Кто, если не мы - читать онлайн книгу. Автор: Николай Лузан cтр.№ 50

— Мы хотели, как лучше, чтобы атмосфера была благоприятная! — присоединился к нему Устинов.

— Стоп, друзья, не кипятитесь! Я вас ни в чем не обвиняю, — охладил их Рудаков, вернулся к началу разговора и уточнил: — Полагаю, эксперимент развеял ваши подозрения в отношении Ефимова?

Устинов, помявшись, спросил:

— Товарищ генерал, а как тогда расценивать его контакты с Бауэром?

— Иван Лаврентьевич, опять двадцать пять. Сам подумай, если бы их отношения имели шпионский характер, то Ефимов не коньяк бы хлестал, а секреты по «Ареалу» копировал. Не так ли?

— Товарищ генерал, но Ефимов ведь не какой-то там ботаник, а важный секретоноситель. И что он мог наболтать Бауэру, так это большой вопрос, — возразил Устинов и покраснел под пристальным взглядом Рудакова.

Иван Лаврентьевич, это хорошо, что свое мнение имеешь! Молодец, что дальше своего носа смотришь! — похвалил генерал и подчеркнул: — Да, то, что Ефимов, как ты говоришь, не ботаник, а важный секретоноситель, для нас имеет значение, и существенное. Если он, действительно, лишнее болтает и нарушает правила секретного делопроизводства в работе с документами, то надо легализовать оперативные данные и через руководителей института провести с ним профилактическую беседу.

— Товарищ генерал, среди них нормальных уже не осталось! Они по уши в бизнесе, только тем и занимаются, что мотаются по стрелкам и пилят бабки! — с горечью констатировал Охотников.

Рудаков нахмурился и с раздражением заметил:

— Андрей Михайлович, выбирай выражения! Мы не на воровской сходке. Должен тебе напомнить, я не первый раз слышу о коррупции в 53-м и других НИИ! А где факты? Ты мне их на стол положи, вот тогда и примем меры!

— Будут, товарищ генерал! — заверил Охотников и возвратился к началу разговора: — А что делать с материалами на Чаплыгина и Ефимова?

— На Ефимова, я уже сказал: легализовать данные о нарушениях им режима секретности и представить мне, а я найду, через кого вправить ему мозги. А Чаплыгина искать, и скорее всего тело, — заключил Рудаков.

— А по каким основаниям закрывать дела на них? — уточнил Охотников.

— Андрей Михайлович, ты сам об этом пишешь! Вот, пожалуйста! — Рудаков открыл папку, достал из нее справку по делу на Чаплыгина и зачитал: «В последнее время на почве конфликтных отношений с Самохваловым Чаплыгин допускал резкие суждения о том, что Самохвалов и кучка приближенных к нему дельцов от науки разваливают институт. В личных, корыстных интересах они занимаются продажей на сторону перспективных научных разработок и т. д. и т. п.».

— Это ты писал, Андрей Михайлович?

— Так точно, товарищ генерал, — подтвердил Охотников.

— Из чего следует вывод: за дело переживал Чаплыгин, не мог мириться с тем, что происходит в институте. Вот и довели его до ручки эффективные менеджеры от науки. А мы повелись на шпионских версиях и ушли в дебри, — констатировал Рудаков.

— Но это только сейчас стало ясно, — оправдывался Охотников.

— Андрей Михайлович, я тебя ни в чем не виню. В ближайшее время необходимо дать ответ на два вопроса. Первый — выяснить: это институтская жизнь довела Чаплыгина до смерти или имел место несчастный случай. Для чего надо найти его тело. Задача ясна?

— Так точно! — подтвердили Охотников с Устиновым и поднялись из-за стола.

— Погодите, присядьте! — распорядился Рудаков, пододвинул к себе ориентировку СВР в отношении американского агента в руководстве 53-го НИИ и предложил: — А теперь, товарищи контрразведчики, давайте поговорим об американском шпионе в институте.

— Американском?! В институте? А откуда такая информация? — опешил Охотников, и на его лице сменилась целая гамма чувств.

— Так, значит он есть? — оживился Устинов.

— Да, Иван Лаврентьевич! И, к сожалению, об этом я узнаю не от вас, а от наших разведчиков, — с горечью признал Рудаков и довел до них содержание ориентировки СВР.

Она заставила Охотникова и Устинова забыть о предстоящих выходных и вылазке на первую зимнюю рыбалку, намеченную на воскресенье. Агент американской разведки в 53-м НИИ, да еще в составе руководства, был более достойной добычей, чем десяток-другой окушков.