Очаг - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Лукьяненко, Валентин Холмогоров cтр.№ 46

– Утром перейдем перевал и окажемся в Хеленгаре, – сказал я. Лора кивнула, не отвлекаясь от созерцания взлетающих в стремительно темнеющее небо искр. Искры, словно крошечные светлячки, изо всех сил старались добраться до высыпавших над нашими головами звезд, но не долетали, погаснув без сил на половине пути. Я достал из багажа теплую накидку и набросил на плечи девушки – не дай бог, простудится.

С рассветом нам пришлось пересмотреть планы. Под утро ветер пригнал откуда-то тучи, и началась метель. Зима никак не желала уходить в небытие и, высыпав на нас все оставшиеся у нее запасы снега, решила поквитаться за оставшийся ей короткий век. Метель подкралась неслышно, словно коварный хищник, пустив перед собой крутившуюся вихрями поземку, а потом повалило, да так, что все вокруг застлало сплошной белой пеленой. Куда ни глянь – снежная канитель от горизонта до горизонта. Идти наугад в такую погоду в горах – чистое самоубийство, пропадешь в расщелине или переломаешь ноги. Забившись в кабину локомобиля, мы разбудили уснувший было мотор и стали ждать, когда распогодится.

Мело до полудня. Потом мокрый и липкий снег сменился мерзким косым дождем, забарабанившим по жестяной крыше нашего убежища, но пространство вокруг прояснилось и расчистилось. Стали видны горные склоны, по которым волочились серые клочья дождевых облаков, из мокрой хмари проступило каменистое плато, скрытое у горизонта все тем же дождевым покрывалом. Проехать, объезжая торчащие из земли замшелые валуны и обломки скал, удалось недалеко: через километр с небольшим дороги и вовсе не стало. Зато прекратился дождь, сменившись мелкой моросью. Дальше – пешком.

Бросив прощальный взгляд на оставленную посреди россыпи каменного крошева машину, мы потопали вверх по пологому склону, поминутно оскальзываясь на мокрых валунах. Карабкаться по скалистому отрогу оказалось не так-то просто, и уже спустя полчаса я буквально выбился из сил. А потом мы ступили на морену.

Морена, она же марь, она же курумник, похожа на застывшую реку, полностью состоящую из огромных округлых валунов. Когда-то глыбы принесло сюда ледником, а потом ледник растаял, вымыв почву, и каменная река навсегда замерла посреди сбегающего в долину склона, точно немое напоминание о величии суровой северной природы. Где-то поблизости, а может, под самими камнями, журчала вода, но на поверхности мы ее не заметили. Все наше внимание было сосредоточено лишь на том, чтобы не соскользнуть с очередного камня и не поломать ноги, то и дело попадавшие в узкие расщелины между валунами. А еще здесь жило эхо: громкое, гулкое, откликавшееся на каждое наше движение. Идти стало тяжело. Чертыхаясь сквозь зубы, мы переползали с глыбы на глыбу, перебрасывая вперед тюк с вещами, а камням не было видно ни конца, ни края. Казалось, вся вселенная состоит лишь из седых, покрытых старческими пятнами мха обломков древних скал. Вот замаячили впереди кусты да приземистые деревца, и кажется, что долина уже близко, но под вечнозеленой хвоей обнаруживался бурелом и вязкая трясина вперемешку с подтаявшим снегом, в которой ноги вязнут по колено. Пересекаешь топь – и вновь курумник, бескрайнее море камней. И ты ползешь дальше, проваливаешься в щель между острыми шершавыми глыбами, слушаешь журчание воды, бегущей где-то в неведомой глубине под тобой, ждешь, пока спутница, кряхтя от натуги, вытягивает тебя за шиворот из расщелины. И опять – с камня на камень, оступаясь на каждом шагу. Мрачное это место. Гиблое.

– Эй! Стоять! Stand! Steh auf! Lève-toi!

Голос небритого и чуть помятого мужика в пятнистом камуфляже, настороженно выглядывавшего из-за ближайшей каменюки, отразился от горных склонов и затерялся где-то в тумане. Вместе с мужиком из-за укрытия выглянул облупленный ствол «калаша».

– Да свои! – крикнул я в ответ. – Не стреляй, граница!

– Татуировку покажь! – неприветливо выкрикнул из своего убежища мужичок. Пришлось расстегивать пуговицу на запястье и демонстрировать обладателю автомата перепачканную золой и грязью руку. Увидев тату в форме черного круга с крестиком внутри, тот как-то сразу расслабился и соизволил выползти из своей берлоги нам навстречу.

– Ну, слава ж богу, пограничники! – заулыбался он. – А я, грешным делом, думал, опять контрабандисты пожаловали. Это что же творится-то, мужики? Мы тут на заставе все трое уже который день порталы открыть не можем, наши, кто на Землю ушел, назад не воротятся, и самим теперь туда никак попасть не выходит…

Мы с Лорой многозначительно переглянулись.

– Фигня творится, братуха, – ответила она. – До заставы-то далеко?

– О, да ты девчонка, что ли? – искренне удивился мужик, что, впрочем, неудивительно: в грязном мешковатом балахоне кто угодно принял бы ее за пацана. – Прости, не признал. Да не, рядом тут, часа четыре ходу.

– Так пойдем, – деловито сказала Лора, – нам бы пожрать чего-нибудь да обсушиться. Примете гостей?

– Примем, чего ж не принять, – закивал пограничник, закидывая автомат за спину, – двигайте за мной, до темноты дойдем, у нас и переночуете.

Всю дорогу до заставы мужичок, представившийся Матвеичем, безудержно болтал, оставив нам роль безмолвных слушателей. С его слов выходило, что самые удивительные странности начались пару дней назад – как раз тогда, когда мы поучаствовали в побоище возле башни-ретранслятора. Но еще задолго до этого третья пограничная застава территории Хеленгар практически полностью утратила связь со Штабом Корпуса в Марине: несколько месяцев оттуда не поступало никаких руководящих указаний, а все отправленные в адрес командования депеши остались без ответа. Молчал и местный Штаб в Риве, словно воды в рот набрал. Отправиться туда лично за разъяснениями мешало только удаленное расположение заставы: зимой бродить по горам любят разве что дикие козы, пасущиеся на склонах Северного Кряжа. Да и в долине, где хозяйничают кочевники, в последнее время, говорят, неспокойно. До самой весны извилистые горные тропы оставались закрыты из-за опасности частых в этих местах камнепадов и схода лавин, и потому никаких новостей до обитателей третьей заставы не долетало вот уже три месяца. Так и сидели пограничники в горах, слово насельники какой-нибудь монастырской обители, время от времени отлучаясь по очереди на Землю – хорошенько вымыться да поесть вкусного. В тот день, когда перестали открываться порталы, на хозяйстве остались трое: сам Матвеич, его напарник по прозвищу Шаман да командир заставы. С самого утра, по словам нашего провожатого, всех троих мучила тягостная головная боль, да только Матвеич с Шаманом списывали ее на последствия приговоренной накануне литровой бутыли самогона. Тем же народным средством они и попытались вылечить мигрень, но получалось хреново: боль чуть утихла, но вскоре сменилась слабостью и тошнотой.

Тревогу забили, когда ушедшая на Землю троица сменщиков тем же вечером не вернулась на заставу. Не явились они и назавтра, и на следующий день. Тогда командир с Шаманом решили смотаться в родной мир и попытаться выяснить, не нужна ли товарищам помощь, оставив Матвеича за старшего. Но ничего не вышло. Порталы не желали возникать, как бы они ни старались. Опытный начальник заставы, которого Матвеич уважительно именовал Димпалычем, быстро пресек зародившуюся было панику, в приказном порядке постановив по-прежнему вести патрулирование вверенной территории в поисках контрабандистов и ждать вестей из Штаба. Слушая эти откровения, мне очень хотелось сообщить Матвеичу, что контрабандистов в Центруме больше не будет. И что распоряжений из Марине они тоже никогда не дождутся. Но я промолчал, решив до поры до времени держать язык за зубами, да и Лора не горела желанием посвящать нашего спутника в новости мировой геополитики. Так мы и топали по пологому склону, поросшему редким кривобоким ельником, пока не вышли к цели нашего путешествия.