Филипп Август - читать онлайн книгу. Автор: Эрнест Дюплесси cтр.№ 6

– Дядя умер, а я обвинял его в скупости! Да простит мне Господь! Ты заставил меня согрешить против его памяти, презренный шут. Но как он умер, в какое время?

– Никто не знает где, когда и как он исчез, но он умер, в этом нет сомнений, и король французский и герцог бургундский уже оспаривают друг у друга его наследство, ха-ха-ха!

– Ты смеешься, негодяй? – вскричал Куси, ударив Галлона по голове нарукавником так, что шута отбросило на другой конец комнаты. – Это научит тебя смеяться над тем, что заставляет плакать других. Клянусь моей душой, господа, – прибавил он, обернувшись к Тибо и к графу Жюльену, – мой дядя де Танкарвиль был один из благороднейших людей и храбрейших рыцарей в королевстве. Он обещал сделать меня своим наследником, и я не сомневаюсь, что он сдержал свое слово, если мог. Но я отказался бы от всех поместий, которые он мне оставляет, чтобы не услыхать этого известия.

Насмешливый хохот раздался в другом конце комнаты.

– Ты опять смеешь смеяться? – воскликнул Куси, с негодованием смотря на Галлона. – Над чем ты потешаешься, идиот?

– Над вашим великодушием! – отрезал фигляр. – Вы благородно жертвуете тем, что не принадлежало вам никогда. Граф де Танкарвиль не оставил завещания и его наследство перейдет к королю или к герцогу Бургундскому – к тому из них, у кого рука окажется длиннее, чтобы взять его, и сильнее, чтобы сохранить; по крайней мере, это мне вам передал управляющий из Безансона.

Сказав это, Галлон в два прыжка очутился возле двери и исчез.

– Но сын мой, – сказал отшельник, который, несмотря на свое самообладание, сильно переживал из-за случившегося, – почему вам нужно завещание, чтобы получить наследство вашего дяди, если он не оставил детей?

– Граф де Танкарвиль не был собственно моим дядей, – пояснил Куси. – Он женился на сестре моего отца, которая умерла прежде него. Но дядя очень меня полюбил и с детства, а особенно во время моего пребывания в Палестине, где я получал от него и помощь, и письма, он осыпал меня своими благодеяниями. И потому теперь, когда я узнал, что его нет уже на свете и что его состояние оспаривают, поверьте, отец мой, я жалею не о его наследстве, а о том, что смерть отнимает у меня лучшего друга, какого только я имел.

– Я обвинил бы тебя в несправедливости ко мне, Куси, – сказал тогда Тибо д’Овернь, – если бы причиной отречения от дружбы со мной не была вполне естественная печаль. А об этом наследстве тебе не придется жалеть, пока я жив. Ты знаешь, что половина моего состояния принадлежит по праву другу, который три раза спас мне жизнь.

– Куси благодарит тебя, – благородно отвечал молодой человек, – но хотя он беден, но хочет всем быть обязан самому себе. Я владею последней свободной землей во Франции и покажу себя достойным этой чести. Напрасно вы улыбаетесь, граф Жюльен, ибо это факт: я не обязан платить подати никому, даже королю.

– Притом откуда тебе знать, что это наследство потеряно? – продолжал Тибо. – Слова твоего шута не заслуживают никакого вероятия, и ты мог бы, Куси, выбрать посла более достойного доверия. Этот Галлон больше зол, чем глуп, и очень хитер. На твоем месте я сам поехал бы в Бургундию или послал туда надежного человека.

– Я не сделаю ни того ни другого, – с живостью возразил Куси. – Никто не скажет, что видел, как Куси шатался как нищий около поместьев, которые могли ему принадлежать, а посылать другого гонца было бы бесполезно. Ты, Тибо, несправедлив к Галлону. Бедняга храбр как лев и признателен за то, что я сделал для него. Ни за что на свете не захочет он меня обмануть, а если бы и захотел, то не способен выдумать подобную историю. Она должна быть справедлива. Что мне за нужда, впрочем, до потери этого наследства? Пока у меня остаются мое копье, мой меч и мои шпоры, я сумею проложить себе путь.

Граф Жюльен встал, Куси неспешно подошел к Алисе и предложил ей руку, чтобы проводить в ее келью. Тибо не настаивал. Он слишком хорошо знал своего друга. Но возвращаясь в свою комнату, обещал себе или лично отправиться в Дижон, если вскоре представится случай поехать Бургундию, или послать туда доверенного оруженосца, чтоб узнать, справедлив ли рассказ Галлона.

На другой день на рассвете наши путешественники отправились в путь к Вик-ле-Конту под защитой отряда Тибо, к которому присоединились оруженосцы и воины графа Жюльена. Они уезжали, когда отшельник, помощь которого оказалась так полезна Куси, приехал на лошаке и сказал Тибо:

– С вашего позволения я поеду с вами.

Граф д’Овернь удивился этому неожиданному желанию.

– Если я оставляю уединение, где я намеревался кончить мою жизнь, это против моей воли, сын мой, – продолжал отшельник серьезным тоном. – Я навсегда отказался от света, и мое намерение было искренним. Но если позволительно иногда насмехаться над безумством людей, непозволительно отказывать им в помощи, когда можешь быть полезен. Меня зовет король, и я еду по его приказанию.

– Как! – удивленно воскликнул граф Жюльен. – Неужели вы тот самый отшельник из Венсенского леса, знаменитый во всем христианском мире своими предсказаниями и влиянием на короля Филиппа?

– Да, к моему несчастью, – отвечал старик, – потому что шум, который подняли около моего имени безумцы, отнял от меня единственные блага, которые теперь имеют цену для меня: уединение и спокойствие. Королевский гонец привез сегодня ночью письмо, призывающее меня в Венсен, и я повинуюсь.

– И дай Бог, добрый отец, – сказал граф Жюльен, – чтобы вы оправдали надежду, возлагаемую на вас, и отговорили Филиппа Августа от намерения, исполнение которого заставит возмутиться всех его вассалов. Скажите королю…

– Я буду говорить то, что внушит мне глас Божий, – строго перебил отшельник. – От него, а не от смертных, ослепленных жадностью и честолюбием, жду я просвещения и мудрости. Граф, – прибавил он пророческим голосом, – тот, кто видит грозу, собирающуюся над головой других, не замечает бездны, разверстой под его ногами. Вы следуете по опасному пути, и вместо того, чтобы разъезжать по всей Франции и отыскивать врагов вашего повелителя, раздувая войну и раздоры, вы поступили бы правильнее, если не оставляли вашего замка.

– Добрый отец, – возразил граф Жюльен, покраснев от гнева и досады, – я не король и не обращался к вам за советами. Подождите подавать их, пока вас не попросят.

Отшельник порывисто вскинул исхудавшее лицо, негодование оживило его черты мимолетным пламенем, и разговор, без сомнения, принял бы опасный оборот, если Тибо, вмешавшийся с свойственным ему достоинством, не увлек отшельника в сторону, переключив его мысли на другой предмет.

Граф д’Овернь уже пять лет как оставил Францию, и в стране совершилось много событий, о которых он почти ничего не знал. Король Филипп Август принял несколько важных мер, которые возбудили сильное негодование в его вассалах; желая узнать сущность этого неудовольствия, радуясь, что может расспросить человека такого сведущего, как отшельник, Тибо завел с ним продолжительный и серьезный разговор, в котором граф Жюльен, присоединившийся к ним, как только прошла его досада, скоро принял живое участие.