Миф. Греческие мифы в пересказе - читать онлайн книгу. Автор: Стивен Фрай cтр.№ 72

Последовавшая кутерьма являет нам замечательное свойство греческого ума — завороженность парадоксами. Что происходит, когда за неуловимой лисой гонится неотвратимая гончая? Эта задачка подобна вопросу о неостановимой силе и неподвижном предмете.

Кадмейская плутовка наматывала круг за кругом, а по пятам гнался за ней Лелап, от которого никакой дичи не убежать. Они бы и до сих пор, видимо, не могли разорвать этого логического кольца, если бы не вмешался Зевс.

Царь богов глянул на все это дело и задумался о странной противоречивой задаче, которая оскорбляла всякий здравый смысл и так досадно подрывала представления, описываемые замечательным греческим словом нус. Власть Зевса подкреплялась глубинным законом, гласившим, что никакой бог не имеет права отменять божественные чары другого. Это означало, что пес и лиса обречены застрять навеки в этом невозможном положении, тем самым насмехаясь над установленным порядком вещей. Зевс устранил эту неувязку, превратив и лису, и пса в камень. Так они застыли во времени, открытые им превосходные возможности недостижимы теперь вовеки, судьбы их непримиримы навсегда. Некоторое время спустя и эта мертвая точка показалась Зевсу противоречащей здравому смыслу, и он катастеризмом поднял их на небо, где они стали созвездиями Большого и Малого псов — Canis Major и Canis Minor.

Кефал и Прокрида, как ни грустно, процветали недолго. Лишившийся Лелапа, но все еще вооруженный копьем, всегда попадавшим в цель, Кефал предпочитал бродить по холмам и долам, что окружали Афины, и бил любую дичь, какая попадалась. В один люто жаркий день, после трех часов погони и ловли добычи, усталый и насквозь пропотевший Кефал прилег подремать. Жар дня, даже в тени любимого дуба, мешал ему.

— Приди же, Зефир, — лениво призвал он Западный ветер, — дай ощутить тебя кожей. Обними меня, успокой меня, облегчи меня, понежь меня, поиграй на мне…

По величайшему несчастью, туда, где прилег Кефал, пришла Прокрида — порадовать его сюрпризом в виде вина и тарелки оливок. Приближаясь, она услышала последние мужнины слова: «…дай ощутить тебя кожей. Обними меня, успокой меня, облегчи меня, понежь меня, поиграй на мне…» После того спектакля собственнической ярости, который он ей закатил, Кефал ее же и предает? Прокрида ушам своим не верила! Тарелка и кожух с вином выпали из ее онемевших пальцев, и она невольно охнула.

Кефал сел. Что это там шуршит в подлеске? Кто это фыркает? Свинья, небеса свидетели! Кефал потянулся к копью и метнул его в кусты, откуда долетел шум. И целиться-то не было нужды. Заколдованное копье само разберется.

Разобралось. Прокрида скончалась на руках безутешного Кефала.

Чарующе странная и печальная история ^[213]. А все потому, следует напомнить, что Эос решила выкрасть аппетитного смертного.

Кефал — не единственный, на ком остановился взор тех богинь-сестер. Однажды ночью, когда Селена, сестра Эос, катилась в серебряной колеснице по небу над западной Малой Азией, она заметила далеко внизу ЭНДИМИОНА, юного пастуха бесподобной красоты, — он лежал нагой и крепко спал на склоне холма рядом с пещерой на горе Латмос. Вид его роскошного тела, посеребренного Селениными лучами, и манящая соблазнительная улыбка, что играла у него на устах, пока он смотрел свои сны, наполнили Селену столь сильным желанием, что она воззвала к Зевсу, отцу Эндимиона, чтобы юноша никогда не менялся. Она хотела видеть его именно таким, еженощно. Зевс исполнил ее желание. Эндимион остался на том же месте, погруженный в вечный сон. Каждое новолуние, в единственную ночь лунного месяца, когда колесницу Селены не видно, она спускалась и овладевала спящим юношей. Этот необычный подход к соитию не помешал ей родить от Эндимиона пятьдесят дочерей. Предоставлю вам самостоятельно пофантазировать о физических нюансах, позах и положениях, в которых такое возможно.

Странные отношения, но вполне состоявшиеся — и счастливые для Селены ^[214].

Любовная жизнь селениной сестры Эос и далее складывалась столь же бурно. Некоторое время назад богиня рассвета выпуталась из зрелищно катастрофической авантюры с богом войны. Когда Афродита, ревнивая возлюбленная Ареса, обнаружила их связь, она в сердцах обрекла Эос никогда не переживать радость в сфере, где властвовала Афродита, — в любви.

Эос была полнокровной титанидой, наделенной всеми аппетитами своего племени. Более того, она, провозвестница рассвета, верила в надежду, светлое грядущее и возможности, даруемые каждым новым днем. И потому Эос год за годом с трагическим оптимизмом ввязывалась во всякие отношения, но все они из-за проклятья Афродиты были обречены, а Эос об этом даже не подозревала.

Не слишком-то юную Эос особенно влекло к молодым смертным мужчинам: похитив когда-то Кефала, Эос попыталась проделать то же самое с юнцом по имени КЛИТ. Все закончилось разбитым сердцем: смертный Клит скончался, а для Эос прошло лишь мгновение ока.

Видимо, было что-то в воздухе Трои в те дни. У ЛАОМЕДОНА, племянника Ганимеда ^[215], что был возлюбленным виночерпием Зевса, родился сын ТИФОН; он вырос красавцем под стать своему двоюродному деду. Тифон, возможно, был чуть хрупче, стройнее и мельче Ганимеда, но от этого не менее желанным. Имелось в нем смешливое обаяние, исключительно его личное, — и оно придавало ему очарования и неотразимости. Вот попросту хотелось обнять его и присвоить навеки.

Как-то раз вечером Эос увидела этого упоительного юношу: тот шел по пляжу под стенами Илиона. Все ее бесчисленные интрижки, похищения, влюбленности и шалости, даже роман с Аресом… все это, осознала она, лишь детские капризы, бессмысленные увлечения. А тут — настоящее. То самое.

Эос приближалась по песку, тифон глянул на нее и влюбился едва ли не так же мгновенно и по уши, как она в него. Они тут же взялись за руки, не обменявшись и словом, и стали прогуливаться по берегу, как возлюбленные.

— Как тебя зовут?

— Тифон.

— А меня — Эос, заря. Пойдем со мной во Дворец Солнца. Живи со мной, будь мне любовником, мужем, равным, владыкой, слугой — всем.

— Эос, да. Я твой навек.

Они рассмеялись и занялись любовью, а вокруг них плескался прибой. Розовые пальчики Эос нашли способ совершенно сводить Тифона с ума от удовольствия. Она знала, что уж на этот раз у нее все получится.