Великая русская революция. 1905-1922 - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Лысков cтр.№ 36

Cтраница 36

Получив 25 октября из северной столицы сообщение о переходе власти к Советам, Московский совет рабочих депутатов совместно с Советом солдатских депутатов сформировали собственный Военно-революционный комитет для «организации поддержки» Петрограду. «За» голосовало 394 депутата, «против» — 116 (меньшевики и беспартийные), воздержались — 25 (объединенцы). Тем не менее меньшевики и объединенцы были включены в состав комитета. Эсеры не выступили против, но и участвовать в голосовании отказались ^[177].

Руководителем столичного ВРК был назначен член президиума Московского Совета солдатских депутатов большевик Н. Муралов. Однако затем вошедшие в ВРК представители соглашателей-большевиков, вместе с меньшевиками решили вступить в переговоры с начальником гарнизона Рябцевым с целью «договориться мирным путем» ^[178].

Куда активнее действовали московские сторонники Временного правительства. Получив из Петрограда известия о перевороте, они создали при Городской думе «Комитет общественной безопасности» (КОБ). Его возглавил эсер В. В. Руднев. Комитетчики достаточно быстро разобрались в происходящем, и пришли к выводу о возможности восстановления власти Временного правительства в Москве, взамен мятежного Петрограда. Тем более, что в течение последующих дней большевики выпустили арестованных министров, некоторые из них направились в Москву, а с фронта поступали сведения о движении к городу верных войск.

В своей деятельности КОБ, активно используя патриотическую риторику, опирался на юнкеров. И в дальнейшем сторонники Временного правительства без зазрения совести использовали в своих целях учащихся юнкерских училищ, воспитанных в духе офицерской чести. Эти 16‑18 летние будущие офицеры были готовы с оружием в руках защищать законную власть, не слишком разбираясь (а вернее не разбираясь вовсе) в политических перипетиях момента.

В «белогвардейской» литературе немало гордых слов сказано о юнкерском подвиге — замалчивается лишь, что их кодекс чести был выработан в царской России, законная власть для этих ребят кончилась в феврале 1917 года, новая законная власть не успела утвердиться. Далее юнкерами просто бессовестно манипулировали, объявляя «законными» то одних, то других, эксплуатируя вбитые в их головы военным обучением стереотипы. В русской революции очень часто даже и зрелые офицеры — отличные военные, но никакие политики, совершали свой выбор совершенно случайно. Что же говорить о 16‑18-летних парнях.

Являлся ли для московских юнкеров «законной властью» социалист-революционер, член ЦК партии эсеров В. В. Руднев? А другие члены КОБ — кадет Бурышкин, эсеры Коварский, Студенецкий? А ведь за их спиной стоял командующий Московским военным округом полковник К. И. Рябцев, также член эсеровской партии, — с одной стороны своим офицерским авторитетом призывающий юнкеров на бойню, а с другой — сам играющий в происходящем роль весьма неоднозначную. Пробольшевистские участники обороны осажденного юнкерами Кремля с возмущением вспоминали, как в разгар противостояния Рябцев трижды появлялся в нем в компании Муралова и председателя Моссовета Ногина, фактически, призывая солдат и красногвардейцев к сдаче ^[180]. Одновременно сторонники КОБ вспоминали: «Ночью объезжал посты в коляске, запряженной парой серых, подполковник Рябцев и громко здоровался с укрытыми и спрятанными людьми на постах; как мы говорили, это была явная провокация, ибо немедленно эти места начинали обстреливаться со стен Кремля» ^[181].

Столкновение двух полюсов власти, обе стороны которых возглавляли социалистические партии, привело в Москве к кровопролитию и многочисленным жертвам.

Не слишком торопясь, 27 октября через «Известия» ВРК объявил о начале восстания против Временного правительства и обратился с призывом к московскому гарнизону о поддержке ^[182]. Но ранее, в условиях фактического бездействия главной руководящей структуры, большевистский штаб Красной гвардии начал действовать самостоятельно ^[183] — вооружая красногвардейцев и размещая их на ключевых позициях (только в центр города было послано около 15 тысяч рабочих, однако по большей части без оружия). На тот момент Красная гвардия имела в своем распоряжении 900 винтовок (в т. ч. около 400 берданок), около 9000 револьверов и около 200 маузеров, плюс около 5 тысяч винтовок у революционных частей гарнизона. В то время, как силы КОБ оценивались в 40 тыс. хорошо вооруженных юнкеров и офицеров ^[184].

Кремль представлял для Советов огромную ценность — здесь, в Арсенале, находилось оружие, острую нехватку которого ощущали отряды Красной гвардии и большевистски настроенные войска.

В Кремле размещались 56-й запасной полк, рота 193-го полка и Украинский полк. Настроения этих частей были разными — солдаты 193-го полка стояли на стороне большевиков, в 56-м полку единодушия не наблюдалось, Украинский же полк, хоть и не проявлял явного антибольшевизма, но от участия в начавшихся вскоре боевых действиях предпочел уклониться. С первыми выстрелами его солдаты по приказу офицеров ушли в казармы ^[185].

Еще 25‑26 октября в Военно-революционном комитете разгорелись жаркие дебаты по поводу кандидатуры коменданта Кремля. Пече вспоминал: «ЦШ (Центральный штаб — Д.Л.) Красной гвардии и ленинская часть МК предложили назначить комиссаром и комендантом Кремля опытного революционера и видного участника боев 1905 г. П. К. Штернберга. Однако ВРК назначил комендантом арсенала Кремля молодого и малоопытного большевика — прапорщика О. Берзина…» ^[186].

26 октября на совещании в Моссовете большевики предложили дополнительно направить в Кремль отряд Красной гвардии — для агитации солдат, еще не определившихся со своей позицией, а также для вывоза из Арсенала оружия. Красногвардеец Страхов вспоминал: «Отряд для занятия Кремля был готов. Дважды посылали за указанием к т. Ногину в Политехнический музей, но там шли только споры. Тем временем от наших разведчиков — калужских самокатчиков в 3 часа ночи получаем данные о движении юнкеров по Воздвиженке к Кремлю и Манежу. Только в 9 ч. утра двинулись к Манежу…» ^[187]