Сверхнормальные. Истории, которые делают нас сильнее - читать онлайн книгу. Автор: Мэг Джей cтр.№ 27

* * *

Итак, на следующий день Пол вернулся в школу с повязкой на глазу и начал свою внутреннюю битву за самоуважение, как он ее назвал. Точно так же, как некоторые ребята надевают на важные футбольные матчи счастливые гольфы, Пол теперь начинал свой день с поиска в своем шкафчике футболки с супергероями. Он носил их под рубашками и куртками, словно доспехи, и они действительно защищали его от беззащитности и одиночества. Дни в школе тянулись долго, и, подсчитывая часы — «осталось еще шесть, пять, четыре часа», — Пол практиковался быть сильным, по крайней мере, в своем сознании. Он наизусть выучил всю периодическую таблицу Менделеева. Решал сложные головоломки. Складывал кубик Рубика. Изменил почерк, чтобы наклон был влево, а не вправо. Решив что-нибудь сделать — что бы это ни было, — Пол был твердо настроен сделать это именно так, а не иначе. После того как ему наложили швы на рану, дети больше не бросали в него камни, а обидные слова и фразы в его адрес уже не ранили так сильно. Как он сам объясняет: «Я просто отказался принимать то, что они обо мне говорили, за чистую монету».

Все это может казаться сомнительной, мнимой победой или склонностью выдавать желаемое за действительное, однако исследователи знают, что борьба, которую люди ведут в душе, не менее важна, чем та, что происходит снаружи. В рамках одного такого исследования оценивалось состояние 81 взрослого человека, пережившего заключение в тюрьмах Восточной Германии ^[196]; все они были политзаключенными и подвергались серьезному психологическому и физическому насилию, включая избиения, угрозы и длительное содержание в полной темноте. Спустя десятилетия после освобождения из застенков около двух третей бывших заключенных страдали — а некоторые продолжали страдать и во время исследования, — от посттравматического стресса, хотя у оставшейся трети подобных проблем не наблюдалось. Чтобы понять, почему одни люди перенесли страшные злоключения лучше других, исследователи приняли во внимание тип получаемого ими лечения, а также стратегии выживания, которые они использовали, находясь в тюрьме. Как оказалось, более надежным предиктором проблем в будущем, чем сила пережитых мучений и страх за свою жизнь, было то, в какой степени человек сдавался, отказываясь от внутренней борьбы. Те, кто чувствовал себя психологически побежденным и в какой-то момент начинал считать себя «ничем» или переставал за собой следить, с большей вероятностью испытывали эмоциональные страдания спустя много лет и даже десятилетий после освобождения, чем те, кто тайно, в собственном сознании продолжал сопротивляться. Даже когда со стороны казалось, что узники сдались — скажем, они покорно выполняли все приказы охранников и подписывали ложные признания, — внутри они одерживали решительную победу способами, которых не мог видеть никто кроме них. В глубине души они наотрез отказывались верить в свое поражение и живо представляли себе, как рано или поздно одержат победу. Происходившее вокруг не имело большого значения, потому что в своем внутреннем мире они были непобедимы.

Пол мог довольствоваться своей внутренней силой, но, как и некоторым детям из Чоучиллы, мальчику хотелось быть сильным не только психологически, но и физически. «Неужели я собираюсь остаться тем, кому все будут указывать, кто он и что ему делать? — спрашивал себя Пол. — Или я стану кем-то другим?» По его просьбе папа записал Пола на дзюдо, и вскоре додзё уже было местом, где мальчик действительно стал другим. «Там я был самым агрессивным человеком в мире», — вспоминал Пол, явно гордясь тем, как ловко ему удалось направить бойца внутри себя на нужный путь. А еще он подчеркнул важность того, что дзюдо — это вовсе не драка ногами и руками, а боевое искусство, позволяющее заблокировать или нейтрализовать соперника. Благодаря этим занятиям Пол каждый день после учебы имел возможность побеждать кого-то, не причиняя никому вреда.

Судя по всему, ежедневный спорт и физическая активность ^[197] весьма успешно защищали Пола от депрессии и тревог, которые нередко сопровождают буллинг и другие неблагоприятные жизненные обстоятельства детского периода, но этим дело не ограничивалось. Это были не просто рутинные занятия и тренировки; и в зале дзюдо, и вне его Пол постоянно заставлял себя выходить за собственные пределы ^[198]. По выходным мальчик надевал футболку с супергероем и пробегал сначала две мили, затем четыре, затем шесть; звук его шагов совпадал по такту с ритмом его дыхания и интенсивной, победной музыкой, которую он слушал на бегу. Иногда Пол представлял себе, что тренируется, готовясь к апокалипсису. Иногда видел себя непобедимым.

Надо признать, повзрослевший Пол действительно выглядел почти непобедимым, и я отметила его на редкость уверенный и решительный внешний вид даже в моменты, когда он говорил о весьма тяжелых периодах своей жизни. «Да, сейчас я могу спокойно об этом говорить», — сказал он, что явно означало, что раньше это было ему не под силу. Поэтому меня очень заинтересовало, как он поступал раньше, когда еще не мог свободно говорить о своих проблемах; когда еще не опирался на уверенность, которую дала ему служба в ВМФ. О чем я его и спросила. Как маленький Пол изо дня в день заставлял себя ставить одну ногу перед другой, направляясь на уроки по школьным коридорам? Как он заставлял себя пробегать милю за милей по улицам своего городка? Как он боролся с негативными обстоятельствами все эти годы?

Начало его ответа меня не удивило. Молодой человек сказал, что его отец всегда находился рядом и был готов прийти на помощь. Безусловно, хорошие люди, которые могут хотя бы отчасти компенсировать все плохое, что происходит в жизни человека, чрезвычайно важны. Но потом Пол кое-что добавил. Он назвал, и даже признал в себе одну эмоцию, которая очень часто является частью истории сверхнормальных людей, хотя большинство из них стыдятся и наотрез отказываются признавать ее роль в своих достижениях. «А еще я сильно рассердился, — довольно невозмутимо, как бы между прочим, добавил Пол. — Я понял, что то, что одноклассники делают со мной и моей семьей, совершенно неправильно, и это меня разозлило. Гнев и стал моей главной движущей силой».

* * *

Надо признать, у гнева не слишком хорошая репутация. И ученые, и обычные люди склонны делить эмоции на положительные и отрицательные ^[199], и из шести универсальных эмоций — счастье, печаль, страх, гнев, отвращение и удивление — только счастье можно отнести к однозначно позитивным, в то время как все остальные являются негативными. Вполне ожидаемо положительные эмоции считаются желательными, а отрицательные нежелательными; позитивные чувства как бы возвышают человека, а негативные, соответственно, тянут вниз ^[200]. С этой точки зрения такую эмоцию, как счастье, нужно всячески поощрять и культивировать, а страха, печали и гнева старательно избегать или по крайней мере учиться с ними справляться. Так уж сложилось, что гнев считается особенно плохой эмоцией ^[201]; негативное отношение к нему просматривается во многих древних изречениях. Возьмите, например, слова, предположительно принадлежащие Сенеке: «Гнев — это кислота, которая может нанести больше вреда сосуду, в котором она хранится, нежели тому, на кого она изливается». Или изречение, приписываемое Будде: «Вы будете наказаны не за свой гнев, а своим гневом».