Сексуальная жизнь в Древней Греции - читать онлайн книгу. Автор: Ганс Лихт cтр.№ 36

Павсаний писал, что «Сатир» Праксителя был изваян в виде юноши виночерпия.

Утверждение ученого архиепископа XII в. Евстафия Солунского о том, что в качестве виночерпиев иногда нанимались девушки, должно быть признано ошибочным, что понятно для каждого, кто проникся психологией греков хотя бы в малой степени, тем более что я не могу привести ни одного греческого автора в подтверждение этого мнения. Несомненно, что веселое настроение, вызванное вином, иногда могло способствовать приглашению гетер, нагота которых помогала веселому застолью и которые могли подливать вино и исполнять другие подобного рода обязанности; однако, в соответствии с эстетическими воззрениями эллинов, это была привилегия юных рабов. Хотя у Микаэли есть описание рельефа, где девушка наполняет из кувшина кубки гостей, облокотясь на два застольных ложа, а три другие девушки играют на музыкальных инструментах, однако это, безусловно, исключение из правил.

Насколько высоко ценилось умение виночерпия, свидетельствует тот факт, что на общественных праздниках виночерпии избирались из юношей самых знатных фамилий. Так, Афиней пишет: «В старину вино разливал один из самых знатных юношей, как у Гомера, сын Менелая; Еврипид в юности также был виночерпием. Во всяком случае, Теофраст в своем трактате о пьянстве говорит: «Я слышал, что Еврипид в Афинах также был виночерпием у так называемых плясунов». Этот танец исполнялся в храме Аполлона Дельфийского самыми знатными афинянами, которые были одеты в наряд, сделанный в Фере. И Сапфо восхваляет своего брата Лариха, который был виночерпием в Пританее (городском дворце) в Митилене. Среди римлян знатнейшие юноши должны были выступать в роли виночерпиев на общественных праздниках, а также во время общественных жертвоприношений, подражая со всей почтительностью эолийцам».

То, что радости застолья сопровождались в соответствии со вкусом и капризом всякого рода представлениями плясунов, акробатов и певцов обоего пола, едва заслуживает особого напоминания: мы уже говорили о женщинах-танцовщицах, которые танцевали на пирах фессалийской знати. Песни и пляски неотделимы от пиршественного застолья и у Гомера; есть также несколько произведений живописи, где изображены флейтистки и кифаристки. Если серьезные люди во время застолий имели обыкновение рассуждать о серьезных вещах, они обычно отсылали флейтисток, как Эриксимах у Платона, который замечает, что флейтистка может играть для своего удовольствия, если ей нравится, или на женской половине; в «Протагоре» Платон высказывается более сурово: «…мне кажется, разговоры о поэзии всего более похожи на пирушки невзыскательных людей с улицы. Они ведь не способны, по своей необразованности, общаться за вином друг с другом своими силами, с помощью собственного голоса и своих собственных слов, и потому ценят флейтисток, дорого оплачивая наемный голос флейт, и общаются друг с другом с помощью их голосов. Но где за вином сойдутся люди достойные и образованные, там не увидишь ни флейтисток, ни танцовщиц, ни арфисток, – там общаются, довольствуясь самими собой, без этих пустяков и ребячеств, беседуя собственным голосом, по очереди говоря и слушая, – и все это благопристойно, даже если и очень много пили они вина» ^[52].

Однако такое мнение могло иметь и исключения; общественный вкус мог и отказываться от услуг танцовщиц, однако позже их могли использовать для других целей; в самом деле, в соответствии с Афинеем, их часто продавали с аукциона, а вазовая живопись не оставляет сомнений в том, что их часто использовали просто как женщин для удовлетворения сексуальных потребностей. В пьесе Хэремона рассказывается о таких девушках, которые всегда были к услугам друзей: «Одна возлегла там и при лунном свете показывала обнаженную грудь, после чего сбросила одежды; другая обнажила в танце бедро, и голая представляла собой живую картину; третья оголила круглые руки, нежно обнимая подругу. Одна из них выставила на обозрение бедра, когда раскрыла складки одежды, так что очарование ее великолепного тела обнаружило себя свыше всяких ожиданий».

На роскошной свадьбе македонца Карана, подробно описанной Афинеем, среди других развлечений рядом с флейтистками появляются самбикистрии, то есть девушки, играющие на самбике – треугольном струнном инструменте. В этот раз они прибыли с Родоса и были одеты в легкие, как эфир, одежды, так что многие гости приняли их за обнаженных. Позже на празднике появились танцовщицы итифаллы, которые также исполняли фаллические песни; вдобавок прыгуны, мужчины и женщины, плясали голыми над торчащими из земли мечами и зажженным огнем. Затем появился хор из 100 исполнителей, который запевал свадебные песни, потом опять танцовщицы, одетые нереидами и нимфами. После того как кувшин с вином несколько раз обошел гостей, спустились сумерки, и была открыта комната, устланная белыми полотнищами, где молодежь резвилась в костюмах наяд, Эрота, Артемиды, Пана, Гермеса и других мифологических персонажей, раздавая серебряные светильники, стараясь делать это самым изящным образом. Исполнительницы на самбике, благодаря готовности услужить каждому, пользовались особой популярностью. Плутарх упоминает их наряду с кинедами.

Из других греческих авторов понятно, что на пиршествах очень любимы были акробаты, и Беккер так это описывает в своей реконструкции: «Профессиональный плясун, который выставлял свое искусство за деньги, ввел прекрасную девушку и красивого юношу, а также флейтистку. Юноша играл на кифаре и перебирал струны в унисон флейте. Затем звуки кифары смолкли; у девушки было несколько обручей, которые она, танцуя под звуки флейты, подбрасывала в воздух и ловила один за другим. Ей вручали все больше и больше обручей, наконец, около дюжины она стала подбрасывать к потолку и ловить, а зрители горячо аплодировали ее грациозным движениям и сноровке.

Затем большой обруч, окаймленный острыми ножами, был положен на пол и закреплен. Девушка вновь начала танец, сделала несколько кувырков в середине круга, все убыстряя движения, так что зрители стали опасаться, как бы она себя не поранила. Затем к ней присоединился юноша, который стал делать симметричные движения в очень быстром темпе, и зрители уже не могли различить, где мелькали его руки, а где – ноги, и это произвело на зрителей очень сильное впечатление. Ему также громко аплодировали, а некоторые считали, что юноша выиграл этот танцевальный конкурс».

Если пирушки и попойки часто устраивались в частных домах, то рестораны и отели в нашем понимании в античности были неизвестны. Разумеется, во всяком случае в поздний период в Афинах, были места, где мужчины могли поиграть в кости, выпить и поговорить, как это сказано у Эсхина: «Он проводил дни в игорном доме, где устраивали петушиные бои и играли в кости»; все же такие места нельзя было назвать ресторанами в современном смысле.

В античности не могло быть отелей еще и потому, что еще с древнейших времен, со времен, описанных у Гомера, был очень развит обычай гостеприимства, так что чужеземцы могли быть уверены в радушном приеме. Этот же обычай сохранился и позже. Хорошо известен рассказ Геродота о том, как Мильтиад, сидя перед домом и видя проходящих мимо друзей, вставал и приглашал их в свой дом. В самом деле, известен закон, который в память Зевса Ксения, защитника права гостеприимства, регулировал и вменял в обязанность дружелюбное обхождение и теплый прием чужестранцев. Даже среди варваров мы находим высокое почитание прав гостеприимства: такой закон был у лукан, народа, населявшего южную часть Италии, который запрещал отказывать чужестранцу, который просился на ночлег после захода солнца, и налагал суровое наказание за неисполнение этого закона.