Победа в тайной войне. 1941-1945 годы - читать онлайн книгу. Автор: Павел Судоплатов cтр.№ 100

С ним произошла интереснейшая история. Американская контрразведка, видимо, активно разрабатывала его. Э. Кондон, Э. Ферми и другие видные американские ученые получили приглашения на 225-летний юбилей Академии наук СССР летом 1945 года (до взрыва атомных бомб над Японией). Мы активно готовились к их приему по своей линии. Был составлен совместный план мероприятий разведки и контрразведки. От внешней разведки за него отвечал С. Семенов, от контрразведывательного управления — Норман Бородин.

Но вот что интересно: Ферми в СССР не пустили, Кондона же в последний момент американские спецслужбы сняли с самолета, уже выруливающего на взлетную полосу. Несмотря на его протесты, власти отменили его вылет в Советский Союз в составе официальной делегации. Я думаю, произошло это по той причине, что (был июль 1945 года) уже начинались разоблачения нашей агентуры — американская контрразведка шла по ее следам. Конечно, кроме всего, они не могли пройти мимо той ситуации, что один из руководящих работников правительственного аппарата, да еще в силу обстоятельств работающий в атомном центре Лос-Аламосе, в ядерной лаборатории Беркли в Калифорнии, где разрабатывалось атомное оружие, начальник бюро стандартов США, посещавший кружок компартии, хранитель важных секретов, мог вылететь в Советский Союз.

Эпизод с Кондоном имел интересное продолжение. В декабре 1945 года в Москву на совещание министров иностранных дел прибыла представительная американская делегация, в состав которой входил один из руководителей американского атомного проекта Д. Конант.

Американская сторона обратилась к нам с просьбой организовать встречу и переговоры с академиком П. Капицей, которого английские и американские спецслужбы считали научным руководителем советских работ по атомному оружию и консультантом советской разведки.

Госсекретарь О. Бирнс, посол А. Гарриман и Д. Конант предложили советской стороне — Сталину и Молотову — сотрудничество в области атомной энергии, ознакомление нас с секретами атомной бомбы в обмен на отказ СССР от ее производства. Эти условия американцы выдвигали в том случае, если они будут вести научно-технические переговоры при участии П. Капицы и академика А. Иоффе.

Я не участвовал в переговорах, хотя «числился» помощником Молотова.

Контактов Капицы и Иоффе с американцами не было допущено, но 22 декабря, на обеде в честь американской делегации в Кремле, произошел знаковый разговор, известный мне как одному из очевидцев, участвовавших в оформлении в подробностях его записи. Молотов, комментируя замечания Бирнса и Конанта о возможном графике передачи СССР данных об американской атомной бомбе, пошутил: «Уж не хотите ли Вы извлечь нам для ознакомления привезенные в Москву чертежи атомной бомбы из жилетного кармана».

Сталин резко оборвал Молотова. Я даже поразился его грубости по отношению к своему соратнику в присутствии американцев. Навсегда запомнил его слова: «Атомная энергия и бомба — достояние всего человечества, это не предмет для шуток. Я поднимаю тост за великих американских физиков, совершивших это выдающееся открытие».

Хочу ответить тем, кто продолжает утверждать, якобы с моих слов, что Оппенгеймер и другие ученые были завербованными «агентами советской разведки». Ничего подобного! Они были нашими «источниками», связанными с проверенной агентурой, доверенными лицами и оперативными работниками.

Об Оппергеймере могу добавить следующее. Он как член Компартии США с 1937 по 1942 год уплатил взносы в сумме 1800 долларов. Проходил по негласному штату компартии. Состоял в партячейке, в которую входил Дэвид Хоккинз и китайский физик Ху Шенцьен, один из создателей китайского атомного оружия, в свое время высланный из США по подозрению в шпионаже. Оппенгеймер прекратил платить партвзносы в апреле 1942 года. Не подписывал обязательств по секретности до ноября 1942 года. Первоначально он контактировал с военной разведкой, связанной с Коминтерном в Калифорнии и получил псевдоним «Честер», поскольку проживал в Пасадене на Саут Честер авеню. Оппенгеймер находился в тесных отношениях Эдвардом Кондоном — одним из первых координаторов Манхэттенского проекта, который неоднократно встречался с Сильвермастером — членом агентурного аппарата НКВД. ФБР поставило вопрос о ненадежности Оппенгеймера в марте 1947 года. Кондон лично купил в феврале 1947 года 270 книг и публикаций по атомной энергии для отправки в СССР.

Американцы по линии ФБР использовали контакты Кондона для передачи нам в 1945–1946 годах дезинформации по атомной энергии через своего агента Дмитрия Виноградова, передававшего данные Шевченко, который как Андрей Иванович Раина возглавил в 1947 году НТР Комитета информации после увольнения Василевского. Личные врачи Оппенгеймера Бернард и Ханна Петере были связаны с нелегальным аппаратом Компартии Германии.

НКВД решительно возражало против того, что ближайшие друзья семьи Оппенгеймера Бенджамин и Зельма Миллер из Чикагского университета поддерживали связь с нелегалом ГРУ Артуром Адамсом.

Я еще раз утверждаю, что Оппенгеймер был источник, сознательно информировавший нас, но с 1943 года передоверивший все контакты своим друзьям по партячейке.

Прием Сталиным и Молотовым американской делегации окончательно убедил нас, что после наших контактов в ноябре 1945 года с Н. Бором американцы хотят использовать авторитет А. Эйнштейна и Р. Оппенгеймера для установления контактов с нашими физиками, чтобы определить наш уровень работ по атомной бомбе. Поэтому я вместе с руководителем Спецуправления правительства СССР по атомной бомбе Б. Ванниковым подписал тогда же заключение о нецелесообразности участия советских специалистов в совместной книге с американцами по проблеме урана.

Именно в грозном 1941 году наши талантливые оперативные работники Г. Овакимян, А. Горский, С. Семенов, Г. Хейфец заложили основы работы с прогрессивными кругами научной интеллигенции на Западе — сделать это было весьма непросто. Надо было обладать высокой культурой поведения, большим оперативным опытом, свободно владеть несколькими иностранными языками, беречь свои связи, не подставлять друзей, доверявших тебе важную информацию, под удар. Эти люди, как магнит, притягивали к себе выдающихся представителей научной мысли стран Запада. Например, один из близких Оппенгеймеру ученых Кейман был крупным специалистом в области химии, соавтором открытия углерода—14, разработал пионерный метод получения облегченного железа в циклотроне.

Кейман не как агент, а как член Американо-советского научного общества, Объединенного комитета помощи беженцам-антифашистам, Американской лиги борьбы с фашизмом, Общества помощи России в войне проинформировал Хейфеца об участии Нильса Бора в атомном проекте и запуске в эксплуатацию первых ядерных реакторов. Американская контрразведка, следя за коммунистами, зафиксировала его встречи с Хейфецем. Однако здесь прежде всего следует сказать о том, что именно Григорий Хейфец — один из ближайших друзей знаменитого писателя Леона Фейхтвангера, был человеком такого масштаба и эрудиции, который мог свободно разговаривать с крупными учеными. До работы по линии научно-технической разведки он в 1929–1930 годах работал в качестве ответственного редактора журнала «Изобретатель». Интересно, что в самом начале своей трудовой деятельности, после участия в Гражданской войне Г. Хейфец в 1921–1922 годах был секретарем жены Ленина Н. Крупской. Его дядя был одним из основателей Компартии США, когда работал в Коминтерне. Находясь на нелегальном положении в Германии, Хейфец окончил Политехнический институт в Йене и получил диплом инженера. Хейфец как еврей рисковал в Германии головой, но темный цвет его кожи позволил использовать фальшивые документы студента-беженца из Индии, обучающегося в Германии.