Трое и боги [= Трое и Дана] - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Никитин cтр.№ 69

Он должен быть красного, а не белого цвета! Ведь родрый означает багровый, красный, пурпурный. Как и рдяный, родрый, зардетый… Правда, молнию старики кличут родией, а она слепяще-белая!

Волхвы рисуют и вытесывают Рода, насколько Таргитай помнил, в виде колеса с шестью спицами. Так изображают сам Белый Свет. Теперь же он, первый из людей, узрит бога богов воочию!

Руки похолодели так, что едва не сорвался. Сердце колотилось уже со стонами и хрипами. Еле заставил непослушное тело двигаться дальше. К вершине, как бы далеко ее ни занесло. Неужто это невероятное Дерево все еще растет?

Только бы не быстрее, чем лезу. А то вовек не доберусь.

Сверху, а затем спереди послышалось тяжелое громыханье. Ветка под ногами подрагивала. Из зелени выступили гигантские фигуры. Таргитай поспешно отступил за лист.

Навстречу по трещине опускались велеты. Первым неспешно двигался суроволицый гигант с молотом в обеих руках. Грудь его широка, как дверь, голова с пивной котел, могучие мускулы играли, как сытые удавы. За ним так же неторопливо шли еще пятеро: массивные, налитые уверенной силой. У каждого золотые волосы падали до плеч, а пояс из железных пластин размером с киммерийские щиты.

Таргитай выступил из-за листа:

– Слава сынам Велеса!

Передний гигант замедлил шаг. Синие, как у Таргитая, глаза хмуро пробежали по человеку.

– Смертный?

Его братья с вялым интересом косились на Таргитая, но обгоняли старшего, не останавливались.

– Еще какой, – ответил Таргитай торопливо. – Далеко до седьмого неба?

– Там даже мы не бывали, – ответил гигант уже с ноткой изумления. – Ни боги… никто…

– А Белобог и Чернобог?

– Они – единственные сыны Рода. Они не в счет… Нет, даже они не были… Род там пребывает в раздумьях. Никто не смеет тревожить бога богов. Однажды, если верить преданиям, древний бог Ящер, самый могучий из всех богов того времени, осмелился… Знаешь, что с ним сталось?

– Ящер ныне в подземном мире.

– Да, но как там оказался? Разгневанный Род швырнул его с такой силой, что Ящер пробил землю на все семь подполов. Ящера расплющило, он не может ходить, как ходил раньше, только ползает на брюхе!

Таргитай поежился:

– Сбросит так сбросит. Мир погаснет раньше, чем долечу. Сын Велеса, ты, как и все велеты, – могучан, защитник. Скажи, как добраться.

Велет неохотно пожал могучими, как горы, плечами.

– Сгинешь, человечек. Третья ветка направо. Там, ежели не остановят тебя вороны, дорога дальше чиста.

Он кивнул и пошел прочь, молот небрежно забросил на плечо. Его, как и могучих братьев, ждала тяжкая работа на земле, о странном существе в непривычном месте уже забыл.

Таргитай крикнул пораженно:

– Вороны? Да сюда и орлы не залетают!

– Вороны – это мудрость, – донесся затихающий голос могучана. – А мудрость залетает выше отваги…

Таргитай заспешил вверх. Сперва дивился странным словам велета, больно непривычно говорит, прямо как волхв, а ведь сила – уму могила, как говорил Боромир, у кого сила – ума не надо, если есть такие мышцы, то зачем еще и мозги, но тяжелый подъем путал мысли, в голове жарко, пот заливал глаза, щипал, и Таргитай перестал думать, пусть волхв думает, у него от думанья силы прибавляется.

Он услышал знакомый запах. В сотне шагов по трещине, что выглядела свежей, бежали муравьи. Проскакивали по одному-два, головы и спины блестели, будто Мрак их любовно чистил подобно своей секире, надолго скрывались в щелях. Сверху спускались с раздутыми брюшками, шатались от усталости, но бежали споро, наверх карабкались едва ли быстрее Таргитая.

– Кони, – сказал Таргитай, тяжело дыша. – Хоть и мелкие… Зато шестиногие, а лапы с крючками. А что с сяжками, так еще лучше… Держаться можно.

Олег бы ахнул, проползла в голове такая же полуживая, вернее полумертвая, как он сам, мысль. Без волшебства и чар, вот так сесть и сказать: вези! Мол, и для тебя, мураш, мир спасаем. Так что помоги нам, а мы поможем тебе. Я почти родня, тоже пахну кислыми щами: на всякий случай даже потерся о муравьиную тропку, собрал на себя все шарики муравьиной кислоты. Вывозился, как свиненок, – все чтобы быть своим.

Муравей и под Таргитаем попер, как кабан через поле, хотя лупил когтями по самой что ни есть отвесной стене. Хорошо быть муравьем, подумал Таргитай грустно. Не выбирает щели, а когти вон зацепляются так, что и втроем повисни на нем, не отцепится. А в случае чего жвалами ухватится, вон какие! С такими полмира можно пройти, всяк дорогу уступит…

А зачем мне, подумал внезапно, чтоб дорогу уступали? Я сам любому уступлю. Не из страха – из вежества…

Таргитай отдышался, неуверенно отнял от холки муравья одну руку, вроде бы не свалился, тихонько убрал и другую.

Наклоняться пришлось так близко, что едва не терся носом о блестящую спину. Но удержался, хотя натруженные ноги тут же протестующе заныли – цеплялся только ими.

Мрак, высвободив руки, ухватился бы за секиру, Олег щупал бы и перещупывал обереги или Алатырь-камень, но рука Таргитая сама скользнула за пазуху. Дудочка, горячая и мокрая от пота, с готовностью юркнула в ладонь.

Пока никто не видит, успел подумать он, а изголодавшиеся пальцы уже поднесли ее ко рту. За последние дни не то что играть, пощупать некогда – побьют. До конца света семь, а теперь, оказывается, вообще три дня, а он на дуде? Когда мир рушится, дудки должны молчать. Но как объяснить умным и сильным, что, ежели замолчат дудки, заквакают жабы?

Он играл, почти не заботясь, что усталые ноги потихоньку ослабляют хватку, что муравей несется как стрела, делает рывки. Сбивался с лада, иной раз дыхание перехватывало так, что вместо мелодии из дудочки вырывался кошачий визг, но упорно и счастливо складывал новую песню. Правда, складывал еще раньше в голове, сейчас же прилаживал, обтесывал, любовно подгонял, как венцы в срубе.

Запах зелени стал таким мощным, что казался Таргитаю зеленым, как нависающее над ним небо. Зеленый отсвет падал даже на спину муравья. Таргитай сам себе казался зеленым, как лягушка.

Очень редко ныряли в щели, перебирались через гребни. Муравьи спрямили дорогу, их челюсти и когти прорубили в гребнях узкие глубокие ущелья, а поскольку муравьев так высоко взбиралось совсем мало, то Таргитаю часто приходилось поднимать ноги. Проносились, почти задевая боками за стены!

Иногда листья прижимались так близко к стволу, что Таргитай видел странных существ, иногда различал грозные лица. Однажды за ним увязалась гигантская бабочка с женским лицом, от нее шел сладкий зовущий запах. Таргитай от удивления отнял от губ дудочку, бабочка захлопала крыльями чаще, ушла в сторону и пропала.