Древняя Греция - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Миронов cтр.№ 149

Установленные Кодром порядки сформировали соответствующую политическую структуру афинского общества. Тот, кто защищал власть и страну с оружием в руках, нес расходы и жертвовал жизнью, тот и должен был пользоваться правами. Такое было при советской власти: те, кто служил в армии, имел преимущественное право на прием в вузы. Именно в ту эпоху (но когда точно, неизвестно) произошли перемены и в структуре высшей политической власти: в Аттике ввели должность архонта. Он должен был решать текущие вопросы полисной жизни, из полномочий басилея выделили обязанности верховного военного руководителя (полемарха). Царь (басилей) оставался царем. Платон скажет: «Ведь цари у нас были всегда, то ли в силу происхождения, то ли избранные». Тут мы уже видим возникновение института разделения властей. Аттическая правовая мысль совершенствовалась, отвечая тем новым реалиям, при которых приходилось жить и бороться Афинам.

Правовые нововведения имели длительную историю, и мы не будем вдаваться в их детализацию. Скажем лишь, что в 624—623 годах до н.э. архонт Драконт завершил запись строгих правовых установлений полиса и провел их опубликование. Сам он ничего не придумал, но кодифицировал правовые предписания былых времен. Эти «драконовы законы» были довольно суровы, поскольку аттические власти строго требовали от народа соблюдения суровых правил жизни. Однако в одном плане его установления имели вполне определенную направленность, а именно: они служили преимущественно олигархам. В законах четко прослеживается стремление архонта оградить интересы состоятельных земледельцев, т.е. закрепить за богачами право частной собственности. Записанные Драконтом (Драконом) установки в аттической терминологии именовались фесмами, хотя Аристотель в «Политике» называет их законами. Конечно, это был важный сдвиг в правосознании общества, такой же сдвиг, какой происходит сегодня в России, когда все мы учимся действовать уже не внутри системы, где «все вокруг мое», то есть ничье, но когда право на полученное, закрепленное законом становится и вашей собственностью (к сожалению, за исключением прав новых рабов современного мира – ученого, изобретателя, учителя, рабочего).

Кратер с изображением Диониса и Ариадны

Поэтому мы не можем не видеть узко ограниченный, враждебный плебею характер данного законодательства. Чего же, собственно, достиг Драконт? Перевел право в плоскость обслуживания интересов довольно узкого клана – то есть клана богачей и крупных земельных собственников. Олигархи времен Драконта сделали все угодные и выгодные им записи в общеполисное законодательство, как они сделали записи в конституцию России (где четко закрепленные права народа на недра, леса, моря и т.д. отсутствуют или обозначены общими и абсолютно ничего не значащими фразами).

Разумеется, древний совет на холме Арея, оставленный из отслуживших свой срок архонтов-олигархов, как пишет Т.В. Блаватская, в большинстве случаев занимал проолигархические позиции. Поэтому в конце VII века до н.э. в Аттике и «развилась безудержная олигархократия». О состоянии того общества говорил и Солон, сын Эксекестиада (635 – ок. 560 гг. до н.э.). Быстрое развитие денежного обращения и сосредоточение средств в руках у олигархов позволило им своевольно толковать экономические уставы и законы Аттики. Правда, Демосфен восхвалял Драконта за полезные афинянам законы, но эта похвала явно носит характер лести, вызванной политэкономическими симпатиями самого Демосфена. Законы Драконта служили узкому кругу лиц и уже по этой причине неизбежно должны были бы встретить сопротивление и осуждение всего общества. Государства и погибают тогда, когда народы перестают отличать дурных правителей или дурные законы от хороших. Свидетельства Солона, Аристотеля и иных авторов позволяют заключить: Драконт заботился прежде всего о правоспособности и преимуществах своего социального круга. Даже то, что Солон и его единомышленники отменили большинство фесм Драконта, указывает на проолигархический характер предписаний законодателя. «Не думая об интересах и правах народа и попирая ряд «отеческих» моральных ценностей, Драконт не понимал реального состояния общества (Афин) и сложного правосознания своих современников». Итогом власти олигархократии стало неизбежное крушение. Хотя сведения о злоупотреблениях в Афинах в конце VII века до н.э. не идут ни в какое сравнение с тем беспределом, который наблюдался и наблюдается в конце XX – начале XXI вв. в России.

Такая правовая и социальная беззащитность населения, произвол олигархов, власть верхов, бандитов, пиратов – все это чрезвычайно ослабляло устои афинского общества, угрожало самому его существованию. Ради чего и во имя чего защищать всех этих бандитов, которые ограбили тебя до нитки?! Губительность и абсолютная порочность подобной власти становилась очевидной как для рядовых политов, так и для наиболее умной и ответственной части политической элиты страны. Поэтому Аристотель и осуждал олигархический строй и господство олигархов. Фактически они привели дело к тому, что «неравенство в одном отношении обусловливает и неравенство вообще: раз существует имущественное неравенство, то из него вытекает и неравенство вообще». Он-то прекрасно понимал, что пустыми речами о свободе, о которой так любят поболтать ныне журналисты и политиканы, делу не поможешь. Раз у народа нет реальных прав, то есть нет мало-мальски приличных средств к проживанию и достойному существованию, рано или поздно жди бунта и мятежа. «Вот каковы бывают первоисточники внутренних междоусобиц, вот где зарождаются мятежи». Вот главные причины и военных переворотов… Собственно, для этого всегда были две главные причины: одни поднимают мятеж, ибо считают, что обделены правами и не имеют ничего из того, что есть, скажем, у богатой части общества (они стремятся к равенству); другие поднимают мятеж по иной причине – имея больше, чем другие, они хотят иметь еще больше власти и денег, т.е. распоряжаться всем в стране (эти стремятся к неравенству во всех областях жизни данного общества).

Если Афины и сумели выстоять в течение ряда веков против многочисленных угроз, то это произошло лишь потому, что Солон и особенно Клисфен и Писистрат поставили на место олигархов, держа их в железной узде. Хотя упомянем и великое мужестве афинян. Им пришлось испытать на себе ужас персидского нашествия. Все или почти все, что уцелело в Афинах от первого разрушения, было окончательно уничтожено. Страна была опустошена. Надо вспомнить и моральное превосходство Афин. В заслугу им поставим создание панэллинского национального собрания для обсуждения вопросов организации войска и флота для борьбы с персами. Ведь они выступили на свой страх и риск на защиту азиатской Эллады. «И дело не в одном только национальном значении Афин, – пишет Р. фон Пёльман, – все решительнее выступавшем в течение греко-персидских войн, но и в том, чем Афины стали для человечества. Афины вели яростную борьбу за свободу. Политическая и духовная свобода, без которой невозможно ни всестороннее развитие народных сил, ни полный расцвет свободной творческой личности, – долго была бы немыслима в покоренной Востоком Элладе». Действительно ли война Афин за свободу означала «победу обращенного к посюстороннему свободного эллинского духа, даровавшего нам те культурные сокровища, которыми мы живем до сих пор»? Пафосные слова западного историка о «битве за свободу» вызывают у серьезного историка грустную улыбку.