Языческий лорд - читать онлайн книгу. Автор: Бернард Корнуэлл cтр.№ 23

– Танквард… – протянул я, словно пытаясь вспомнить имя. – Никогда не слышал о таком. И если у Танкварда есть шестнадцать кораблей, то чего ради ему самому тащиться на этот жалкий берег? Почему не послать по такому пустяковому делу своих парней? Да и на его корабле банки на пятьдесят гребцов, а на веслах только сорок. Может Танквард где-то растерял людей? Или думает, что у нас купеческое судно? Наверное, решил, что не стоит приводить много воинов, потому что мы слабы.

Этот малый был не дурак. Обычный пират, у которого, думаю, имелось два или три корабля, из которых только один использовался для выхода в море, но он корчил из себя повелителя здешних отмелей, чтобы собирать с судов плату за проход. Только для этого требовались люди, а в схватке со мной их можно было легко потерять.

Танквард внезапно расплылся в улыбке:

– Так твой корабль не купеческий?

– Нет.

– Так что же ты сразу не сказал! – Он смог придать голосу искреннее удивление. – Тогда милости просим! Припасы нужны?

– А что есть?

– Эль? – предположил Танквард.

– Репа? – дополнил я. – Капуста? Бобы?

– Я пришлю, – пообещал он.

– А я заплачу за них, – отозвался я, и каждый из нас был доволен. Он получит горсть серебра, а меня оставят в покое.

Погода упрямо держалась тихая и теплая. После сырого, холодного лета выдались три дня жаркого солнца и почти полного безветрия. Три дня упражнений с мечом на берегу, три дня беспокойства, потому как мне требовалось ненастье. Я нуждался в северном ветре и высоких волнах. Мне было нужно, чтобы с укреплений Беббанбурга открывался вид на толчею белопенных валов, и чем дольше светило солнце и море было спокойным, тем сильнее я опасался, что отец Бирньольф пошлет в крепость другое предупреждение. Я был почти уверен, что поп утонул, когда «Полуночная» протаранила рыбачью лодку, но тот вполне мог передать послание с каким-нибудь купцом, отправляющимся на север по старым дорогам. Маловероятно, но не исключено, и это угнетало меня.

Наконец на четвертое утро северо-восточный горизонт медленно заволокли темные тучи. Они не собрались в слоеный пирог с неровными краями, но образовали прямую, как древко копья, линию, разделившую небо: одна половина по-летнему голубая, другая – черная, как яма. Это было предзнаменование, но чего – я не брался сказать. Тьма быстро распространялась, боги в «стене щитов» вели наступление по небу. Боги севера несли на юг страшную бурю. Я стоял на вершине дюны, ветер достиг такой силы, что сдувал песок с гребня, а море покрылось белыми барашками, а прибой с грохотом обрушивался на долгую отмель. Пришло время идти в шторм.

Время идти домой.

* * *

Оружие навострено, а щиты крепки. Мечи, копья и секиры пройдены точильным камнем, щиты обшиты кожей или железом. Мы знали, что плывем навстречу битве, но первый бой предстоит с морем.

Море – это чудовище. Оно принадлежит богине Ран. У Ран есть громадная сеть, чтобы ловить людей, а девять дочерей богини – это волны, которые гонят корабли в этот невод. Ран замужем за великаном Эгиром, но этот безмозглый пень предпочитает валяться пьяным в зале богов, пока его ведьма-жена и зловредные дочери прижимают корабли и мужчин к своим холодным персям.

Я молился Ран. Ее требовалось умилостивить, говорить, что она прекрасна, что ни одно существо на небе, на земле или под землей не может сравниться с ней, что Фрейя, Эостра, Сигюн и прочие небесные богини завидуют ее красоте. Если непрестанно твердить это, Ран потянется за отполированным серебряным щитом, чтобы взглянуть на свое отражение, а когда ведьма-великанша смотрится в него, море успокаивается. И я твердил про ее прелести, про то, как боги тают от желания, когда ей случается пройти мимо, как она затмевает звезды и что равной ей нет среди бессмертных.

Но Ран той ночью была неумолима и наслала с северо-востока шторм. Он налетел из ледяных стран и яростно хлестал море. Весь день мы плыли к западу, преодолевая сбивающий с ног ветер. Сохрани он свою мощь, мы были бы замерзшими, мокрыми, но довольными, однако с наступлением ночи ветер усилился. Он ревел и выл, и нам пришлось спустить парус и при помощи весел удерживать «Полуночную» носом к валам, которые вырастали из тьмы, как незримые чудища в белых шапках. Мы подпрыгивали, а потом летели вниз с такой силой, что доски трещали, корпус скрипел, а волна прокатывалась над промокшими гребцами. Мы отчерпывались, торопясь отправить воду за борт, пока «Полуночную» не утянуло в сеть Ран, а ветер все ревел, и волны все хлестали. Мне на рулевом весле помогали двое, и несколько раз я думал, что весло сломается, да и вообще мы пойдем ко дну. Я выкрикивал молитвы богине-ведьме и знал, что все до единого люди на судне тоже молятся.

Утром нашим взорам предстал хаос. Темно-серый свет открыл белый ужас на гребнях коротких крутых волн, а становясь ярче, показал нам охваченное яростью море. Брызги впивались в наши лица, все мышцы болели, нам не хотелось ничего, только спать, но мы продолжали сражаться с морем. Двенадцать человек гребли, трое налегали на рулевое весло, а остальные шлемами и ведрами отчерпывали воду, заливавшуюся через нос или перехлестывающую через борта, если корабль кренился или вал подкрадывался неожиданно, как зверь из глубины. Когда нас возносило на гребень волны, я не мог разглядеть ничего, кроме толчеи, а затем мы падали в закручивающуюся ложбину. Ветер на несколько мгновений затихал, море собиралось с силами, и очередная волна накатывала с ревом, грозя обрушиться и раздавить нас.

Я убеждал ведьму Ран в ее красоте, убеждал морскую колдунью, что она предмет мечтаний людей и вожделения богов. Наверное, Ран услышала меня и засмотрелась на отражение в зеркале, потому как буря медленно, почти неуловимо пошла на спад. Она не стихла. Катились громады валов, а ветер бешено выл, но волны стали ниже, и люди смогли отставить черпаки, хотя гребцам приходилось по-прежнему удерживать судно носом к ярости стихии.

– Где мы? – Голос Финана звучал устало.

– Меж небом и морем. – Вот все, что я мог ответить.

У меня имелся солнечный камень, кусок полупрозрачной желтоватой скалы размером с ладонь. Его привозят из страны льда, и он стоил мне кучу золота, но, если поднять солнечный камень к небу и поводить по горизонту, он выдаст расположение солнца за облаками. А мореход, знающий, где солнце, высоко оно или низко, определит, куда плыть. Будучи обращен к спрятанному солнцу, камень начинает блестеть, но в тот день тучи были слишком плотными, а дождь слишком сильным, поэтому солнечный камень оставался тусклым и молчаливым. Все-таки я уловил, что ветер заходит к востоку, и ближе к полудню мы наполовину подняли парус. Ревущий ветер наполнил прошитую для крепости канатами ткань с такой силой, что «Полуночная» рванулась вперед, врезаясь штевнем в волны. Только теперь она седлала их, а не боролась с ними. Я благословил фризов, построивших этот корабль, и подумал о том, как много людей нашли свою могилу в пучине той ночью. Потом направил нос «Полуночной» между севером и западом, насколько мог их определить. Мне требовалось держать на северо-запад, неизменно на северо-запад, но я представления не имел, где мы находимся и куда плыть, только следовал чутью – лучшему другу морехода. Оно друг и воину. Пока корабль мчался невесть куда под напором ветра, губителя судов, мысли тоже уносили меня далеко-далеко. Я вспоминал старые битвы, «стены щитов», страх, сосущее чувство под ложечкой, возникающее, когда враг близко. Я старался найти знак в каждом облаке, каждой морской птице, в каждой набегающей волне. Думал о Беббанбурге – крепости, не поддававшейся данам всю мою жизнь, – и о безумном плане по ее захвату с горсткой измученных, промокших, побитых штормом воинов, и молился норнам, трем богиням, прядущим нить судьбы у подножия мирового древа, подать мне знак, послать знамение успеха.