Варварские нашествия на Западную Европу. Волна вторая - читать онлайн книгу. Автор: Люсьен Мюссе cтр.№ 37

Этот напрямую вызванный нападением беспорядок, поначалу ограниченный, распространился и углубился под влиянием внутренних процессов в каролингском обществе. Ответные меры местной обороны, дурно согласованные, по причине слабости правителей и правящих классов выродились в своего рода раздробленность и анархию, которые разделили Запад на бесчисленные ячейки. За очень редким исключением, идеологическая система, на которой строилось имперское правление Каролингов, одним махом утрачивала силу, поскольку считалось, что сам Господь наслал на христиан новых варваров. Даже в Германии, где память о славе Карла Великого оставалась более острой, политические и социальные структуры развивались в X в. с чрезвычайной скоростью. Так были созданы благоприятные условия для развития феодального общества, которое не является порождением нашествий, но без них не заняло бы такого места в истории Запада. В некотором смысле последние нашествия закрепили и пополнили вклад первых, вызвав перемещение основного центра нашей цивилизации к северо-западу. В V и VI вв. он подвигался с берегов Средиземноморья к внутренним столицам: Павии, Толедо и, главным образом, к франкским столицам Парижского бассейна. После X в. он, похоже, воцарился на берегах «ближних морей» от Котантена до Ютландии, и в бассейнах рек, которые в них впадают: Рейна, Мааса, Шельды, Темзы. Там он и оставался в течение многих веков.

Нашествия конца каролингской эпохи изучены хуже, чем те, которые имели место накануне падения Римской империи. За исключением Скандинавии и Венгрии, национальные интересы, так часто воодушевлявшие историков XIX в., здесь не сыграли значительной роли. Документы в этом случае более однообразны; слишком немногие из них представляют литературную ценность, а эпиграфика практически безмолвна. Для того чтобы суметь что-то извлечь из них, одного знания «великих культурных языков» недостаточно. Что же касается археологии, то по отношению к этим относительно недавним периодам она только-только совершает свои первые шаги. Из всего этого становится ясно, что для изучения этих нашествий нам недостает самых необходимых рабочих инструментов.

Для каждой серии вторжений надо было бы прежде всего располагать справочником (Regesta), устанавливающим хронологию событий на основании критического подхода. До настоящего времени эта работа почти не велась, кроме той, которую проделал Вальтер Фогель в отношении первого периода норманнских нападений на Империю франков. Опять же этот необходимый справочник не обладает желаемой ясностью с точки зрения топографии и не простирается далее 911 года. Продолжить дело Фогеля для X и XI вв. — одна из самых насущных задач изучения истории викингов. Что касается Англии, то основная часть исходных сведений о ней собрана в различных версиях Англосаксонской хроники однако в высшей степени полезным был бы методичный комментарий тех ее разделов, которые относятся к скандинавам; таких попыток практически не предпринималось, за исключением комментария к периоду царствования Этельреда II Нерешительного. Когда речь идет о кельтах, мы также вынуждены несколько вслепую блуждать по бесчисленным анналам, очень неравноценным по своему качеству, и зачастую пользоваться крайне зыбкими хронологиями. В ожидании лучшего, провожатыми по этому лабиринту могут послужить справочники Ф. Кеннана и А. О. Андерсона. Что касается венгерских набегов, то почти все полезные историографические ссылки собраны у Джины Фасоли, однако сохраняется необходимость в систематической, регион за регионом, критике по примеру того, как это осуществил в Бельгии А. Д'Энан: на фоне вышеупомянутых документов этот недостаток оказывается очень серьезным. Полезный вклад в «расчистку почвы» могли бы внести узколокальные обобщения, наподобие сделанных Иоганном Дуфтом в отношении СанктТаллена. Следовало бы также использовать и те, нередко расплывчатые, сведения, которые в состоянии предоставить дипломатика. Что же касается документации, относящейся к сарацинским набегам, то, несмотря на изобилие статей, посвященных этому вопросу, она, за незначительным исключением, до сих пор не получила настоящей научной критики.

Значительная часть наших сведений, имеющих отношение к норманнским нашествиям на континент, проистекает из весьма специфической литературы — житий святых. Агиографическая критика должна следовать собственным законам, которые были замечательно сформулированы болландистами. Никогда не следует доверять сведениям по поводу викингов или бегства их жертв, содержащимся в повествованиях о чудесах или перенесении мощей, не собрав достаточного досье относительно святого или истории его почитания. Такое досье позволит оценить не только аутентичность и оригинальность отрывка (в произведениях этого жанра плагиат является правилом), но, кроме того, историческую значимость персонажа, его культа и мощей. Подобная непростая работа требует особой подготовки. Этим объясняются недостатки многих добросовестных трудов, например, единственного, хотя и довольно заурядного, регионального исследования по истории культов в одном из районов вторжений, принадлежащее канонику Легри. О неполноте возможных результатов говорит противоречивость выводов, предлагаемых на одну и ту же тему равно компетентными медиевистами. Образцом критического исследования повествований о перенесении мощей могут служить недавние статьи Пьера Газно о св. Мартине или Ж. де Поэрка о св. Мексане и св. Леодегарии. Понадобится еще немало работ такого же порядка, прежде чем позволительно будет решиться на какие-либо обобщения. Беглецы изучены еще хуже, чем их бегство. Хороший пример того, к чему следует стремиться, дает диссертация Габриеля Фурнье об Оверни.

Одновременно с критической хронологией желательно было бы взяться за литературную историю военных походов IX–X вв., наподобие той, которую составил П. Курселль о нашествиях на Позднюю римскую империю. Однако для этого историки латинской литературы должны расстаться со своим пренебрежительным отношением к столь поздней эпохе. В том, что на Западе викинги стали литературной темой, сомнений быть не может, но тема эта не изучена. Также плохо нам известно о довольно-таки затейливом процессе возникновения норманнских легенд о нескольких «королях моря», прежде всего таинственного Хастингса, которого, например, Дудон Сен-Кантенский сделал главной движущей силой всех военных операций викингов вплоть до Роллона. Было бы очень поучительно проследить историю Хастингса по хроникам. Впрочем, в той же скандинавской традиции параллельно идет аналогичный процесс, отводящий заглавную роль, например, Рагнару Кожаные штаны, предку завоевателей Нортумбрии, историческая реальность которого мало-помалу оказывается все более осязаемой. Ожидает изучения еще одна литературная тема — христианского отступника, ставшего приспешником норманнов, — узкая и к тому же знакомая по своему развитию в героическом эпосе.

Изучение археологических следов, оставленных викингами на Западе, также недалеко ушло вперед. Им посвящен единственный общий перечень, принадлежащий Хакону Шетелигу и уже довольно сильно устаревший, впрочем, для сегодняшнего состояния наших познаний его цель слишком амбициозна. Еще долго нам придется довольствоваться частными, однако по нескольким категориям очень точными, перечнями узнаваемых предметов. Ничего серьезного нет и в отношении континента. Впрочем, скудость материальных следов, оставленных первыми поколениями викингов за морем, даже в Исландии и на шотландских островах, не перестает вызывать удивление. Нумизматы находятся в лучшем положении, чем археологи, особено когда речь идет о Британских островах; что же касается континента, то списки, составленные Гариелом 80 лет назад, полностью устарели, но так и не получили достойной смены, если не считать нескольких районов Германии. Полную противоположность этой достаточно удручающей картины являют исследования о викингах, ведущиеся на их родине. В настоящее время чуть ли не в полном объеме научно изданы рунические надписи, так же, как и все саги и поэзия скальдов. Превосходно изучен, каталогизирован и исследован археологический и нумизматический материал. Образцовые раскопки не перестают обогащать наши познания, и зачастую радикально, пример тому — находки, сделанные в Треллеборге, которые дали нам ключ к пониманию успехов Кнута Великого, или в Хельго, которые вот-вот восстановят картину первых контактов между Швецией и Востоком.