Казнь апостола Павла
Христианское учение, становившееся все более популярным, проникло даже в армию. Тертуллиан спрашивал, а может ли христианин быть солдатом, и сам же отвечал на поставленный вопрос: «Речь идет о том, может ли христианин быть военным и могут ли воины становиться христианами… Божественная и человеческая клятва, символы Христа и Сатаны, свет и тьма не переносят друг друга; человеческая душа не может одновременно выполнять свои обязательства перед Богом и императором. Правда, можно пошутить, что Моисей ходил с посохом, у Аарона на поясе была пряжка, Иоанн Креститель подпоясывался ремнем, Иисус Навин возглавил небольшой отряд, а народ Израиля воевал. А как же воевать тому, у кого Господь отнял меч? Служить в мирное время без меча? К Иоанну тоже приходили солдаты, чтобы он указал, как им жить дальше, и даже если сотник верующий, то ведь Господь, разоружив Петра, (тем самым) разоружил любого солдата. Любая форма у нас запрещена, ибо это (война и насилие) есть признак недопустимой профессии». Представьте себе, как относились и могли относиться к такого рода заявлениям императоры и высшие офицеры, главной профессией которых, их «хлебом насущным» были война и убийство. Слыша агитацию, подобную речи Ипполита Римского, те были в бешенстве: «Или если кто-то охотник, или учится убивать, или военному делу, или участвует в скачках, то он должен это занятие оставить, или же его не следует принимать. Солдата не следует принимать, и если ему приказано кого-то убить, то он не должен этого делать; а если он не оставил это занятие, то ему следует отказать в приеме». Понятно, что император и генералы, в чьих армиях было уже немало христиан, всячески преследовали сторонников этого учения. Гонитель христиан Диоклетиан в 303 г. н. э. принял решение очистить от них армию.
Однако и христиане не принесли Риму спокойствия… Говорят, что когда в Рим пришел апостол Павел, там насчитывалось примерно от 25 до 30 тысяч евреев. Среди них было немало и христиан. Увы, между приверженцами старой и новой веры стали происходить постоянные столкновения. Император Клавдий вынужден был издать закон об изгнании тех и других, но изгнанные вернулись правдами и неправдами, не желая покидать столицы! Распри между местными и приезжими (иностранцами) вскоре возобновились и еще усилились. «По своим убеждениям, по своим традициям, по стремлениям и антипатиям обращенные в христианство евреи и другие чужеземцы всех национальностей, принявшие веру Христа, были совершенно чуждыми религии Рима, были чужды настолько, что можно было даже обвинить их в том, что они во времена Нерона зажгли город и причинили тот страшный пожар». Пожар совершенно уничтожил 3 из 14 кварталов Рима, оставив от семи других кварталов лишь закопченные стены. Толпа, убежденная в виновности христиан в поджоге, аплодировала их казни в садах Нерона. Тогда же в столице казнили апостола Павла и распяли Петра.
Г. Робер. Пожар в Риме
«Если между христианами, предсказавшими гибель Рима, долженствовавшую предшествовать пришествию Христа Искупителя и началу нового золотого века, и не было действительно поджигателей, то, во всяком случае, «христиане должны были радоваться пожару, в котором видели исполнение пророчеств, и эта радость должна была заставлять считать их сообщниками поджигателей». Все и вся указывало на ослабление Римской империи. Рим разрушался сотни лет. Такое огромное тело не могло разрушиться скорее (М. Погодин).
Варвары и гибель Римской империи
Что должна была испытать масса варваров, глядя на жирующую империю? По всей вероятности, богатства Рима только разжигали зависть в покоренных и угнетаемых народах. Мир вдохновлялся возможностью почти что в одночасье разбогатеть, завоевав Рим. Спокойствие и раньше нарушалось постоянно: то это битва с Карфагеном, то война с Югуртой, то возмущения германцев, то события на Востоке, то переворот на окраинах Китая.
Воины на страже
Следует в этой связи особо подчеркнуть, что «великое переселение народов», столь коренным образом изменившее судьбы Европы и мира, как известно, началось с миграции на запад части азиатских народов (сюнну). Во II в. н. э. они покинули места своего первоначального обитания и, двинувшись на запад, стали, подобно мощному прессу, выдавливать все обитавшие на евразийском континенте народы. Процесс занял не одно столетие, и через два с половиной века они появились на европейской арене под именем гунны. Однако самое любопытное то, что процессы, аналогичные «великому переселению народов», имели место и в Китае. Как отмечают синологи, в Восточной Азии начиная с III века н. э. наблюдается процесс, аналогичный тому, что происходил на границах Римской империи, а именно: часть сюнну (сяньбийцы, ди, цяны, другие ближайшие соседи древних китайцев) начали перемещаться на Среднекитайскую равнину. В результате уже в 308 г., т. е. за сто лет до взятия Рима Аларихом и возникновения на территории Римской империи первого «варварского» государства – Тулузского королевства, предводитель сюнну Лю Юань объявил себя императором, а его преемник Лю Цун взял через три года столицу империи Цзинь и захватил в плен Сына Неба. Эти события и повлекли за собой начало массового переселения древних китайцев на юг, в бассейн Янцзы. В движение пришли и племена «южных варваров». Иначе говоря, именно азиатские племена послужили неким детонатором «большого взрыва», который заметно изменил не только облик населения на огромных пространствах Азии и Европы, но и перекроил карту мира, внеся существенные изменения в исторические судьбы могущественнейших Римской и Китайской империй. «Именно потому, что «великое переселение народов» заставило древних китайцев пережить этот период перерождения и изменения, между ними и современными китайцами, говоря словами К. А. Харнского, мы обнаруживаем сегодня примерно такие же качественные различия, как между древними римлянами и современными итальянцами».
В провинции Африка, испытавшей на себе бесцеремонное вмешательство римских ростовщиков и финансистов, появился хитрый и очень неглупый нумидийский владыка. Звали его Югурта. Когда римляне разделили Нумидию на три части (примерно так же, как сделали янки с Югославией), Югурта силой объединил страну. Правда, при этом убил своих сонаследников и римских спекулянтов и коммерсантов. Но по большому счету то была битва за независимость Нумидии от Рима. В 113 г. до н. э. римляне потерпели серьезное поражение от кимвров. Этим воспользовался Югурта, нанеся римлянам в битве при Сутуле поражение (109 г. до н. э.). Армия капитулировала, римляне прошли «под ярмом», а Рим был вынужден заключить с ним договор, в котром обещал очистить Нумидию от своих войск. Конечно, сам Югурта был далеко не идеальной личностью. Ему были присущи коварство и жестокость. Однако уже та удивительная легкость, с которой он подкупал почтенных сенаторов, показала, насколько прогнил Рим. И когда он был все же побежден военачальниками Рима Цецилием Метеллом и Гаем Марием (109 г. и 105 г. до н. э.), привезен в Рим и казнен, опасность для Рима все равно не исчезла. Историк писал в «Войне с Югуртой»: «И правда, вплоть до разрушения Карфагена, римский народ и сенат вели дела государства дружно и спокойно, не было меж гражданами борьбы за славу и господство: страх перед врагом поддерживал добрые порядки в городе. Но стоило сердцам избавиться от этого опасения, как место его заняли разнузданность и высокомерие – успех охотно приводит их за собою. И вышло так, что мирная праздность, о которой мечтали в разгар бедствий, оказалась хуже и горше самих бедствий. Знатные мало-помалу обратили в произвол высокое свое положение, народ – свою свободу, всяк рвал и тянул в свою сторону. Все раскололись на два стана, и государство, которое прежде было общим достоянием, растерзали на клочья». Нечто схожее случилось и с СССР, который «растерзали на клочья» алчные, ненасытные твари.