Некуда идти? Что-нибудь придумаю. Нужны мне его розы и извинения! Все, я проснулась, страна волшебных грез далеко позади, а злая фея улетела.
Долли встала. Кэрри сняла с нее халат. Долли была сильно затянута в корсет, и толстые складки ее плоти выпирали наружу. Это выглядело пугающе. Он за это бьет даже ее? Что бы он тогда сделал со мной?
– Глупая вы, Долли, – произнесла Кэрри. – Тим становится все хуже и хуже. Однажды он кого-нибудь прикончит. И это можете быть вы!
Долли засмеялась из-под надеваемого через голову платья.
– Я сама режиссер этой драмы, – сказала она, когда в вырезе появилась ее голова. – В итоге Тим всегда подчиняется.
Кэрри покачала головой и сокрушенно сказала:
– Вы никогда не прогоните его, не скажете ему, что все кончено, как это сделала Нора. – Она взглянула на меня. – И ему это очень не понравилось. Он опасен. На вашем месте я убралась бы из Чикаго подальше.
Долли разглаживала юбку своего платья, присобранную на талии и ниспадающую вниз крупными складками, скрывающими ее полноту. Она заметила, что я рассматриваю ее.
– Любопытствуете по поводу моего наряда? – поинтересовалась она.
– Ну, он выставляет вас в самом лучшем свете, – отметила я.
Я не могла поверить, что интересовалась одеждой, тогда как должна была уносить ноги, спасая свою жизнь.
– Его сшила парижская портниха, мадам Симон, – пояснила Долли.
– Та самая, которая шила вам платье для свадьбы Мейм?
– Да, она…
– Вы что, обе с ума сошли? – заорала на нас Кэрри, переходя на фальцет
[11]. – У меня, например, в голове другое крутится: во что одеть Нору, когда она будет лежать в гробу?
Она выразительно щелкнула пальцами перед носом Долли.
– Мы должны срочно найти место, где спрятать это дитя, – заявила она.
Однако Долли продолжала щупать пальцами ткань своего платья.
– Бархат, – сказала она. – Сделано во Франции.
– Долли, – произнесла я. – Кэрри права. Тим может направляться сюда прямо сейчас.
– Я должна была завтра утром ехать поездом до Нью-Йорка. А оттуда – пароходом в Париж. Чтобы забрать свой гардероб, который заказывала у мадам Симон. У меня уже есть все билеты.
– Долли, ради бога… – поторопила ее Кэрри.
– Спокойно, Кэрри, я думаю.
Она посмотрела на меня.
– Вы могли бы поехать туда вместо меня, – вдруг заявила она. – Переделать имя в проездных документах довольно просто.
– Мне поехать в Париж?!
– На самом деле я не была так уж заинтересована в этой поездке. Не люблю пересекать океан зимой. Я думала, что Тиму следовало бы немного поволноваться о том, чем я буду заниматься там. Чтобы привлечь его внимание. Но теперь…
Кэрри хихикнула.
– Париж? – рассеянно повторила я. – Это невозможно. Я не могу ехать в Европу. Оставить семью, работу? У меня есть родственники в Галене – возможно…
Раздался стук в дверь. Затем послышался мужской голос:
– Здесь мистер Макшейн.
Это был Чарли, швейцар.
– Он пьян. Пара наших ребят отвели его в зеленую комнату. И дали еще бутылку. Но он буянит, Долли, – добавил он.
– Благодарю, Чарли. Передайте Тиму, что я буду через минуту.
Долли села за туалетный столик, быстро написала записку, затем вложила ее в конверт, а на конверте указала адрес.
– Отдадите это мадам Симон, – сказала она мне. – Ее магазин находится на Риволи. Это возле улицы Сен-Оноре, где расположены все дома моды.
«Оноре, – подумала я. – Бабушка Онора! Это ты направляешь меня?» Она ведь спасла своих детей, в том числе моего папу, от голодной смерти, когда бежала из Ирландии с четырьмя малютками и еще одним, которого тогда носила под сердцем. Так что от одного мужчины я уж точно смогу спастись. «Вперед», – приказала я себе.
– Я поеду, – согласилась я. – Спасибо вам большое, Долли, спасибо!
Она открыла свой туалетный столик и достала оттуда маленькую сумочку. Потом отсчитала двадцать пять долларов.
– Возьмите это. За мой гардероб уже уплачено. Вы там все проверите и организуете вместе с мадам Симон отправку сюда. В записке я предлагаю ей дать вам работу.
– Работу? – Я оторопело посмотрела на нее. – В Париже?
– Нора! – привела меня в чувство Кэрри. – Через три минуты Макшейн может начать ломиться в эти двери. Довольно уже вопросов.
Долли нанесла на щеки немного румян. И встала.
– Отправляйтесь в отель «Дрейк», – сказала она Кэрри. – Скажите консьержу, чтобы отправил телеграмму в офис пароходной компании «Френч Лайн». Пусть заменят мое имя на имя Норы. «Чикаго» отходит в четверг, Нора, так что вам необходимо попасть на утренний поезд до Нью-Йорка.
– Погодите-ка, – сказала я. – Так название корабля «Чикаго»?
– Я ведь только что так и сказала, разве нет? – удивилась Долли.
«Чикаго». Еще один добрый знак.
– Вы идите через парадный вход, – сказала нам Долли. – А о Тиме я позабочусь.
Она улыбнулась на прощанье и ушла.
– Укротительница тигров, – пробормотала Кэрри.
* * *
В отеле «Дрейк» я проследовала за Кэрри через фойе к стойке администратора. Она передала консьержу распоряжение Долли и купюру в пять долларов. Телеграмма в пароходную компанию будет отправлена немедленно, заверил он. Дело было сделано.
Мы стояли рядом и смотрели в окно нашего номера, которое выходило на темные просторы озера Мичиган.
– По мне, так слишком уж много воды, – вздохнула Кэрри. – Я сама из Типперэри. И впервые увидела море только тогда, когда в девятнадцать лет плыла через океан. С Долли мы познакомились, когда я работала уборщицей в театре в Нью-Йорке сорок лет назад.
– Сорок? Выходит, сейчас Долли…
– Да, ей достаточно лет, чтобы понимать, что к чему, но этот Макшейн заморочил ей голову. Для меня он всего лишь большой балбес, несмотря на все его выигрышные стороны. – Она обернулась ко мне. – Я рада, что вы уезжаете далеко. Он портится все больше и больше. А Долли во всем ему потакает. Возможно, если бы она пожестче взяла его с самого начала… – Она пожала плечами. – Мужчины, которые бьют своих женщин, не видят в этом ничего предосудительного. Вроде как это их собственность, с которой можно делать, что пожелаешь.
– Я так благодарна вам. Даже не верится, что Долли такая щедрая, – сказала я.