— Только Дремин погиб?
— Да.
— А те двое, что с ним ночевали?
— Их и след простыл.
— Заключение пожарного инспектора?
— Несчастный случай из-за небрежного обращения с газовым баллоном.
— Значит, дело не возбуждали?
— Возбудили — на таджиков этих. Инспектор предположил, что они напортачили с баллоном, а потом, поняв, что натворили, слились. Их ищут, только пока безуспешно. Да как их найти, гастарбайтеров-то? Ходят по домам, услуги свои предлагают, а потом растворяются в тумане! Многие вообще считают, что они все на одно лицо…
— Ну-ну, не все, и не на одно, — прервала парня Алла. — Если местные сыскари узнают, что комитетские таджиками интересуются, ускорятся! Не мне вас учить, что делать: опросите соседей, составьте словесные портреты. Не может быть, чтобы никто не знал их имен — пусть не фамилии, но вкупе с портретами… Надо найти работяг, не просто так они из дома исчезли!
— Я тоже так считаю, Алла Гурьевна, потому что есть еще одна странность.
— Какая?
— Мне вот, к примеру, непонятно, каким образом в доме оказался баллон.
— Разве поселок не газифицирован?
— Поселок-то газифицирован, но недавно, а дом Дремина, как я уже сказал, на отшибе стоял, и к нему ветку еще не тянули. Об этом надо было договариваться с председателем садового товарищества, и Дремин даже не пытался, потому что сначала требовалось закончить сам дом. С какого перепугу он притаранил бы в недоделанное здание газовый баллон, спрашивается?
— Да, интересно! А следы борьбы на теле обнаружили?
— Да какое тело, Алла Гурьевна, бог с вами! Там, где находился труп, оказались свалены какие-то горючие материалы, так что…
— А кто тогда сказал, что труп — именно Дремин?
— По зубам — его стоматологическая карта помогла. Из «ОртоДента», кстати.
— Ну да, он же там работал… Ладно, план следующий: ищем пропавших таджиков и пытаемся получить разрешение на проверку счетов Дарьи Гальпериной.
— Думаете, дадут?
— Доказательств маловато, но попытка — не пытка!
* * *
— А я все жду, когда же наши органы хоть что-то делать начнут!
Этими словами Аллу встретила немолодая женщина на пороге квартиры Марии Константиновны Трюхиной. Алла ожидала увидеть старушку, а вовсе не бой-бабу, поэтому слегка растерялась.
— Я — Светлана, племянница ее, — пояснила незнакомка. — Тетя Маша позвонила мне после того, как вы предупредили о своем визите: в наше время кто-то должен находиться дома, когда чужие люди приходят, знаете ли!
«Интересно, где же ты была, когда тетушка нуждалась в уходе?» — пробормотала про себя Алла, входя.
Сама Мария Константиновна Трюхина восседала в высоком кресле с видом оскорбленного достоинства.
— Вы сказали, что по поводу Ольги хотели поговорить, — проскрипела она. — Нашли ее, воровку эту?
— Воровку? Что она украла?
— Брошку антикварную, наследство прабабкино! — встряла племянница. — А говорила я вам, теть Маш, нельзя в дом всякую шваль впускать, потом проблем не оберешься!
— Что-то я тебя поблизости не видела, когда в больнице лежала! — язвительно отрубила старуха. — Пришлось медсестру приспособить. Драла она с меня три шкуры, а делала на три копейки!
— Драла три шкуры? — вмешалась Алла. — А я вот слышала, что вы Ольге ни разу денег не заплатили!
— А за что платить-то?! — взъярилась Трюхина. — Я ведь ей квартиру обещала — это она мне платить должна!
— Вы составили договор?
Водянистые глаза бабки воровато забегали.
— Ну я все собиралась, собиралась…
— Больной же человек, чего вы к ней прицепились с договором этим! — снова влезла в разговор племянница. — Ну хотела она, по глупости, по незнанию или от обиды — чего теперь рядиться-то? У меня были проблемы большие, не могла я тогда за теткой ухаживать, но теперь все разрешилось, и я здесь.
— А брошки моей нет! — воспрянула Трюхина. — И денег — тоже!
— Каких денег? — спросила Алла.
— Сорок тысяч у меня было, под бельем в шкафу лежали. На похороны. Сперла!
— Ольга?
— А то кто же! — фыркнула старуха. — Больше у меня в доме никто не бывает, кроме нее да еще врача из поликлиники.
— При каких обстоятельствах вы обнаружили пропажу броши и денег?
— Ну Ольга не пришла. Один день нет ее, два нет… Я звоню — никто трубку не снимает. Вот тогда-то я и кинулась проверять потайные места…
— Так сразу и кинулись? — недоверчиво переспросила Алла.
— Это я тете Маше сказала, что нужно все хорошенько проверить! — уперев руки в крутые бока, с вызовом сказала Светлана. — Все ж ясно: девка поняла, что квартира ей не достанется, потому что родственники у бабули имеются, вот и решила прихватить что плохо лежит! Пропажу-то нашу будете искать?
— Можете брошь описать, Мария Константиновна?
— Еще бы! Она такая крупная, темное золото, в форме цветка. Бриллианты и сапфиры разной каратности…
— Это она? — Алла протянула старухе фотографию броши, найденной на теле Малинкиной.
— Она, она, родимая! — Та трясущимися руками вцепилась в снимок. — Нашли, значит? Слава богу!
— А бандитку эту, медсестру, тоже нашли? — нахмурилась Светлана. — И деньги?
— Денег мы не обнаружили. А вот Ольгу Малинкину, к сожалению, да. Она мертва.
— Как это — мертва? — тупо переспросила Трюхина.
— Убили ее.
— Ограбить, видать, хотели! — быстро нашлась с объяснением племянница.
— Брошь не взяли, — возразила Алла. — А денег у нее при себе не было — она оставила сумочку на работе. Я бы хотела знать, что вы обе делали в ночь, когда ее убили.
* * *
— А не могла племянница Трюхиной грохнуть Ольгу? — спросил Дамир, выслушав рассказ Аллы.
— Мы проверим алиби, но не думаю, что это она, — покачала головой Алла.
— Почему же? Она хотела теткину квартиру, а та возьми да и найми медсестру с обещанием передать жилплощадь в обмен на уход. Квартирка медленно, но верно уплывала прямо из ее рук!
— Если бы Ольгу убила Светлана, она бы прихватила брошь, зная, что это — фамильная драгоценность. Во-первых, от жадности, а во-вторых, чтобы отвести от себя подозрение. А наш убийца цацку не взял, понимая, что она слишком приметная!
— Значит, брошка — тупик? — огорченно спросил Белкин.
— А ты думал, сейчас ниточка от нее потянется прямиком к убийце? — усмехнулся Антон. — Да, это, похоже, тупик, но у нас есть и другие версии.