Конь Рыжий - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Черкасов, Полина Москвитина cтр.№ 125

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Конь Рыжий | Автор книги - Алексей Черкасов , Полина Москвитина

Cтраница 125
читать онлайн книги бесплатно

– А все остальное покуда пусть лежит у вас. Я ведь пребываю в полной неопределенности, сами понимаете.

Угрюмоватый Василий молча вынес Ною его куль с офицерской амуницией, притащил седло с убитого Савраски и, как ни отказывался Ной, а передал ему пачку денег, вырученных за проданную конину, как бы говоря: уметайся, господин хорунжий, и чтоб духу твоего здесь не было!

– Остальной багаж я вам подвезу сейчас к дому Юсковой.

– К Юсковой завозить не надо, – ответил Ной. – Я вот побываю в Николаевке, туда, может.

– Вещи Ивана собрать?

– Вася! Ну что ты пристал к человеку? – сказала брату Анна Дмитриевна. – Если Ной Васильевич оставляет вещи Ивана у нас и свой багаж, пусть лежит.

– Я знаю, что говорю и делаю, – сердито выговорил младшей сестре нелюбезный брат. – Ты сама-то понимаешь, что произошло? Завтра господа из контрразведки могут нагрянуть с обыском; что ты им скажешь о книгах Ивана, о его вещах и багаже господина хорунжего? Они ведь и офицера потом спросят: в каких дружественных отношениях он находился с большевиками, если оставил вещи у нас! И седло еще казачье! Шутка!

Старик Ковригин поддержал сына:

– Это уж верно: шуток у белых не будет. Вспомните девятьсот пятый год! Весь дом у нас тогда перевернули вверх дном, и на Каче сколько мастеровых арестовали? Теперь все мы на волоске от тюрьмы висим. Она – рядышком, тюрьма-то!

– А я о чем говорю? – пробурлил Василий. – Так что вещи, особенно книги Ивана, и багаж офицера – до завтра оставлять нельзя. К чему под монастырь подводить господина офицера?

Ной подумал: Ковригины правы – дом-то у них и в самом деле не из благонадежных! Дочери – большевички, квартировали в доме до позавчерашнего дня «шишки» из большевиков, и кто этот человек, с огоньком цигарки возле крыльца, ни словом не обмолвившийся! Уж не Машевский ли? И не захотят ли его искать завтра офицеры капитана Ухоздвигова?

Вот оно как приспело!

– Понимаю! – Ной посмотрел на отца и сына Ковригиных. – Тогда подвезите мой багаж покуда к дому Юсковой.

– Дельно! – кивнул Василий, и к сестрам: – Соберите поскорее книги, вещи и все, что есть Иваново; ружье в казенке лежит, а я коня заложу.

Анна Дмитриевна предупредила: у Ивана много марксистской литературы, так что Ной Васильевич должен все тщательно разобрать.

– Я с книжками быстро управлюсь, – успокоил Ной. – Сегодня же. Ни к чему вводить во искушение дьявола.

Сгрузили багаж и имущество Ивана в легкий экипаж, и Ной, сдержанно попрощавшись с сестрами Ковригиными, хозяином, покинул ограду. На мосту Ной попросил Василия Ковригина остановиться и сказал, что книги он выбросит в Качу.

– Тогда отъедем подальше, господин хорунжий. Мост возле нашего дома. А в случае чего – выудят книги. Так что не обессудьте.

Отъехали подальше, на безлюдье, и здесь Ной облегчил экипаж и себе душу: избавился от «проклятущей политики»…

V

В доме Ковригиных меж тем не настало покоя после выдворения хорунжего. Анечка поссорилась со старшею сестрою. Это же дико, нелепо! Человека просто выгнали, как собаку! И только потому, что хорунжий откровенно рассказал им, что произошло и при каких стечениях обстоятельств он получил назначение командиром особого эскадрона!

– У него же за плечами Петроград, служба социалистической революции, разгром эсеровского заговора в Гатчине! – кидала Анечка старшей сестре и рикошетом била в Машевского; именно он, Машевский, друг семьи, шепнул Василию, что от вещей Ивана и багажа хорунжего надо избавиться. – Если бы Ной Васильевич был подлец и белая шкура, как вы думаете, не стал бы он с нами откровенничать, вот что! Не стал бы.

– Не забывай, Анечка, – напомнила старшая сестра. – Господин Дальчевский тоже служил революции в октябре прошлого года! А кто он сегодня? Белогвардейская шкура, каратель! Мало он уничтожил наших красногвардейцев?

– А ты забыла, что говорила Селестина Грива из Минусинского УЧК? Она же сказала: «Хорунжий порядочный человек, и было бы хорошо, если бы партийный комитет поддержал с ним отношения».

– Какой партийный комитет? – спросила старшая сестра. – У нас еще нету партийного комитета. Нам даже неизвестно в данный момент, кто из большевиков остался в городе.

– Так надо же немедленно узнавать, а не сидеть сложа руки! Почему вы бездействуете, Казимир Францевич?

Машевский, в черной косоворотке с перламутровыми пуговками, сидел, сгорбившись, на стуле, будто не слушая перебранку сестер; вскинул светлые глаза на Анечку, усмехнулся:

– Учусь молчать, Анечка. Это совсем нелегко при работе в подполье. Поменьше слов – и больше дела, настоящего дела. А с хорунжим поступили правильно. Есть еще ваш дядя, Сидор Макарович, не забывайте. Или вы отнесете ему утром, как он предупредил, десять тысяч николаевскими за молчание?

– Убить надо гада! – притопнула Анечка. – Я бы его сама пристукнула, когда он явился со своими наглыми угрозами. И Вася тоже – что он его выпустил?

– С ним пришли трое долгогривых, – остудила пыл Анечки старшая сестра. – И не так просто убить провокатора, как тебе думается. Не будем это обсуждать. У нас тоже времени осталось час-два.

– И того много, – поднялся Машевский. – Надо сейчас же уехать. Ваш дядя постарается не опоздать; откладывать до утра не будет.

– Боже мой, почему мы не уплыли на пароходах? – кинулась Анечка в другую сторону. – Остались тут себе на погибель! Если дядя явится в контрразведку – искать будут по всему городу.

Машевский успокоил: Анечка как большевичка никому не известная, хотя и вступила в партию в Минусинске, а Минусинск еще не в руках белых, да и навряд ли Минусинский партийный комитет оставит документы для контрразведки. Так что Анечка останется дома. А вот ему, Машевскому, с Прасковьей Дмитриевной надо сейчас же убираться.

Машевский мягко, доверительно сказал Анечке, что она за минувший день допустила четыре крупных ошибки. Какие? К чему Анечке было болтать с хорунжим на пристани о нем, Машевском? Это же сведения для контрразведки! И вторая ошибка Анечки: ко гда явился к Ковригиным из тюрьмы дядя протодиакон, Анечка вступила с ним в ссору, грозилась большевиками, которых-де в городе много и они разгромят белых. И будут контрразведчики хватать всех сочувствующих без разбора – у страха глаза велики. И третья ошибка: как бы мог остаться в городе партийный комитет, руководители которого известны в лицо каждому горожанину? Или просто остаться «на заклание»? И четвертая: запальчивость суждений Анечки. Как же она будет работать легально среди белогвардейцев, если не умеет сдерживать себя и молчать? А хорунжего никто не выгонял как собаку; для его безопасности лучше, что он «никогда не был в доме Ковригина и адреса его не знает»; и масленщик Иван никакого родственного отношения к хорунжему не имеет. Жил Ваня, а кто он и что он – никому не известно. Машевский поручает Анечке поддерживать хорошие отношения с хорунжим, чтобы он не попал в сети контрразведки. И чтоб никаких фраз и глупости!

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению