Сумасшедшая принцесса - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Устименко cтр.№ 43

– Ну, просто песня, а не лошадь!

– Ты прав! Поэтому ее так и зовут – Песня. – Гиэс обнял гибкую лошадиную шею, и кобыла доверчиво прижалась к могучему кентавру, взирая на него с немым обожанием. – Помнишь, я говорил тебе, что в отсутствие воды из источника богов многие из наших детей начали рождаться простыми лошадьми? Эта красавица – моя дочь и родная сестра Гийоны. Правда, она намного умнее, быстрее и выносливее обычной лошади. Я хотел бы подарить ее тебе, если, конечно, она не будет против…

Песня, внимательно слушавшая рассказ отца, снова покосилась на Генриха. Барон, совершенно не понимавший, как нужно вести себя с этой полудевушкой-полулошадью, важно надул щеки и сделал серьезное лицо. Кобыла приподняла верхнюю губу и совсем по-человечески показала барону длинный розовый язык. Сильф подмигнул, стараясь сохранить солидный вид. Песня подумала минутку, а затем стукнула копытом и махнула хвостом.

– Ты ей понравился, она согласна. – Довольный Гиэс потер руки. – Я очень рад! Участь спутницы героя – это именно та судьба, которую я желаю своей дочери.

«Ладно, хоть он не видел, как я целовал другую его дочь», – опасливо подумал Генрих, разглядывая здоровенные, лопатообразные ладони кентавра.

Провожать сильфа пришли все родственники Песни. Кобыла гордо красовалась под новым седлом, явно довольная происходящим. Опечаленная расставанием, Гийона нежно расцеловала сестру в бархатистый нос и вплела в ее хвост ленты, ранее принадлежавшие ей самой. Генрих неодобрительно наблюдал за этими девичьими глупостями, но предпочел промолчать. Жрица Великих богов-братьев стояла на холме и махала вслед всаднику, покидавшему Долину кленов. И еще долго до Повелителя сильфов доносился ее звонкий голос, славший пожелание:

– Удачи тебе, рыцарь светлой богини!

«Хорошо быть лошадью, – лениво размышляла я, развалившись на пахучем стоге свежескошенного сена, – никаких проблем с едой – во всяком случае, летом. Травки пощипал, водичкой запил – и красота. А если хозяин еще и краюшку хлеба с солью поднесет, так жизнь вообще сказкой покажется». Словно в ответ на мои завистливые мысли, Бес всхрапнул – и продолжил методично уничтожать результаты труда каких-то неизвестных нам селян. И хорошо, что неизвестных: прожорливость моего коня не привела бы в восторг местных косарей. И хлеба-соли они бы уж точно нам не предложили. Хлеба с солью… – Я прислушалась к урчанию в пустом животе. На этот раз оно прозвучало как-то уж совсем удручающе. Если дела и дальше пойдут таким же нерадостным образом, то через пару дней я, пожалуй, уже не стану остерегаться встретить на своем пути кого-нибудь опасного. Ибо кто может быть опаснее, чем здоровая семнадцатилетняя и ужасно голодная девушка?

Стоп. Я торопливо выплюнула изо рта стебелек щавеля, которым безуспешно пыталась обмануть взбунтовавшийся желудок. Похоже, голод угнетающе подействовал не только на мое настроение, чрезвычайно паршивое в настоящий момент, но и на скудные от рождения умственные способности. Сено. Селяне. Селяне, накосившие это самое сено, от которого, впрочем, вскоре, наверно, совсем ничего не станется. Но не ездили же они в дальние дали – сено косить? Значит, живут труженики косы и мотыги не очень далеко. Значит, надо сматываться. Во-первых, чтобы не пришлось платить за потрав сена, а во-вторых – чтобы самой это сено не начать есть. Ведь если деревня где-то поблизости, то там наверняка можно купить что-нибудь повкуснее квелой травы. Поэтому я быстро пристроила седло обратно на спину категорически не согласного с таким решением Беса и, потратив некоторую толику времени на задабривание упрямого жеребца, вновь выехала на дорогу. Бес капризно прижимал уши и скалил зубы, доказывая, что скоропалительно покинутый милый лужок намного приятнее пыльного, пустынного тракта. Но я аргументированно доказала ему преимущества выбранной мною дороги, которая наверняка приведет нас в обжитое место, тем самым приблизив к покупке вожделенного хлеба с солью.

Три дня, миновавшие с момента поспешного бегства из Меласса, оказались на редкость нудными и однообразными. Куска хлеба, захваченного из «Жареного карася», нам с Бесом хватило только на один день, а затем, за неимением других запасов, мне пришлось перейти на орехи и ягоды. И то, и другое оказалось незрелым и совершенно не съедобным. Для грибов тоже еще слишком рано. Лука у меня не имелось, поэтому нечего было и мечтать углубиться в придорожный лес и попытаться подстрелить какую-нибудь зазевавшуюся дичь. Конечно, можно попробовать пришибить кого-нибудь гитарой, но гитару мне было жалко. Поэтому через три дня, имея перед глазами пример всегда сытого и вполне довольного жизнью Беса, я приуныла. Помнится, в прежние времена, проживая в замке Брен, я очень любила почитывать один душещипательный эльфийский роман, повествующий о благородном красавце, отправившемся на поиски похищенной возлюбленной. Влюбленному идиоту предстояло совершить длительное, опасное путешествие, большую часть пути питаясь лишь «томными вздохами об утраченной любви и воспоминаниями, разрывавшими трепетное сердце». Уж не знаю, как там насчет разорванного сердца, но желудок у этого доходяги должен был разорваться намного быстрее. Больше никогда не стану читать куртуазных эльфийских слезовыжимающих опусов. Похоже, все описанное в подобных книгах – банальная брехня и липа. Через несколько дней такой диеты голодающий рыцарь явно бы мечтал не о прелестях своей дамы, если, конечно, он не собирался попробовать их на вкус, а о большой миске тушеного мяса, щедро сдобренного кинзой и базиликом. А еще ко всему этому должна непременно прилагаться румяная горбушка теплого ржаного хлеба и внушительный кувшин ядреного, настоянного на меду эля… Я печально вздохнула, не в силах справиться с разыгравшимся воображением. Потом повела носом… Великие боги! Упоительные запахи, так живо сейчас представленные, оказались вовсе не иллюзией, вызванной голодом, а вполне очевидной реальностью, дразнившей обоняние. Где-то совсем рядом готовили свежую, обильную пищу! Я пришпорила Беса, потому что конь, пользуясь моей рассеянностью, едва плелся, и приподнялась в стременах, стараясь окинуть взглядом бесконечную линию дороги, уходящую за горизонт. И – о радость, за изгибом поворота я заметила струйку дыма, поднимавшуюся, очевидно, над кухонным очагом. Чуткий нос оказался острее зрения. Мы приближались к человеческому жилью.

Шустро прогалопировав пару миль, мы достигли небольшой, но чрезвычайно милой деревушки. Моя симпатия к непритязательному образцу сельской архитектуры усилилась стократно при виде некоего заведения с многозначительным названием «У тетушки Гремульды», являвшегося источником пресловутых прельстительных ароматов. Даже Бес насторожил свою хитрющую морду, явно намекая на обещанный хлеб с солью, подкрепленный ведром отборного овса.

– Ладно уж, обжора, я всегда выполняю обещания. – Моя душа исполнилась умиротворения под воздействием щедро выделявшегося желудочного сока.

Две голодные особи эффектно подъехали к самому крыльцу, стараясь производить как можно больше шума. Судя по размерам дома, щедро изукрашенного резьбой и увенчанного веселеньким флюгером, – у тетушки Гремульды не было отбоя от посетителей. Конечно, в том случае, если вкус ее стряпни хотя бы вполовину не уступал фимиамам, буквально витавшим над крышей харчевни. Не успела я ступить на добротные ступеньки, предварявшие вход в сию обитель отбивных и эля, как дверь радушно распахнулась и в проходе нарисовался конопатый деревенский мальчишка. Минуту он, выкатив глаза и отвалив челюсть, рассматривал изумруды на моей маске, но потом профессиональное чутье дало о себе знать и селянин радостно осклабился. Улыбка получилась кривоватой, но широкой. Еще бы, мальчишка сообразил, что запахло неплохими деньгами.