Красный и белый террор в России 1918-1922 гг. - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Литвин cтр.№ 18

Вожди призывали к жертвенности во имя диктатуры пролетариата и мировой революции. Их беспощадные призывы находили жестокое претворение в решениях чрезвычайных судилищ. Особенно это касалось тех участков фронта или регионов, где сопротивление большевикам угрожало их существованию. Во время успешного наступления войск Деникина, 26 ноября 1918 г., ЦК РКП(б) постановил: «Красный террор сейчас обязателен, чем где бы то ни было и когда бы то ни было, на Южном фронте — не только против прямых изменников и саботажников, но и против всех трусов, шкурников, попустителей и укрывателей. Ни одно преступление против дисциплины и революционного воинского духа не должно оставаться безнаказанным…» ^[113] Реввоентрибуналы, по сути, стали применять только расстрелы за дезертирство, неподчинение приказу и т. д.

Разумеется, когда взаимоотношения карательных органов (ревтрибуналов, ЧК, милиции и юридических учреждений) не были строго регламентированы, возникали бесконечные споры на тему: кто главнее? В них, как правило, побеждали чекисты, всецело поддерживаемые Лениным.

В декабре 1918 г. М. Ю. Козловский, член коллегии Наркомата юстиции РСФСР, писал Ленину, что посылает 8 дел из ВЧК, из коих можно убедиться, «как ведутся дела в ВЧК, с каким легким багажом отправляют там в „лучший мир“». Козловский приводил примеры подобных дел: расстрел жены белогвардейца, активного монархиста, за кражу ржи и т. д. Сергееву расстреляли за участие в работе организации Савинкова. Она заявила, что призналась в этом под угрозой расстрела. Когда Козловский спросил, где этот следователь, ему ответили, что он расстрелян как провокатор. Никаких данных о сотрудничестве Сергеевой с Савинковым и его организацией в деле нет. На заседании коллегии ВЧК 17 декабря 1918 г. обсуждалось письмо-протест Козловского. Решили, что Козловский не имел права вмешиваться в дела ВЧК, потребовать от него доказательств о 50 % невинно расстрелянных ВЧК, внести по этому поводу протест в ЦК партии, «считать действия его совершенно недопустимыми и вносящими полную дезорганизацию в работу ВЧК». По предложению Дзержинского коллегия ВЧК потребовала полного доверия ЦК РКП(б) к своим действиям и заявила о недопуске контроля своей деятельности со стороны Наркомюста. В ответ на это Козловский, заявив, что его протест поддержан коллегией Наркомюста, вновь писал Ленину 19 декабря 1918 г., что им опротестованы как незаконные 16 расстрелов из 17, осуществленные ВЧК. Ленин согласился с Дзержинским ^[114].

Неограниченная власть, находившаяся в руках ВЧК, право брать заложников, вести розыск и следствие, выносить приговоры и приводить их в исполнение вызывали несогласие многих ведомств и организаций. В 1918–1920 гг. было несколько случаев, когда какое-либо из названных прав ВЧК передавалось ревтрибуналам. Но через какое-то время все права вновь возвращались чекистам. В конце декабря 1918 г. — начале 1919 г. эта проблема обсуждалась в печати и на партийных собраниях. Н. В. Крыленко, выступивший за ограничение прав ВЧК, на московской общегородской конференции РКП(б) 30 января 1919 г. говорил о необходимости «уничтожить принципы безгласности и бесконтрольности в работе ЧК». Дзержинский в ответ Крыленко обосновал методы работы ВЧК тем, что «там, где пролетариат применил массовый террор, там мы не встречаем предательства», «право расстрела для ЧК чрезвычайно важно». Дзержинского поддержали сотрудники ВЧК Я. X. Петерс и Г. С. Мороз, Крыленко — советские работники, члены ревтрибуналов. Суть спора выразил в заключение Крыленко, сказав, что нельзя допустить, «будто чекисты являются монополистами спасения революции». Это была дискуссия не по правовым вопросам, а о том, кто «нужнее» революции, тому больше власти, финансирование и т. д. Собрание приняло резолюцию, предложенную Крыленко, по которой судебные решения имели право принимать только ревтрибуналы, а за ВЧК оставалась «роль розыскных боевых органов по предупреждению и пресечению преступлений». Постановление ВЦИК 17 февраля 1919 г. оставило ВЧК право выносить приговоры в местностях, объявленных на военном положении, для пресечения контрреволюционных и иных выступлений ^[115].

На местах, в отличие от дискуссий в московских газетах, чаще наблюдалась совместная работа чекистов и трибунальцев, общие мотивы их преступлений по должности ^[116]. Они все вместе осуществляли «террор среды» в борьбе с тем, что они полагали «контрреволюцией». Для этих учреждений террор был обыденным делом, собственно, для его проведения они и были созданы. Советские юристы отмечали, что революционные военные трибуналы возникали вопреки решению Наркомата юстиции, их появление явилось творчеством военного ведомства, а не законодательных актов. У них были чрезвычайные полномочия, и даже тогда, когда в начале 1920 г. была временно приостановлена смертная казнь по приговорам ВЧК, военные трибуналы этим правом пользовались (в 1920 г. военные трибуналы приговорили к расстрелу 5757 чел. — 5,4 % от общего числа осужденных) ^[117].