Как перевоспитать герцога - читать онлайн книгу. Автор: Меган Фрэмптон cтр.№ 37

Чего Маркус совсем не ожидал, так это такой стремительной капитуляции. Не то чтобы он был разочарован столь легкой победой: тело его, вернее один конкретный орган, от радости был готов подпрыгнуть до потолка.

Маркус не стал ломаться и взял то, что она ему предложила. Отказывать леди – не в его правилах. Но даже без подачи с ее стороны он все равно бы заставил ее замолчать, закрыв ее рот поцелуем. Он не хотел слышать больше ни слова о Смитфилде. Он не хотел, чтобы она думала о Смитфилде. Он не хотел, чтобы она думала о ком-то или о чем-то другом. Он, только он, Маркус, должен для нее существовать. По крайней мере, в эту конкретную минуту. Хотя сам по себе поцелуй не мог гарантировать результат – Маркус не был уверен в том, что он хорошо целуется, – он верил, что раз он сам может сейчас думать только о ней, она тоже может думать только о нем.

Следовательно, у него не возникло мыслей о том, что она может отвесить ему пощечину за наглость.

Лили обняла его за шею, а потом обхватила его голову ладонями. И риск получить от нее пощечину свелся к нулю.

Маркус не любил беседовать стоя, и целоваться стоя было тоже как-то не с руки. Он бы с радостью принял горизонтальное положение, для чего следовало переместиться из кабинета в спальню, но высказываться в этом духе, когда они всего-то минуту назад приступили к поцелуям, Маркус опасался, оценивая риск получить от нее пощечину как неоправданно высокий.

Губы Лили были мягкими, теплыми, вкусными. Такими вкусными, что ему захотелось остановить мгновение, чтобы навсегда запомнить вкус ее губ, и свой восторг, и удивление, и вновь обретенную веру в чудо. Ему хотелось поймать и не отпускать ускользающие, переливчатые ощущения, рожденные соприкосновением их губ, прикосновением ее пальцев к коже у него на затылке.

Она грудью прижималась к его груди, и Маркус мысленно поздравил себя с тем, что догадался снять смокинг, хотя он и представить не мог, что случится что-то подобное. Но теперь-то он никогда не будет оставаться в смокинге без особой на то необходимости, чтобы быть готовым к любым случайностям.

Маркус провел ладонями вверх и вниз по ее предплечьям и очень осторожно и бережно языком – по ее сомкнутым губам, и она откликнулась, и приоткрыла губы, и впустила его язык.

И вновь Маркус поймал себя на желании остановить время, чтобы он мог познавать ее бесконечно, бесконечно наслаждаясь процессом познания. Он хотел сколь угодно долго смаковать ее вкус, постигая тончайшие оттенки, сравнивать бархатистую текстуру ее нёба, проводя по нему языком, и шелковистую гладкость ее нежных рук, проводя по ним ладонями.

Постепенно ее роль менялась. Лили перестала быть всего лишь объектом его изысканий. Язык ее учился у его языка. Ладони ее теперь судорожно сжимали его плечи. Маркус знал, что она не может не чувствовать его возбуждения, и если она понимает, что именно упирается ей в живот, то для нее не секрет, что она с ним сделала. Что она делает с ним.

Однако углубиться в размышления о степени ее осведомленности Маркус не успел. Лили отстранилась. Зрачки ее были расширены, словно от страха или болевого шока.

– О боже, – пробормотала она и прижала ладони к пылающим щекам. Губы ее распухли от поцелуев.

Он протянул ей руку, но она не приняла ее. Она стояла неподвижно, словно изваяние, но только сравнение с холодным мрамором для нее не подходило. Теперь он знал, какая она теплая и мягкая, и едва ли это забудет.

– Это было неожиданно, – сказал он.

– Да, – согласилась Лили, глядя куда-то сквозь него широко распахнутыми глазами, в карих глубинах которых вспыхивали золотистые искры.

– Вам понравилось? – Он должен был ее спросить, потому что ему определенно очень все понравилось, и он надеялся, что и тут они сошлись во мнениях. Потому что ему очень хотелось повторить выступление на бис.

– Понравилось, – произнесла Лили и на этот раз она уже не выглядела такой потрясенной, за что он был ей благодарен. – Мне надо идти, – добавила Лили, стремительно развернулась и чуть ли не бегом помчалась к двери.

Маркус смотрел ей вслед и чувствовал, как продолжает его согревать тепло ее тела. Он думал о том шаге навстречу, что не побоялась сделать эта удивительная девушка, и в результате этого шага сблизились не только их тела, но и души. Она относилась к нему так, словно титул его мало что для нее значил. Словно она ценила его за что-то другое. Как будто он был ей… симпатичен. И он, если честно, тянулся к ней не одним лишь телом. Он мог говорить с ней о серьезных вещах, а потом целовать. И при этом он получал немалое удовольствие и от первого, и от второго. Ему еще не встречалась женщина, с которой ему бы хотелось и говорить и целоваться. Маркус всегда считал, что женщина может быть либо собеседницей, либо любовницей. Но никогда и тем и другим вместе.

Он не знал, что ноет у него сильнее после ее ухода: его детородный орган или его душа.

Лили бегом взлетела на второй этаж. Сердце ее громко билось, щеки горели. Что-то в последнее время с ней это происходит слишком часто! Тело ее, зажившее отдельной от головы жизнью, требовало немедленного удовлетворения насущных потребностей, оно было возмущено тем, что его лишают, возможно, самого главного удовольствия в жизни. И ради чего? Ради каких-то там эфемерных приличий!

Плотно прикрыв за собой дверь спальни, Лили наконец остановилась, чтобы отдышаться. Она стояла, прислонившись спиной к прохладной дубовой обшивке, и не понимала, что побудило ее сделать этот шаг ему навстречу. И даже осознавая, что должна раскаиваться в своем поступке, девушка не чувствовала ни раскаяния, ни сожаления.

Никогда, ни наяву, ни во сне, ей не доводилось переживать ничего хотя бы отдаленно похожего на только что пережитое. Даже если бы она очень постаралась, все равно не смогла бы подобрать нужные слова для описания своих ощущений. Казалось, ее ощущения вместили сразу всю существующую во вселенной цветовую палитру: от самых ярких оттенков до едва различимых; от самых холодных до самых горячих. Она могла бы сравнить себя с прозревшим слепцом или с изголодавшимся странником, который, откусив кусок черствого хлеба, вдруг почувствовал вкус нежнейшего шоколадного торта, щедро пропитанного сливочным кремом.

Но до «главного блюда» они с герцогом так и не добрались. Лили могла лишь строить предположения относительно его вкусовых качеств, но что-то ей подсказывало, что оно окажется даже лучше шоколадного торта.

Хотя что может быть вкуснее шоколадного торта?

Лили обвела взглядом комнату, которая странным образом изменилась. Все как будто оставалось прежним и в то же время стало другим. Словно тут побывала волшебная фея и рассыпала повсюду таинственную переливающуюся звездную пыль.