Повседневная жизнь импрессионистов. 1863-1883 - читать онлайн книгу. Автор: Жан-Поль Креспель cтр.№ 66

1912 год оказался для Дега самым страшным. Его настигал удар за ударом; за полгода он потерял самых близких друзей, Алексиса и Анри Руаров, а тут еще домовладелец потребовал, чтобы он съехал с квартиры. В течение двадцати лет Дега сторожил свои сокровища в квартире на улице Виктор-Массе. Старый особняк был продан, и его собирались снести, чтобы на его месте построить современное здание.

Здесь в полной мере проявились упрямство и отвратительный характер Дега, которые сыграли значительную роль в этой катастрофе: это было куда большее несчастье, нежели то, которое постигло Дега после разорения братьев. Дом был выставлен на аукцион за 300 тысяч франков, Воллар посоветовал ему купить его: «Вам стоит лишь пожертвовать несколькими папками из своей коллекции, чтобы иметь эту сумму!» И услышал гневный ответ: «Разве художник может выбросить на ветер триста тысяч франков?» Упрямец не желал ничего слышать, тем более что в течение долгого времени он постоянно ссорился с домовладельцем, отправляя тому полные желчи и высокомерия послания.

В результате дом пришлось покинуть. Только тогда Дега осознал, что ему придется распрощаться со своим логовом, собрать вещички и перевезти их неведомо куда. Тут с него сошла вся спесь, и он оказался обыкновенным несчастным стариком. Потеряв голову, он словно обезумел и на весь Париж заголосил о своем несчастье. Над ним сжалились, пришли на помощь, бегали по агентствам по найму жилья и опрашивали консьержек, чтобы найти квартиру без «современных удобств», которая вполне отвечала бы всем его требованиям: квартира должна была находиться неподалеку от площади Пигаль, быть достаточно просторной для размещения коллекции, дом должен был быть без лифта и центрального отопления. «Я ненавижу, — говорил он, — квартиры, в которых во всех комнатах одинаковая температура». Живя на улице Виктор-Массе, на зиму он всегда переселялся в бельевую, соседнюю с кухней комнату, где хозяйничала Зоэ.

Последний этап

После долгих поисков Сюзанна Валадон, взявшая дело целиком в свои руки, нашла наконец идеальный вариант: просторную квартиру с мастерской на седьмом этаже в доме 6 на бульваре Клиши. Дом существует и поныне. На первом этаже в наши дни разместились кинотеатр и дешевая закусочная «Королевский фритюр».

Можно себе представить, в какой ужас пришел бы Дега от такого соседства.

Переезд стал тяжелым испытанием для друзей одинокого старика, не соглашавшегося, чтобы кто-нибудь, кроме него самого, перевозил его картины и гравюры. Из-за старческих причуд он сам организовывал перевозку, нанял транспортного агента и ни на миг не отставал от него по дороге от дома к дому. Проделав этот путь несколько десятков раз, Дега истощил последние силы. Тогда он, возможно, все-таки пожалел, что в доме не было лифта.

Когда Дега очутился на бульваре Клиши, все его воодушевление прошло и он уже не заботился о том, чтобы основательно устроиться на новом месте. Сотни холстов, пастелей, скульптур, рисунков и гравюр были оставлены там, где их побросали при переезде. Не имея сил привыкнуть и приспособиться к чуждой обстановке, Дега разбил лагерь на обломках прежней жизни и стал ожидать смерти. Когда его спрашивали, чем он теперь занимается, он отвечал: «Живопись меня больше не интересует!»

Утром 27 сентября 1917 года смерть положила конец мучениям этого желчного и в общем-то несчастного человека, посвятившего искусству большую часть своей жизни. Война была тогда в самом разгаре, и смерть Дега осталась почти незамеченной.

Тридцать человек пришли проводить его в последний путь на кладбище Монмартра; из старых боевых соратников было лишь двое, Клод Моне и Мэри Кассет, оба почти слепые. Злая усмешка судьбы: канцелярия президента республики ^[104] отправила своего представителя почтить останки того, кто всю жизнь поносил почести, политику и официальные власти, того, кто вдобавок был ярым монархистом.

В поисках Сезанна

Последние годы жизни Сезанна тоже прошли в одиночестве. Но он не огорчался по этому поводу, целиком поглощенный страстью к живописи. Жена, прекрасно это понимавшая, и сын-эпикуреец, отлично владевший искусством ничегонеделания, предпочитали жить в Париже. Когда Сезанн начинал скучать без них, он прекращал посылать им деньги, и… они тут же спешили в Экс. Большую часть времени он оставался один с экономкой в доме 23 на улице Бульгон, где его отец когда-то открыл свой банк.

После выставки у Воллара Сезанн вдруг стал популярен среди молодых художников, смотревших на него как на учителя. Морис Дени, Эмиль Бернар, Камуэн, Франсис Журден, окончившие Академию Жулиана или мастерскую Постава Моро в Школе изящных искусств, приезжали к нему в Экс как к оракулу. Его дом был местом паломничества. Камуэн и Франсис Журден оставили замечательные воспоминания об этих встречах. Первым из них с Сезанном сдружился Камуэн, проходивший в 1901 году военную службу в Эксан-Провансе. В первое же увольнение он отправился разыскивать Сезанна: «Никто не знал его! Наконец я разведал, что он живет на улице Бульгон, и отправился туда. Мне открыла служанка художника, госпожа Берангье. Я объяснил ей цель моего визита. Сезанна не было дома, но он, по словам прислуги, должен был вскоре вернуться. Госпожа Берангье предложила мне подождать его в столовой. Оказавшись там, — не знаю, что на меня нашло, — я вдруг очень смутился, и сказав, что зайду в другой раз, сбежал. Я укрылся в каком-то кафе и постепенно справился с волнением, укоряя себя за глупость. Я постарался убедить себя, что если сейчас же не найду Сезанна, то больше не пойду туда.

Итак, я вернулся на улицу Бульгон и позвонил во второй раз. На мой звонок на третьем этаже открылась ставня и в окне появилась голова Сезанна в ночном колпаке. Была половина девятого, а он уже лег спать, так как вставал до восхода солнца, чтобы отправиться на натуру или же в свою мастерскую на улицу Лов. Тем не менее он вовсе не был удивлен, увидев меня, ибо служанка предупредила его, что к нему приходил военный. Он крикнул, чтобы я подождал, и спустился с подсвечником в руке, чтобы отворить мне дверь. Мы очутились в столовой. Я глупо пробормотал, что восхищаюсь им, и, кажется, он был тронут.

«Послушайте, молодой человек, — сказал он, провожая меня, — когда вам удастся передать состояние этой трубы, выделяющейся на фоне стены, вы можете считать себя художником». Он был всецело захвачен изобретенной им теорией цилиндра, шара и конуса, о которой рассказал в ставшем знаменитом письме Эмилю Бернару». ^[105]