Дочь Господня - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Устименко cтр.№ 27

При упоминании о рассвете и спальне кардинал ди Баллестро побледнел и чуть не задохнулся.

– Не пугай, пуганные уже! – я ощутила ледяной холод, исходящий от пальцев графа, и торопливо выдернула свою кисть из его мертвой руки. – Не раз уже вам наваляли и еще наваляем!

– Кто же ты такая, если решаешься говорить так отчаянно? – спросил граф, сверля меня взглядом.

– Да почти никто, – я равнодушно пожала плечами, подчеркивая обыденность своих слов. – Смиренная воспитанница монастыря, простая дочь Господня…

По рядам ангелов прокатился единодушный вопль восторга.

Стригой взвизгнул и отпрыгнул в сторону.

Монахи молитвенно сложили ладони, вознося хвалу Господу.

Я недоуменно хлопала ресницами, не понимая – чего такого необычного я сказала секунду назад.

Граф повелительно взмахнул рукой, призывая своих охранников и спешно отступая к выходу из зала.

– Мы еще встретимся, обещаю тебе это – Дочь Господня! – с непередаваемой интонацией поклялся он, рассматривая меня, будто ожившую икону. – И думаю, ты еще пожалеешь о своей сегодняшней наглости.

Дверь за стригоем захлопнулась.

Я обернулась к архангелам, обоснованно опасаясь заслуженной взбучки и ожидая немедленного наказания за наглость. Но к моему величайшему изумлению, Гавриил торжественно преклонил колено, восхваляя меня перед всеми:

– Приветствую тебя, Селестина, возлюбленная Дочь Господня, осознавшая свою судьбу!

И все ангелы послушно склонили головы, слаженно повторяя нараспев:

– Да славься навеки, Дочь Господня!

Кажется, я временно утратила дар речи…

Весна пришла в Рим неожиданно. Еще пару дней назад ночные минус два или минус четыре непременно затягивали тонким ледком лужи на площади Чинквеченто и развешивали щедрые гроздья изморози на разноцветных трубках неоновых вывесок модных магазинов. В первые утренние часы ледок приятно хрупал под ногами, к обеду превращаясь в грязную подтаявшую кашу, неряшливо налипавшую на сапоги и ботинки торопящихся по своим делам горожан. Но, инстинктивно почувствовав приближение долгожданного потепления, на карнизах уже вовсю ворковали одуревшие, раздувающиеся от страсти голуби, пытаясь привлечь внимание скромных серых голубок, равнодушно снующих в поисках хлебных крошек. Старый платан, сиротливо притулившийся на углу улицы Виа-дель-Корсо и всю зиму выглядевший темной, безнадежно мертвой корягой, нежданно ожил и выпустил узкие стрелки первых зеленых листочков. Уверенно перебивая тяжелый смог автомобильных выхлопов и едкий застоявшийся запах не утилизированных пищевых отходов, долетающий из ближайшей пиццерии, в воздухе тонко повеяло утонченной, едва уловимой свежестью и чистотой. Лица прохожих, еще не успевших отойти от затяжной зимней депрессии, по-прежнему оставались мрачными и сонными, но замелькавшие тут и там светлые шелковые шарфы стали тем первым, несмелым мазком веселых весенних красок, который ненавязчиво внушал – зима закончилась. Наверное, нужно было пережить немало таких ранних скороспелых весен, чтобы научиться ценить и безошибочно понимать эти слабые, нерешительные признаки наступившей оттепели. Наверное, нужно было испытать немало горя, счастья и разочарований, чтобы научиться благодарно откликаться на безмолвный призыв природы и благоговейно лелеять самое величайшее чудо, возможное в этом шумном и суматошном мире, – чудо пробуждения новой жизни.

Мужчина, неторопливо шествовавший по слитно гомонящему и переполненному народом городу, в полной мере подходил под определение человека, познавшего и постигшего все тщательно скрываемые таинства жизни и смерти. Поэтому каждую вновь наступающую весну он любил заранее и ждал всегда, как никто другой. А тем более весну, предстоявшую стать для него последней. Именно по этой весомой причине он и покинул сейчас удобный салон своего шикарного «Роллс-ройса» и с огромным наслаждением влился в беспокойный людской поток, особенно остро ощущая витающие вокруг запахи и настроения. Распространяя незримую, почти магическую ауру власти и уверенности в себе, он легко пробирался в толпе, расступавшейся при его приближении с каким-то неосознанным, но явным уважением, неизменно переходящим в восторженное благоговение. Два широкоплечих телохранителя бесшумно следовали за этим человеком, настороженно лавируя среди царящего на улице столпотворения и ни на минуту не выпуская из поля зрения немного сутуловатую, но еще сильную спину своего хозяина. А обтянутая драповым пальто спина и впрямь доставляла им немало беспокойства – то надолго застывая перед приметной витриной антикварной лавки, а то, наоборот – необоснованно рискованно перебегая дорогу прямо перед бампером возмущенно гудящего автомобиля. Да, этот человек действительно вел себя слишком рассеянно и легкомысленно, что объяснялось на удивление просто – он направлялся в кафе «Греко», попутно пытаясь если ни физически, то хотя бы душевно подготовиться к предстоящей, довольно необычной и непредсказуемой по последствиям встрече. К встрече с врагом, настолько непримиримым и закоренелым, что он давно уже стал ближе самого верного друга, а пожалуй, и ближе родного брата. В кармане у этого мужчины лежали документы на имя Луи-Клермона де Тюрго, двадцатого апреля тысячу девятьсот двадцатого года родившегося в небольшом французском городке Сен-Ло, но в настоящее время имеющего итальянское подданство. Надо сказать, что господин Тюрго, столь увлеченный многоцветным городским ландшафтом, выглядел намного моложе своих восьмидесяти девяти лет, и производил впечатление человека еще вполне крепкого и на здоровье не жалующегося. Под добротным, но не броским пальто скрывался немного старомодный двубортный костюм спокойного серого цвета и кашне в крупную клетку, свободно обвивающее мощную, отнюдь не старческую шею. Выцветшие голубые глаза пытливо смотрели из-под полей фетровой шляпы, прикрывающей обширную лысину, обрамленную скудными прядями совершенно седых волос. В галстуке поблескивала агатовая камея, искусно выточенная в форме свернувшегося в кольцо дракона. Господина Тюрго часто принимали за состоятельного, отошедшего от бизнеса коммерсанта, спокойно проживающего честно заработанный капитал. На самом же деле мужчина, называющий себя Луи-Клермоном де Тюрго, имел и другое, истинное, но мало кому известное имя – Гонтор де Пюи и являлся катарским рыцарем, благородным лангедокским дворянином, живущим уже около восьмисот лет, одним из четырех «Совершенных», гроссмейстером ордена Дракона, отцом знаменитого Влада Дракулы и старейшим патриархом стригоев. А внешность… внешность часто бывает так обманчива.

А в это же самое время, примерно за шесть часов до событий, произошедших в аббатстве ди Стаффарда, по другой улице, так же ведущей к кафе «Греко», двигался еще один мужчина, немного опережая рассеянного господина Тюрго. Он обладал намного более импозантной внешностью, не разменял еще и шести десятков лет, но точно так же подвергался бдительному и неусыпному контролю со стороны опытных охранников. Именно по поручению личного секретаря этого человека в кафе уже приготовили специально заказанный отдельный кабинет и сервировали легкий вегетарианский ужин на две персоны, заботливо присовокупив к маринованным грибам «фуньи», баклажанам «меланцане» и артишокам бутылку изысканного белого «Негрони». Лысую макушку второго господина, окруженную волнистыми рыжими прядями, венчала шелковая скуфейка, создавая обманчивый образ удачливого юриста или успешного торговца ювелирными редкостями. Его новый, безупречно элегантный плащ еще носил следы аккуратно споротого ярлычка от самого дорогого магазина готовой одежды «Ла Риноскенте», но костюм, пошитый на заказ у элитного римского портного, стоил целое состояние. На пальце холеного незнакомца красовался золотой перстень с черной жемчужиной, некогда служивший главным украшением весьма обширной коллекции драгоценностей знаменитого кардинала-отравителя, зловещего Чезаре Борджиа. В венах мужчины текла свободолюбивая польская кровь, и около тридцати лет назад он звался каноником Збышком Мошковецким из Катовице. Ныне же это худощавое, подвижное и удивительно умное лицо было знакомо многим из сильных мира сего, и принадлежало Верховному понтифику святой католической церкви, наместнику Бога не земле, приемнику апостола Петра, Его Святейшеству папе Бонифацию XIII. Внешность действительно зачастую является чрезвычайно обманчивой и ненадежной вещью…