Диверсанты. Легенда Лубянки - Яков Серебрянский - читать онлайн книгу. Автор: Иосиф Линдер, Сергей Чуркин cтр.№ 51

6 апреля 1927 года китайские власти совершили налет на советское полпредство в Пекине. Налет производили солдаты и полицейские Чжан Цзолиня; в апартаментах военного атташе и жилых помещениях служащих полпредства был произведен обыск. Чан Кайши и Чжан Цзолинь – по сути, политические противники – нанесли удар практически одновременно, что позволяет считать высоковероятным предположение о скоординированных действиях двух «заклятых друзей» против общего врага. Следует отметить, что налет на полпредство СССР в Пекине (оно находилось на территории дипломатического квартала) мог произойти только с личного разрешения посла Великобритании, являвшегося главой дипломатического корпуса в Китае.

По китайским данным, у военного атташе в Пекине Романа Лонгвы было захвачено свыше ста коробок секретных документов, в том числе документов КПК. Эти документы дали пекинскому правительству основания заявить, что СССР при помощи китайских коммунистов готовил в Китае восстание с целью установления советской власти. Китайские и иностранные СМИ начали публикацию изъятых документов, разоблачающих деятельность советских спецслужб в Китае, а также списки советских военных советников с указанием их оперативных псевдонимов. Все эти события в совокупности и стали катализатором «военной тревоги».

12 мая в Лондоне английская полиция провела обыск в помещении советско-английского акционерного общества «Аркос». Это еще более осложнило британско-советские отношения. В конце мая правительство Великобритании выпустило «Белую книгу», в которой содержался ряд документов (в том числе захваченных в Пекине и Лондоне), свидетельствующих о подрывной деятельности СССР против Великобритании.

27 мая британское правительство заявило о разрыве дипломатических отношений с СССР.

В отличие от фальсифицированного «письма Зиновьева» от 15 сентября 1924 года, якобы адресованного ЦК компартии Великобритании, документы из «Белой книги» представляли реальную угрозу для руководства ВКП(б) и Коминтерна. 28 мая 1927 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло специальное постановление «О мерах конспирации». В постановлении указывалось:

«а) Совершенно выделить из состава полпредств и торгпредств представительства ИНОГПУ, Разведупра, Коминтерна, Профинтерна, МОПРа.

б) Шифры менять каждый день, проверить состав шифровальщиков, послать специальное лицо с неограниченными правами по осуществлению строжайшей конспирации шифровальной работы <…>.

в) Проверить состав представительств ИНОГПУ, Разведупра, Коминтерна, Профинтерна, МОПРа.

г) Строжайше проверить состав сотрудников полпредств, торгпредств и прочих представительств за границей.

д) Безусловно отказаться от метода шифропереписки телеграфом или по радио по особо конспиративным вопросам. Завести систему конспиративных командировок и рассылки писем, каковые обязательно шифровать.

е) Отправителей конспиративных шифровок и писем обязать иметь специальные клички, воспретив им подписываться собственным именем.

ж) Отменить систему широкой информации полпредств через рассылку особых докладов.

з) Еще раз проверить архивы представительств с точки зрения строжайшей конспирации и абсолютного обеспечения от провалов.

и) Наблюдение за соблюдением вышеуказанных пунктов поручить специальной комиссии в составе тт. Косиора, Пятницкого и Ягоды.

к) Создать специальную комиссию в составе тт. Рыкова, Шейнмана и Рудзутака для приведения в порядок финансовых операций Госбанка по обслуживанию революционного движения в других странах с точки зрения максимальной конспирации» ^[123].

Перебежчик Агабеков, служивший в указанный период в советском посольстве в Персии, в своих мемуарах писал, каким образом выполнялись решения Политбюро о повышении конспиративности в работе:

«В середине 1927 года, после обысков, произведенных китайской полицией в советских консульствах в Шанхае и Кантоне, пришла циркулярная телеграмма для полпредства, торгпредства, Разведупра и ОГПУ с предписанием просмотреть архивы этих учреждений и уничтожить документы, которые могли бы компрометировать работу советской власти за границей. Полпредство и торгпредство немедленно приступили к разбору архивов. Отобрали колоссальные кипы бумаг, подлежащих сожжению. Целую неделю эти бумаги жгли во дворе полпредства. Пламя поднималось так высоко, что городское управление, думая, уж не пожар ли в советском полпредстве, хотело прислать пожарных.

Мы получили более строгое распоряжение. Москва предписывала уничтожить вообще весь архив и впредь сохранять переписку только за последний месяц, но и ее предлагалось хранить в таком виде и в таких условиях, чтобы, в случае налета на посольство, можно было немедленно уничтожить весь компрометирующий материал» ^[124].

Почти одновременно с налетом на советское представительство в Пекине в Европе произошел прокол по линии советской контрразведки. В апреле 1927 года агент ОГПУ Э.О. Опперпут-Стауниц, участвовавший в операции «Трест», бежал из СССР в Финляндию, откуда сообщил руководству РОВС о том, что Монархическая организация Центральной России создана чекистами. Генерал Кутепов, почувствовавший себя переигранным чекистами, поддержал предложение Опперпута, принявшего псевдоним Ринг, и М.В. Захарченко-Шульц (урожденной Лысовой) о создании при РОВС Союза национальных террористов. Также Кутепов отдал приказ по РОВС об усилении терактов в СССР.

В записке Э.О. Опперпута (май 1927) говорилось:

«После первых ударов по живым целям центр тяжести должен быть перенесен на промышленность, транспорт, склады, порты и элеваторы, чтобы сорвать экспорт хлеба и тем подорвать базу советской валюты. Я полагаю, что для уничтожения южных портов на каждый из них нужно не более 5–10 человек, причем это необходимо сделать одновременно, ибо после первых же выступлений в этом направлении охрана их будет значительно усилена. Сейчас же вообще никакой вооруженной охраны их нет. После первых же выступлений необходимо широко опубликовать и разослать всем хлебным биржам и крупным хлебно-фуражным фирмам сообщение Союза национальных террористов, в котором они извещают, что все члены СНТ, находящиеся в России, не только будут сдавать советским ссыпным пунктам и элеваторам свой хлеб отравленным, но будут отравлять и хлеб, сдаваемый другими. Я не сомневаюсь, что даже частичное отравление 3–4 пароходов, груженных советским хлебом, независимо от того, где это будет сделано, удержит все солидные фирмы от покупки советского хлеба. Конечно, о каждом случае отравления немедленно, весьма широко должна быть извещена пресса, чтобы не имели место случаи действительного отравления иностранцев. То же самое можно будет сделать с другими советскими экспортными съестными продуктами, например с сибирским маслом. При введении своих людей в грузчики, портовые и таможенные служащие это будет сделать не трудно; этим был бы нанесен Советам удар, почти равносильный блокаде. <…> Помимо этого, уничтожение элеваторов не только сильно удорожит хлеб, но и ухудшит его качество. Я совершенно не сомневаюсь, что на это нетрудно будет получить в достаточном количестве технические средства, вплоть до хорошо вооруженных моторных лодок. Если бы таковые были получены, то можно было бы развить и некоторое пиратство для потопления советских пароходов. <…> Ведь сейчас имеются моторные лодки, более быстроходные, чем миноносцы. При наличии моторного судна можно было бы устроить потопление долженствующего скоро возвращаться из Америки советского учебного парусника «Товарищ». При медленном его ходе настигнуть его в открытом океане и потопить так, чтобы и следов не осталось, не так уж было бы трудно. А на нем ведь исключительно комсомольцы и коммунисты. Эффект получился бы потрясающий. Потопление советских нефтеналивных судов могло бы повлечь к нарушению контрактов на поставку нефтепродуктов и колоссальные неустойки. Здесь мы найдем широкую поддержку от нефтяных компаний. Когда американские контрабандисты имеют свои подводные лодки и аэропланы, разве нам откажут в получении хороших моторных лодок, если мы докажем свое?