Бретонская колдунья - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Галанина cтр.№ 56

«Ну его, такого провожатого, к дьяволу!» – подумала Жаккетта. – «Обойдусь и одна, как-нибудь!»

В ее планы тоже входило вернуться пораньше: ведь надо было опять куда-то пристраивать нубийца, чтобы он незамеченным доехал до места.

* * *

Лавка золотых и серебряных дел мастера располагалась в центральной части города, в небольшом тупичке, который вся округа звала «Жирный Тупик». Там держали свои конторы и лавки почтенные горожане, знавшие звон денег не понаслышке.

Сухонький старичок ювелир, казалось, совсем утонул в тяжелых складках своего суконного, отороченного мехом нарамника [35] . Он уютненько дремал в кресле у прилавка, изредка шевеля во сне узловатыми пальцами.

Звук дверного колокольчика разбудил его и ювелир недоверчиво осмотрел Жаккетту, бесцеремонно сунувшую ему прямо под нос записку от госпожи.

Чуть не скрипя на ходу всеми конечностями, старичок достал из ящичка стола и надел очки в простой железной оправе. Морщась, словно жуя неспелый виноград, он начал медленно читать письмо.

Чтобы скрасить ожидание, Жаккетта потихоньку оглядывала внутреннюю обстановку лавки. Кроме нее и ювелира здесь еще находились только два человека. Приказчик обслуживал какую-то женщину, тоже, как и Жаккетта, полностью закутанную в теплый плащ.

Покупательница, по-видимому, была переборчива, потому что приказчик доставал и раскрывал перед ней все новые и новые футляры, стараясь найти то, что понравится капризной клиентке. Весь прилавок перед женщиной был уставлен квадратными, круглыми, прямоугольными коробочками.

Старичок, наконец, прочел послание и, закончив читать, чуть ли не обнюхал его со всех сторон.

По-прежнему, брезгливо морщась, вяло махнул рукой – приказчик, почти спиной стоявший к ним, в мгновении ока возник около ювелира и почтительно склонился над плечом хозяина. По его знаку он принес изящную коробочку, где лежали, как новенькие, искусно отремонтированные серьги Жанны.

– Скажешь госпожу… – прошелестел ювелир. – Пусть заглянет, как вернется из Нанта. Я отложу до нее прекрасное кольцо, как раз в пару к серьгам.

На пороге лавки неожиданно возникла грязная фигура в вонючем рванье, резко диссонирующая с неброским, но солидным и опрятным убранством ювелирной лавки.

– Подайте, Христа ради!.. – загнусила фигура, стреляя по сторонам бесоватыми глазами, поблескивающими из-под сальных сосулек волос, закрывающих половину лица.

– А ну пошел вон, разбойник! – взвился над прилавком приказчик и нищего, как ветром, сдуло.

Получив сережки госпожи, Жаккетта благопристойно отошла в уголок и стала прятать футляр в мешочек, подвешенный к поясу под юбками на голое тело. (Надежней места она и представить не могла.)

Когда Жаккетта стала поднимать подол платья, ее плечо, казалось, просверлил чей-то любопытный взгляд.

Скосив глаза, она увидела, что покупательница, наконец, выбрала понравившееся ей украшение. И теперь расплачивается с приказчиком, доставая монеты из кошелька, чем-то смутно знакомого Жаккетте.

А приказчик, машинально принимая плату, просто приклеился взором к ее, Жаккеттиным, ногам и жадно пожирает глазами как весь процесс помещения сережек в матерчатый тайничок, так и открывающиеся при этом детали, обычно скрытые от посторонних глаз.

Жаккетта мысленно выругалась совсем не теми словами, которые пристало знать воспитанной девице, и постаралось побыстрее вернуть подол на место.

Женщина уже выходила, и Жаккетта, чуть не бегом, кинулась к выходу вслед за ней, смерив напоследок нахала убийственным взглядом.

Улица встретила их настороженной темнотой.

Жаккетта старалась держаться как можно ближе к идущей впереди женщине. Настолько, насколько это было возможно, не нарушая приличий. Ей было страшно.

«Странно…» – думала она, непроизвольно приноравливаясь к шагам женщины. – «Эта-то чего одна идет? Богатая, небось, вон сколько в побрякушках ковырялась! Надо было, все-таки, хоть Шарло взять… Ничего, не облезла бы за дорогу… Зато не так страшно…»

Внезапно перед выходом из тупичка, на камнях мостовой опять возникла та же фигура нищего, загораживая узкий проход.

Жаккетта машинально принялась нашаривать мелкую монетку для милостыни в поясном кошельке и почти врезалась в спину резко остановившейся женщине.

Еще не сообразив, в чем дело, она тоже остановилась и даже при тусклом свете тонюсенького месяца увидела, как из лохмотьев оборванца чуть поблескивает нацеленное на них лезвие ножа.

– Давайте все, что вы унесли из лавочки этого золотого паука! – полусвистящим голосом сказал нищий. – И ваши денюжки вместе с кошельками, кисоньки. Быстро!

Странное дело: умом Жаккетта боялась, но руки так и чесались кинуться в драку. Темнота и нищий грабитель были партнерами. Но темнота с ее воображаемыми ужасами показалась Жаккетте страшнее, чем реальный нож в руке оборванца.

Пока голова безнадежно думала:

«Ну вот, серьги отберет, снасильничает в подворотне и прирежет прямо тут же!» – правая рука осторожно сняла с пояса висящий у кошелька кнут, подаренный Ришаром.

– Быстрее копошитесь! – потерял терпение нищий и шагнул к ним.

Поначалу он ничего не понял. Резкая боль пронзила руку и выбитый нож без видимых причин отлетел на мостовую.

Недоумевающий оборванец кинулся за своим оружием и получил второй удар хлыста, заставивший его отшатнуться. А стоящая рядом с Жаккеттой женщина, неожиданно, ловким движением ноги отправила нож в сточную канаву.

Моментально уразумев, что расстановка сил переменилась не в его пользу, и беззащитные женщины смогут постоять за себя, нищий зло выплюнул:

– Ну берегитесь, телки! Кишки выпущу! – и исчез за углом.

– Бежим! – сильная рука схватила Жаккетту за запястье, не дав даже убрать на место хлыст. – Он сейчас дружков приведет!

Поддерживая левой рукой подол, и ничего толком не видя из-за сразу наползшего на глаза большого капюшона, Жаккетта, во всю прыть, неслась, увлекаемая женщиной, мимо уже спящих домов.

Они недолго бежали в одиночестве.

Минуту спустя, позади стали слышаться пересвистывание и шарканье бегущих подошв.

Отчаянно вывернув голову в закрывшем лицо капюшоне, Жаккетта на бегу увидела, что их постепенно нагоняют три оборванца, лохмотьями похожие друг на друга, как орехи.

Дыхания уже не хватало и вечерний воздух обжигал высохшее горло. Грудь резала острая боль, и ноги все труднее поднимались, с каждым шагом наливаясь свинцовой тяжестью.

На их счастье, из открытой настежь двери какого-то дома лилась дорожка теплого света. Запахло жареным мясом с луком, и стали слышны веселые голоса.