Тайны Великой Скифии. Записки исторического следопыта - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Коломийцев cтр.№ 23

Напоминающее ныне своей формой шестиугольник Северное море (в древности именуемое Германским) следующим образом описано Иорданом: «С Запада Скандза окружена огромным морем, с севера же охватывается недоступным для плавания широчайшим океаном, из которого, будто какая-то выступающая рука, образуется Германское море, вытянутое вроде залива»^{96}. Кто-нибудь из современных историков может объяснить, отчего огромнейшее и бескрайнее Северное море готский писатель считал «заливом», имеющим форму «выступающей руки»? И как можно увидеть человеческую кисть в нынешней конфигурации этой части мирового океана? А ведь этот водный бассейн относительно хорошо был известен мореходам Средиземноморья еще со времен плавания за оловом на Британские острова древних финикийцев.

Меж тем, нет-нет да и облетит мировые информационные агентства очередное сообщение о том, что водолазы, аквалангисты или рыбаки в который уж раз обнаружили на шельфе мелководного Северного моря руины каких-то древних городов и поселений.

Несомненно, именно здесь, на морском дне покоится еще одна область исторического проживания германцев, которую мы, по праву первооткрывателей, назовем Германикой. Будь историки, однако, повнимательней, они бы и без трудов Иордана догадались о том, что некогда Британские острова и Скандинавский полуостров были соединены широким сухопутным мостом. Дело в том, что и на Севере Скандинавии, и в Шотландии археологи зафиксировали пребывание древних оленеводческих племен лапланоидного типа, очевидно родственных меж собой. Остатки этого народа, еще в неолите широко распространенного по всему Северу Европы, ныне проживают лишь в труднодоступных районах Финляндии, Швеции и Норвегии. Их именуют лопарями или саамами. На Руси этих мирных и пугливых обитателей тундры звали «самоедами» и вовсе не потому, что те поедали сами себя, а в качестве производного от двух слов из речи туземцев: «саам» и «една», то есть «саамская страна».

Данный доисторический народ всегда жил в условиях примитивного каменного века и, конечно же, не знал мореходства. Поэтому попасть в Шотландию он мог лишь по суше, кочуя вслед за своими стадами.

Некогда, очевидно, Британские острова, Германика, Ютландия (Дания), Скандинавия и Балтия были одним гигантским полуостровом, примыкающим к Европе с Севера. Затем, медленное, но неумолимое наступление моря разорвало его на части и погребло в пучине две пограничные области. Еще во втором веке нашей эры великий географ из египетского города Александрия Клавдий Птолемей знал о четырех крупных островах, лежащих на просторах северного океана неподалеку от Кимврского (Ютландского) полуострова. И Скандза был лишь одним из них^{104}. А византийский историк Прокопий Кесарийский свидетельствует о существовании в его время большого острова по имени Фуле, причем находился тот, очевидно, где-то между Великобританией и Скандинавией, поскольку германцы-герулы возвращались туда, на родину, кратчайшим путем — отправившись на кораблях от нынешнего датского побережья. Он пишет: «Этот остров Фуле очень велик. Полагают, что он вдвое больше Британии. Он лежит от нее далеко на Север. На этом острове земля по большей части пустынна, в обитаемой же части живут 13 племен, очень многолюдных и у каждого свой вождь»^{164}.

Но морские волны неуклонно продолжали свой натиск, и все новые области уходили на дно океана. Сведения об этом, хотя и в виде смутных слухов, все же дошли до римлян и греков. К примеру, Страбон, описывая кимвров и тевтонов, отмечал, что «причиной их превращения в кочевников и разбойников было то обстоятельство, что они были изгнаны из своих жилищ сильным приливом, когда жили на полуострове»^{188}.

Именно водная стихия, регулярно захватывающая земли германцев, как западных, так и восточных, вынуждала их пускаться в опасные странствия и поиски новых территорий. Так решилась наша почти детективная задача: пресловутый германский «шкафчик» (Дания и Южная Швеция) имел пару потайных «ниш» (Германику и Балтию), ныне обернувшихся дном Северного и Балтийского морей. В совокупности они и составляли древнюю прародину всех германских племен — изолированную от остальной Европы морскими, речными и болотными преградами страну с суровым, но подходящим для жизни данных народов климатом.

Необходимо заметить, однако, что эта тайна — далеко не единственная головоломка из числа заданных ученым северными варварами. К примеру, исследователей удивляет необычно высокая степень развития готской державы. Сильная царская власть, передающаяся по наследству, твердая воинская дисциплина, уникальная письменность на основе загадочных рун, развитое стекольное производство, металлообработка и ювелирное ремесло, изготовление керамики при помощи гончарного круга — ничего подобного не встречалось им в других частях варварской Европы. Историк Марк Щукин следующим образом оценивает уровень гончарного ремесла этого государства: «Одним из наиболее ярких элементов… Черняховской культуры является специфическая серая гончарная керамика, поражающая высоким качеством своего изготовления, разнообразием форм и изяществом пропорций мисок, кувшинов, трехручных ваз, кубков и так далее. Это, безусловно, изделия мастеров высочайшей квалификации, достигающие подчас совершенства и гармоничности шедевров прикладного искусства, подобного набора форм мы не найдем для того времени ни у мастеров-гончаров античности, ни в Барбарикуме Европы»^{223}.

Меж тем ученые справедливо полагают, что большинство элементов человеческой культуры — результат не самостоятельных открытий, а заимствований со стороны. Образно говоря, цивилизация расползается по свету из определенных очагов. Для Европы роль «культурного учителя» всегда играло Средиземноморье. Поэтому долгое время исследователи готских древностей многие высшие достижения этого народа: керамику, стекольное производство, оружейное дело, развитое кораблестроение и прочее — считали привнесенными с Юга, в первую очередь, заимствованными у причерноморских греков-колонистов. Но затем выяснилось, что готская керамика, к примеру, не имеет аналогов в Приазовье и Причерноморье, то же самое оказалось справедливым и в отношении многих других ремесел восточных германцев. Все тот же Щукин замечает: «Исследователей давно уже мучает вопрос: где Черняховские гончары научились своей технике, откуда взяли они прототипы этих форм»^{223}.

Но, пожалуй, вопрос надо ставить гораздо шире: отчего пришедшие с далекого Севера варвары оказались столь цивилизованны. Ведь кораблестроение, к примеру, они должны были усвоить еще до того, как оказались в материковой части Европы. Каким образом пришельцам удалось построить цивилизацию, почти не уступающую по уровню развития римской?

И наконец, имеется еще одна загадка готского народа. Отчего, покорив почти всю Восточную Европу, господствующее племя этой державы, остготы, заняли самые неудобные и удаленные земли — междуречье Днепра и Днестра? Причем стремились они на жительство именно сюда. Историк готского народа Иордан эту ничем не приметную, скромную область, весьма далекую от традиционных центров цивилизации, возвышенно именует «желанной страной Ойум»^{96}.

Но позвольте пока сохранить интригу. Давайте вместе разберемся в том, что происходило в регионе в ходе германского этапа переселения народов, а там, глядишь, дойдут руки и до этих готских тайн.