Последний кайзер. Вильгельм Неистовый - читать онлайн книгу. Автор: Джайлз Макдоно cтр.№ 37

Празднества по случаю пятидесятилетия пребывания королевы Виктории на троне представляли собой волнующее зрелище. Виктория, которая впервые после смерти своего обожаемого супруга (26 лет тому назад!) сняла траур, проехала в открытом экипаже к Вестминстерскому аббатству, сопровождаемая эскортом конной гвардии и всадников-индусов. За ней гарцевали тридцать два всадника — представители правящих династий мира, среди них и Фриц в форме пазевалькских кирасиров. Последний раз Вильгельм видел отца верхом. Наблюдавший шествие врач Феликс Симон отметил про себя смертельную бледность на лице кронпринца. «Не Лоэнгрин, нет, скорее Командор из „Дон Жуана“», — подумал он.

Между тем полемика по поводу методов лечения немецкого кронпринца и диагноза его болезни перекинулась на страницы медицинских изданий. 4 июня вышел очередной номер «Британского медицинского журнала» со статьей специалиста-отоларинголога, некоего доктора Батлина, где он поставил под сомнение возможность определения раковых клеток на основе одной-единственной биопсии. По его мнению, минимально нужно сделать их три или четыре. Пока же «ничем не доказана правота доктора Маккензи и неправота немецких врачей», писал он. 8 июня Маккензи произвел еще одну биопсию, не прибегая к услугам Вирхова, и поспешил во всеуслышание заявить, что оснований для тревоги нет: ткань «совершенно здорова». Впрочем, и сам Вирхов не способствовал плодотворному развитию дискуссии. В «Немецком медицинском еженедельнике» от 9 июня он предал гласности результаты своих анализов и констатировал, что признаков рака обнаружено не было, и высказывал предположение, что налицо pachidermia verracosa, то есть бородавчатое образование на гортани. Впрочем, он ничего категорически не утверждал, за исключением того, что исследованный им кусочек ткани не содержал признаков злокачественной опухоли. Как можно было понять из его статьи, вопрос оставался открытым.

Кронпринц и кронпринцесса после окончания юбилейных торжеств не вернулись в Германию. Они начали свое трагикомическое паломничество по Европе. Первым пунктом их одиссеи стал «Квинс-отель» на Бьюльском холме в Верхнем Норвуде — южном пригороде Лондона. Когда-то место считалось модным курортом, но для Викки и Фрица главным его преимуществом была близость к клинике Маккензи. Конечным — вилла «Зирио» на итальянской Ривьере. Первое, что сделала Викки, — это договорилась с матерью о помещении всех личных бумаг ее и супруга в секретное хранилище Букингемского дворца (кстати, они находятся там до сих пор). Маккензи полностью одобрил их решение отправиться в большое европейское турне. В Германии все это вызвало всеобщее изумление; говорили даже о «дезертирстве» принца. Со стороны немецких официальных лиц все громче стали обвинения в адрес английского «шарлатана» и его защитницы — Викки. Типичным было такое высказывание: «Непреложный факт состоит в том, что эта кобургская дьяволица настолько околдовала Фрица, что он дезертировал со своего поста».

Королева Виктория была убеждена, что Фрицу лучше держаться подальше от Германии и немецких врачей. Эту мысль активно поддерживал Маккензи, который, по свидетельству Люциуса фон Балльхаузена, в разговоре с немецким министром Фридбергом высказался вполне недвусмысленно: «Я не просто убежден, я доподлинно знаю: если бы кронпринц лег в мою клинику как простой смертный, я смог бы его вылечить за четыре, максимум шесть недель». 28 июня он сделал еще одну биопсию и послал ее Вирхову в Берлин. Тот вновь не нашел ничего, кроме признаков доброкачественной опухоли. Длительная транспортировка результатов биопсии приводила к комичным недоразумениям: при двенадцатой пробе Маккензи вместе с кусочком ткани прислал емкость с гнойными выделениями из гортани пациента — Вирхов принял жидкость за остатки яичного белка или каши. Утешитель-шотландец продолжал источать оптимизм. Некоторое время он провел вместе с пациентом на острове Уайт. Фриц остановился в замке Норрис, который предоставил ему герцог Бедфордский, Маккензи — на вилле «Карлтон» в Восточном Коу. 8 августа он — в нарушение правил придворного этикета — отправил личное письмо королеве, в котором уверял ее, что полное выздоровление его пациента — это «только вопрос времени».

9 августа августейшая чета, Маккензи и группа врачей — немцы Вегнер, Ландграф и англичанин Марк Ховелл — отправились на север Англии, в Бремер. Погода была совсем не идеальной для больного с поражением дыхательных путей. Мнение подавляющего большинства экспертов было единодушным: Маккензи, его методы и упорный оптимизм — все это заслуживает самого решительного осуждения. Многие — включая Феликса Симона — считали, что постоянный отказ со стороны Маккензи считаться с мнением своих немецких коллег по поводу диагноза и необходимости оперативного вмешательства лишил принца шанса на жизнь. С другой стороны, королева Виктория, ее старшая дочь и ее супруг буквально молились на Маккензи как на ангела-спасителя. По просьбе Викки королева 2 сентября возвела его в рыцарское достоинство. Фриц откликнулся прочувствованным письмом теще с выражением глубокой благодарности. Он даже подпустил шпильку в адрес оппонентов Маккензи: мол, награда королевы порадует всех, «за исключением разве только лиц, безнадежно уступающих ему по таланту и опыту».

Письмо это датировано 5 сентября; на следующий день, 6-го, кронпринц и его свита покинули Англию. Путь лежал на юг через Франкфурт и Мюнхен. В столице Баварии на перроне вокзала высоких гостей пришли приветствовать королевская чета и весь состав прусского посольства. Присутствовавший при встрече Эйленбург утверждает, что он продемонстрировал вежливо-холодное отношение к кронпринцу и кронпринцессе, факт, который-де не повысил его популярности при баварском дворе. Августейшие путешественники остановились на ночь в отеле «Четыре времени года», на следующее утро отправились в тирольское местечко Тоблах.

Среди сопровождавших чету лиц был некий Гетц фон Зекендорф, офицер Первого пехотного полка, любитель живописи и странствий. В юности он сопровождал принца Уэльского в путешествии по Индии, а затем вместе с лордом Нэпиром объехал всю Абиссинию. Ходили слухи, что с кронпринцессой его объединяет не только общий интерес к искусству. Всезнающий Фриц фон Гольштейн имел обширное досье на Зекендорфа; по его данным, кронпринц был не только подкаблучником, но и рогоносцем. Возможно, это соответствует действительности.

Выбор в пользу Тоблаха был по меньшей мере странным — там было холодно и ветрено. В своих воспоминаниях Маккензи утверждает, что советовал августейшей чете остаться в Тоблахе только в случае хорошей погоды, иначе — следовать дальше на юг. Он приехал в Тоблах несколько позже и первым делом заявил, что надо переезжать в Венецию. Пока же Фриц и Викки развлекались прогулками по окрестностям — впрочем, каждый своим маршрутом. Кронпринцу понравилась церковь Святого Кандида в соседнем поселке Иннинхен, он счел, что это подходящий образец для его мавзолея. Вскоре архитектор Рашдорф соорудил копию этой церквушки невдалеке от Фриденскирхе в Потсдаме. Викки с Зекендорфом со своей стороны совершили совместное восхождение на ближайшую вершину, на обратном пути их застала ночь, и им пришлось заночевать в горной хижине. Это было не единственным скандальным происшествием такого рода. Досье Гольштейна значительно пополнилось. Видимо, слухи о неподобающей связи матери с придворным дошли и до Вильгельма — сплетников хватало. Кстати, один из придворных свиты кронпринца, граф Радолинский, был изобличен как соглядатай и доносчик, едва не дошло до дуэли между ним и Зекендорфом.