Жилище в пустыне (сборник) - читать онлайн книгу. Автор: Томас Майн Рид cтр.№ 74

Это была гусеница, сантиметра в три длиной, с овальным туловищем и сплющенной головой, вооруженной двумя парами клещей, похожих на циркуль; ножки насекомого были чрезвычайно коротки и, по-видимому, не приносили ему особенной пользы, так как оно двигалось с большим трудом, да и то только пятясь назад. Окраска насекомого совершенно подходила под цвет песка, в котором оно копошилось, и, должно быть, Леона и не заметила бы его, если бы мать не указала ей.

– Что это такое? – спросила девочка, наклонившись к земле, чтобы получше рассмотреть странную гусеницу.

– Муравьиный лев, моя дорогая!

– Лев, мамочка? А я думала, что червяк.

– Ты права, но этот червяк, или, вернее, личинка, получил такое прозвище вследствие своей кровожадности, и если принять во внимание ее относительную величину, то это крошечное создание окажется сильнее и свирепее царя зверей.

– А почему его зовут муравьиным львом?

– Потому что он питается почти исключительно этими насекомыми.

– А как же он ловит их? Ведь он ползает так медленно, что ему за ними не угнаться.

– Это правда, а все же он умудряется справляться с этой задачей. Не всегда в жизни одерживает успех самый проворный. Пускай этот хищник неповоротлив, зато он хитер. Сядь здесь и наблюдай хорошенько за ним. Ты скоро увидишь, каким образом он ловит свою добычу.

И в ожидании, пока насекомое само не обнаружит свою тактику, донья Исидора прибавила:

– Муравьиный лев всего лишь личинка; вполне развитое насекомое, которое выйдет из нее, резко от нее отличается; оно имеет крылья и очень длинные ноги и принадлежит к семейству сетчатокрылых¹⁰⁶, то есть таких насекомых, крылья которых испещрены жилками. Крылья эти, когда насекомое находится в состоянии покоя, сложены у него на спине и имеют вид кружева или сетки, откуда и происходит самое название семейства. Темные пятна, расположенные красивым узором на более светлом фоне, придают насекомому даже нарядный вид. Разнице в наружности между личинкой и развитым насекомым соответствует и разница в нравах. Вполне развитое насекомое живет только несколько дней, мирно порхая с цветка на цветок. Это самое безобидное из всех насекомых, тогда как муравьиный лев… Но вот, смотри сама.

И донья Исидора указала Леоне на гусеницу. Попятившись несколько назад, муравьиный лев начертил на земле своими клещами круг около семи сантиметров в диаметре и немедленно принялся рыть песок внутри этого круга, по-видимому, желая сделать ямку. С этой целью одной из передних лап он копал песок, подхватывал его своей плоской головой, как лопатой, и сильным толчком выбрасывал его за пределы круга. Когда попадался маленький камешек, насекомое брало его своими клещами и швыряло в сторону. Если же груз оказывался слишком тяжелым, оно взваливало его к себе на спину и вывозило за границу очерченного круга. В результате такой работы через час получилась ямка в виде воронки, такой же глубины, как и ширина отверстия.

Теперь оставалось только притаиться на дне этой западни и терпеливо поджидать свою жертву. Донья Исидора и Леона с живейшим интересом следили за всем происходившим. Муравьи в этом месте сновали по всем направлениям в поисках пищи. Вот один из них приблизился к ловушке, подошел к самому краю ее, заглянул вниз: нельзя ли там чем-нибудь поживиться? Ямка не так уж глубока, в конце концов из нее всегда можно выбраться. Что-то там копошится внутри. Посмотрим, что это такое. И жадная тварь наклоняется все больше и больше, колеблясь сделать решительный шаг. Но отступать и бежать назад уже поздно: таинственный предмет выпрямляется во весь свой рост, и вот уже целая туча песку вихрем налетает на неосторожного муравья, увлекая его в глубину бездны. Еще мгновение – и острые клещи муравьиного льва хватают его, и хищник высасывает муравья так, что от него остается только пустая оболочка, которую маленькое чудовище кладет себе на голову и выбрасывает из воронки.

Затем муравьиный лев снова замирает в своем логове и, зарывшись в песок, поджидает следующую жертву.

Как раз в это время возвратился из лесу Леон, и сестра показала ему на западню, устроенную муравьиным львом. Но мальчик сам был в достаточной мере взволнован всем, что ему привелось видеть в лесу вместе с Гуапо и отцом, и сгорал от нетерпения рассказать сестре обо всем, чему он был свидетелем.

В это утро они открыли новую рощу хинных деревьев и, направляясь туда, наткнулись на дороге на труп большого оленя. Животное, по-видимому, умерло несколько дней назад, так как труп его раздуло до того, что олень стал вдвое больше своих обычных размеров: явление, которое всегда наблюдается в жарких странах, когда труп остается некоторое время на открытом воздухе.

Несколько густых деревьев, в тени которых он лежал, должно быть, укрыли его от проницательных взоров коршунов, так как эти птицы, несмотря на общераспространенное мнение, отыскивают падаль не посредством обоняния, а исключительно зрением. Однако казалось удивительным, что ни одно из животных, также питающихся падалью, не набрело на него, и это обстоятельство заставило дона Пабло призадуматься.

Что же касается индейца, он, очевидно, сразу догадался, в чем дело, и, направившись прямо к трупу, ударил по нему топором; к величайшему удивлению Леона и его отца, вздувшаяся туша издала не глухой звук, как они того ожидали, а сухой треск, причем кожа оленя лопнула, обнаружив совершенно обглоданный костяк.

– Это тату-пойю, – спокойно заметил Гуапо.

– Тату-пойю? – переспросил дон Пабло.

– Конечно, – подтвердил индеец, – вот и его нора; смотрите!

В самом деле, рядом с тем местом, где лежал мертвый олень, они увидали на земле большое отверстие, а в нескольких метрах от него еще такое же.

– Вот из этой дыры он вышел, – продолжал Гуапо. – Теперь его уже нет там. Мясо все уже съедено, кожа высохла, так что армадила давно и след простыл.

Дон Пабло с радостью ухватился за возможность проверить на деле все рассказы, которые он слышал о броненосцах. Эти животные роют землю с такой необыкновенной быстротой, что можно подумать, будто почва разверзается у них под ногами в ту минуту, когда их только успели заметить или когда они почуют какую-нибудь опасность для себя. Но так как зубы у них слабо развиты, а некоторые виды и совсем не имеют зубов, то их пища по необходимости состоит из мелких веществ, среди которых первое место занимает гниющее мясо. Обычно они делают подкоп, который дает им возможность подобраться к трупу снизу, с самой мягкой его части, прогрызть его, войти внутрь павшего животного и не вылезать оттуда до тех пор, пока от туши не останется лишь обглоданный костяк.

Наши каскарильеры продолжали свой путь, и дорогой дон Пабло стал расспрашивать Гуапо об армадилах, с привычками и образом жизни которых индеец был отлично знаком; он не раз охотился на них, как на лакомую дичь, потому что эти животные, хотя и питающиеся падалью, не внушали ему ни малейшей брезгливости. Надо заметить, что американцы даже белой расы не гнушаются армадилом, однако предпочитают те его разновидности, которые питаются лишь растениями. Армадилы же, живущие поблизости городов, часто забираются на кладбища и там без разбора пожирают все, что им ни попадется. Муравьев они уничтожают даже в большем количестве, чем муравьеды, потому что они проделывают в муравейнике не маленькое отверстие, как иуруми, а пробивают в нем широкую брешь и набрасываются на личинки. Для муравьев это является настоящей катастрофой, так как они заботятся о своих личинках больше, чем о поддержании собственной жизни, и, доведенные до отчаяния гибелью своего потомства, навсегда покидают свое убежище, обрекая себя на верную смерть.