Константинополь. Последняя осада. 1453 - читать онлайн книгу. Автор: Антон Короленков, Роджер Кроули cтр.№ 34

Тем временем он продолжил вести осадные мероприятия так, как это было принято у османов. Спрятавшиеся в укрытиях за земляными валами саперы начали осторожно вести работы в центральном секторе. Им предстояло прорыть туннель длиной в двести пятьдесят ярдов в сторону стены, позволивший бы затем подорвать ее. Было также приказано попытаться заполнить большой ров в подходящих местах, «принеся камни, фашинник, куски земли и накапливая иной материал такого рода» до того дня, когда начнется запланированный штурм стен, — опасная, даже смертельно опасная работа для воинов. Ров находился в сорока ярдах от стены и прикрывал незащищенный участок, который можно было выровнять, лишь подвергаясь жестокому обстрелу. Повсюду, где можно было как-то закрепиться или продвинуться вперед, требовалось преодолеть яростное сопротивление. Джустиниани изучил особенности местности и принялся оказывать противодействие усилиям осаждающих. Его люди начали устраивать вылазки и засады в темноте — предполагалось, что защитники «вырвутся из городских ворот, стремясь атаковать тех, кто находится за пределами стен. Иногда, когда они будут выпрыгивать из рва, их будут отбрасывать назад. В других случаях они [защитники] захватят в плен турок», которых нужно будет подвергнуть пыткам для получения информации. Отчаянные вылазки из рва оказались эффективными, но осажденные быстро поняли — соотношение потерь для них неприемлемо. Смерть каждого обученного бойца причиняла защитникам серьезный ущерб, и не имело значения, сколько при этом погибало турок, поэтому вскоре было принято решение сражаться преимущественно со стен: «пусть одни стреляют из арбалетов, другие — простыми стрелами [из луков]». Борьбе за ров суждено было стать одним из самых напряженных эпизодов осады.

После 7 апреля, ожидая прибытия тяжелой артиллерии, нетерпеливый султан занялся другими делами. Двигаясь через Фракию, османская армия захватывала по дороге греческие селения, но некоторые отрезанные от внешнего мира крепости до сих пор не были взяты. Таковые Мехмед обходил, предоставив наблюдение за ними специально выделенным отрядам. Вероятно, 8 апреля он выступил со значительными силами и несколькими пушками, рассчитывая захватить крепость Ферапию, стоявшую на холме, откуда открывался вид на Босфор за «Перерезанным горлом». Цитадель сопротивлялась два дня, пока артиллерия не разрушила ее укрепления и не уничтожила большинство ее защитников. Остальные, «когда уже не могли долее держаться, сдались и сказали [Мехмеду], что он может поступить с ними как пожелает. И он посадил на кол сорок человек». Другой подобный замок, в Студионе на Мраморном море, также быстро смели огнем пушек. На сей раз тридцать шесть несчастных выживших защитников посадили на кол за пределами стен.

Спустя несколько дней Балтоглу, адмирал Мехмеда, направился с частью флота к Принцевым островам в Мраморном море, планируя овладеть традиционным убежищем императорской фамилии во времена смут. На самом большом из островов, Принкипо, стояла мощная крепость, где находилось «тридцать тяжеловооруженных воинов и несколько местных жителей». Они отказались капитулировать. Когда стало ясно, что артиллерийского огня недостаточно, чтобы вынудить обороняющихся сдаться, люди Балтоглу собрали огромное количество хвороста у стены и подожгли его. Смола, сера и крепкий ветер сделали огонь настолько сильным, что он охватил башни, а вскоре пылала уже вся крепость. Те, кто не сгорел в пламени, сдались на милость победителей. Воинов убили на месте, мирных жителей продали в рабство.

11 апреля Мехмед вернулся в свой красно-золотой шатер. Теперь артиллерию полностью укомплектовали. Мехмед сгруппировал ее в четырнадцать или пятнадцать батарей и разместил их вдоль стен в ключевых пунктах, которые считал наиболее уязвимыми. Одну из самых больших пушек Урбана, «ужасное орудие», поставили на особой позиции у Влахернской стены близ Золотого Рога, «где не было прикрытия ни в виде рва, ни внешней стены». Другую расположили близ точки, где смыкаются стены под прямым углом, а третью — у Пигийских ворот дальше к югу. Остальные пушки расставили в наиболее важных местах вдоль уязвимой долины Лика. Гигантскую пушку Урбана, нареченную греками «Базиликой» — «царской пушкой», — установили напротив палатки султана, откуда он мог в полной мере убедиться в ее эффективности. Она держала под угрозой ворота Святого Романа — «самые непрочные в Городе». Каждой крупной пушке оказывала поддержку батарея малых, и турки любовно называли их всех «медведицей с детенышами». Орудия стреляли каменными ядрами весом от двухсот до тысячи пятисот фунтов (как в случае с монстром Урбана). По словам некоего наблюдателя, ядро одной из самых больших пушек достигало в «высоту до колена, а у другой — до пояса» соответственно. Другой заявил: что самый крупный след от выстрела, который ему удалось измерить, достигал «одиннадцати его ладоней в окружности». Хотя очевидцы говорили о «бесчисленных орудиях войны», в распоряжении Мехмеда имелось в общей сложности, по-видимому, примерно шестьдесят девять орудий (по меркам того времени — огромная сила). В ряде пунктов в поддержку артиллерии использовались и другие, более старые технические средства для метания камней, такие, как требюше — катапульта, приводившаяся в действие с помощью противовеса. Требюше сыграли чрезвычайно важную роль при взятии мусульманами замков крестоносцев тремя столетиями раньше. Теперь они выглядели орудиями из другой эпохи.

Установка пушек и приведение их в боевую готовность требовали немалого труда. Стволы не были закреплены и не имели надежной опоры. Их просто связывали ремнями, транспортируя на крепких повозках. По прибытии массивный блок и канаты устанавливали вертикально и опускали ствол на наклонную деревянную платформу, сооруженную на защищенном участке передовой турок. Ее прикрывал от вражеского огня деревянный палисад и навесная дверь, поднимавшаяся, когда орудие открывало огонь.

Тыловое обеспечение операции организовали поистине грандиозно. Огромное количество черных каменных ядер изготавливалось на побережье Черного моря и доставлялось на купеческих судах. 12 апреля в Диколон прибыл груз «пушечных ядер, изгородей и бревен и другого снаряжения для их [османов] лагеря». Необходимо было также собрать большое количество селитры, чтобы орудия могли вести огонь достаточно долго. Дорога, которую Мехмед приказал построить своему военачальнику Заганос-паше вокруг оконечности бухты Золотой Рог, должна была, вероятно, облегчить доставку предметов снабжения. Для транспортировки пушек требовались большие деревянные повозки, множество людей и рогатого скота. Литейщики, работавшие с Урбаном в Эдирне, составляли также и расчет его пушек. Они передвигали, устанавливали, заряжали орудия, сделанные собственными руками, и вели из них огонь, а при необходимости чинили их на месте. И хотя монстров Урбана изготовили в ста пятидесяти милях от Константинополя, турки имели достаточно ресурсов для ведения осады, чтобы ремонтировать пушки в лагере и даже делать новые, специально наладив для этого целое производство. К месту осады доставлялось необходимое количество железа, олова и меди; выкапывались угольные ямы, над которыми возводились куполообразные крыши; строились и обмуровывались плавильни. Часть военного лагеря превратилась в огромную полевую мастерскую: оттуда поднимался дым и гром кузнечных молотов разносился по весеннему воздуху.

Подготовка гигантских орудий требовала немалых трудов и времени, чтобы довести все до конца. Порох засыпался в орудийный ствол. Сзади туда вставляли деревянный пыж. Пыж плотно обивали кусками железа или бараньей кожи, чтобы его «ни при каких обстоятельствах не вытолкнуло наружу иначе как взрывом пороха». Затем каменное ядро подтаскивалось к передней части орудия и закладывалось в ствол. Все это было хорошо в теории, но ядра часто не совпадали по размеру со стволом. Прицеливание производилось с помощью «определенных методов и расчетов» — на деле же методом проб и ошибок — и угол наклона пушки соответственно корректировали, подбивая под платформы деревянные клинья. Затем орудия загонялись на позицию с помощью больших деревянных брусьев, а также камней, выполнявших роль амортизаторов, «иначе в результате выстрела и производимой им отдачи пушка сместилась бы со своего места и стреляла мимо цели». Наконец порох засыпали с казенной части, и на этом подготовка оканчивалась. 12 апреля подожгли запалы султанских пушек на четырехмильном участке, и первая в истории массированная бомбардировка началась.