не пристало жить в городе королев? Две повелительницы, достигшие полнейшего взаимопонимания и заключившие незыблемый, почти мистический союз. Венеция, и рядом с ней сама Андреа – высокая, стройная, белокожая и синеокая, словно дух природного божества, сошедший с пейзажа Каналетто. Хрупкая красота в сочетании с мощью, величавостью и мудростью, достойной истинных владык мира. Город, где живут воспоминания о прошлом, и вечно молодая стригойка, сама ставшая квинтэссенцией самых страшных легенд и преданий, созданных Францией, Италией и Румынией. Слишком многое их объединяло – Венецию и Андреа, и потому, куда бы она ни поехала, девушка очень скоро начинала скучать по этому величественному городу и по богатому палаццо ла Витиччи, принадлежащему ее семье. И возвращалась, постоянно возвращалась обратно – в Венецию…
Убаюкивающий плеск волн Большого канала всегда действовал на Андреа умиротворяюще. Вот и сейчас она властно смирила легкую дрожь тонких запястий, отягощенных золотыми фамильными браслетами, подошла к музыкальному центру и включила диск с «Временами года» гениального Антонио Вивальди. Музыка мгновенно наполнила просторную комнату, окутывая ее невесомой аурой таинственности. И тогда Андреа неожиданно для самой себя вдохновенно сорвалась с места, словно золотистый кленовый листок, подхваченный порывом ветра, и закружилась в такт тоненьким напевам скрипок и флейт. Ее мозг внезапно пронзила мысль о диком сплетении извечно противоборствующих элементов – ангельской музыки и танцующей под нее демонической плясуньи. Совершенное зло ничуть не уступает по притягательности совершенному добру. Черные локоны девушки развевались, синие очи зажглись кровавыми отсветами. Платье из серебристого шелка стремительно взвихрилось вокруг стройных ног, а музыка все плыла и плыла, унося вдаль…
– Браво, моя прекрасная госпожа! – восхищенный мужской голос безупречно вплелся в нежную мелодию. – Браво, синьорина дель-Васто!
Андреа радостно вскрикнула и остановилась.
– Рауль! – она постаралась вложить в это короткое имя все богатые колоратурные возможности своих голосовых связок, придавая пяти простым буквам очарование магического любовного приворота.
И призыв подействовал. Мужчина, носящий столь изысканное и благозвучное имя, послушно затворил дубовые дверные створки и шагнул в комнату. Плотоядно раздувая ноздри безупречно очерченного носа, Андреа дель-Васто неотрывно следила за высокой фигурой, медленно идущей по светлому паркету. Рауль оказался строен и широкоплеч, ухоженные темные усики капризно изгибались над аристократично изогнутой верхней губой. Глаза – немного сонные и припухшие, необычного темно-желтого цвета, вызывали ассоциацию со зрачками сытого тигра, лениво притаившегося в тростнике. От мужчины так и веяло затаенной опасностью и неприкрытым высокомерием. Отлично пошитый костюм от «Гуччи» ладно сидел на его атлетической фигуре, подчеркивая игру тугих мускулов. Заметив обращенный к нему женский взгляд, заинтересованный и откровенно возбужденный, Рауль усмехнулся – торжествующе, но почтительно. Это была его женщина, его королева!
Взгляды любовников скрестились. Противостояние длилось несколько кратких секунд, а потом мужчина уступил, как это случалось каждый раз, уважительно отводя взор в сторону.
– Мой! – страстно шепнула стригойка, подходя к Раулю и покровительственно лаская его мужественное лицо своими хищными белоснежными пальцами. – Мой красавец-граф Рауль Деверо!
Мужчина замер, трепетно смежив веки и отдаваясь в плен этих властных, собственнических прикосновений. Из-под прикрытия длинных пушистых ресниц он внимательно наблюдал за своей обожаемой повелительницей. Рауль прожил не одну сотню лет и имел возможность достаточно хорошо изучить женщин – как дворянок, так и простолюдинок. Когда-то ему довелось лично познакомиться и с капризной Франсуазой де Монтеспан, избалованной фавориткой французского короля Людовика XIV, и с блистательной Марией-Антуанеттой, чья недолгая жизнь оборвалась столь трагично, и с великолепной Гретой Гарбо. Он познал многих женщин, но никогда не встречал никого прекраснее Андреа дель-Васто, маркизы де Салуццо. Она поражала непредсказуемыми контрастами, очаровывала мнимой беззащитностью невинной девицы и одновременно пугала угрожающей грацией гибкого хищника, еще только вступающего в лучшую пору зрелого расцвета. Она оказалась истиной дочерью своего великого родителя, Темного покровителя всех стригоев – Того, кого вампиры знали как Отца, а церковники без излишних церемоний называли Дьяволом. В глубине ее синих глаз Рауль увидел что-то манящее, властно напомнившее ему сладкий вкус крови из Атонора – чаши Тьмы, испиваемой единожды в каждые десять лет, в момент повторения ритуала Бессмертия, и это что-то – навсегда сделало его послушным слугой королевы стригоев.
– Мой, ты мой! – как приговор, нараспев произнесла Андреа, скрепляя слова страстным поцелуем. Клыки девушки оцарапали губы мужчины, а зубы Рауля слегка прикусили розовый язык Андреа. Прикосновение, сопровождающееся взаимным обменом каплями крови, дарящее блаженство намного более яркое, чем то, которое дает обычный акт плотской любви. Поцелуй стригоев.
– Принес? – взволнованно спросила стригойка, нехотя отрываясь от мужских губ, пахнущих выдержанным коньяком и дорогими кубинскими сигарами.
Граф Деверо коротко кивнул. Он приподнял правую руку, железная цепочка браслета, соединявшего его запястье с черным атташе-кейсом, мелодично звякнула. Андреа судорожно стиснула кулаки, борясь с нечеловеческим нетерпением, охватившим ее страстную душу.