Легенды мировой истории - читать онлайн книгу. Автор: Карина Кокрэлл cтр.№ 69

Рюрик забеспокоился всерьез. Он выскочил на воздух без рубахи и босой, тихо, опасаясь кричать, позвал ее по имени. Никто не отозвался. Вокруг стоял освещенный полной луной лес. Он пошел по этому ночному лесу, залитому лунным сиянием, раня ноги об острые шишки.

…Милена стояла в воде их озера по пояс — обнаженная, с распущенными мокрыми волосами, и рядом с нею плескались тысячи осколков разбитой ею в воде луны.

Она повернулась к нему спокойно, с царственной негой, совсем не удивившись его появлению, словно и это озеро с черной водой, и полная луна, и эта необычно жаркая ночь принадлежали только ей, а он здесь был лишь гостем.

Да так оно и было: откуда мог знать викинг Рюрик с серыми, как вода зимнего моря, глазами, что эта ночь у россов — особая. Русалочья.

Где-то в соснах крикнула невидимая неясыть. Береговой песок приятно холодил босые ноги. Рюрик на минуту остановился, пораженный красотой этой ночи, этого озера, этой женщины. А мокрая, голая Милена уже шла ему навстречу. Она вышла из воды и остановилась напротив него совершенно спокойно и бесстыдно. Ее тело белело в ночи. И ему вдруг показалось, что она и есть то таинственное существо с вышивки англов, принявшее вдруг облик земной женщины.

Рюрика затрясло как в ознобе, и он рванулся к ней и наконец-то, после стольких своих терзаний, схватил ее податливое прохладное тело, и вжал в себя ее полные груди с темными напряженными сосками, и впился в ее влажный рот, как волк в жертву. Никогда еще не желал он женщины с такой нежной и одновременно звериной силой. Она ответила ему с жадностью. А когда оторвалась на миг, чтобы сделать вдох, посмотрела на него радостно и победительно.

Потом положила руку на его подрагивающее огромное плечо, изуродованное рубцом затянувшейся раны, и, глядя прямо в его затуманенные глаза, которые не видели сейчас ничего, кроме нее, повлекла в воду…

Никогда еще Рюрик не испытывал такого пронзительного, такого полного наслаждения женщиной. Оно накатывало, как приливная волна, и становилось все сильнее и сильнее — когда казалось, что сильнее быть уже не может…

Чего не знал и не мог знать Рюрик, да и никто в Невгороде, так это того, что флот Рагнара Мохнатые Штаны в сто драккаров, хорошенько отпраздновав знатную парижскую добычу и продав на рынках Хедеби церковное серебро и невольниц, сломил сопротивление Свенельда, разорил Рустринген и уже направляется к берегам россов.

Однажды Милена, придя, как обычно, утром в пещеру старой Гориславы, нашла ее совсем слабой. Старуха лежала с закрытыми глазами, потемневшая, словно старое поваленное ветром дерево.

Внезапно она села на топчане — так что Милена вздрогнула от неожиданности, больно схватила ее руку своими узловатыми пальцами, оцарапав ногтями, и зашептала беззубым ртом: «Река — вспять… Новый город… мальчик… находник-князь… ладья… смерть». Потом крючки ее пальцев разжались, она опустилась на спину и затихла.

Волк потянул носом воздух и вдруг, запрокинув голову, завыл протяжно, леденяще, словно умоляя о чем-то. И Милене не по себе стало от слов старухи, они показались каким-то нехорошим пророчеством.

Гориславу они похоронили в лесу, чтобы не разводить большого огня и не привлекать внимания к своей хижине. И теперь надо было решать, что делать. Жить в лесу и дальше, ничего не зная, Рюрик больше не мог. Он решил оставить Милене побольше еды и постараться все-таки проникнуть в город.

А на следующий день произошло вот что.

Этого кабана Рюрик выслеживал вот уже несколько дней. Он слышал его: зверь трещал валежником вокруг хижины по ночам, но днем хорошо прятался где-то в чаще. С утра было пасмурно, и Рюрик не знал, как долго они с Волком искали логово. Поиски увели их довольно далеко от тех мест, где они охотились обычно. Наконец Волк взял след — пригнул голову и быстро затрусил, не поднимая носа от земли. И Рюрик увидел: матерый вепрь с вздыбленной холкой и белыми клыками-бивнями стоял на открытой поляне и как будто ждал.

Вот он хрюкнул, начал убегать, и Волк азартно погнал его, кусая за мохнатые ляжки.

Дальше все произошло во мгновение ока. Кабан неожиданно развернулся и — молниеносно распорол псу брюхо. Рюрик остолбенел, а вепрь зло глянул на него маленькими умными глазками.

Волк уже бился на земле, путаясь лапами в собственных сине-серых окровавленных кишках, и визжал от боли.

— Fukja Jor! ^[112] — выкрикнул Рюрик, бросил в зверя копье и… промахнулся.

Зверь еще раз поглядел на него и затрусил прочь неспешно, словно уверенный в своей неуязвимости.

Рюрик не мог поверить: промахнуться с такого близкого расстояния! Он выхватил лук, и в кабаньей холке затрепетала его стрела. Зверь вздрогнул и, заверещав, бросился в чащу.

Рюрика охватил охотничий азарт, и он, выхватив из-за пояса охотничий нож Милены, перескакивая через поваленные зимними ветрами стволы деревьев, погнался за вепрем.

И… вдруг увидел бегущих впереди кабана людей. Видно, они затаились в засаде, а кабан понесся прямо на них. Кажется, пятеро? Они бежали — значит, боялись сами… На плечах их он увидел луки, больше никакого оружия. Грязные, полуголые, они бежали изо всех сил, а за ними несся огромный клыкастый вепрь и следом — Рюрик, с ножом в руке, с длинными спутанными волосами, обросший густой бородой. Один беглец был особенно молод, изможден и все время спотыкался. И он сильно напомнил Рюрику… Нет, этого не могло быть!

Наконец вепрь поравнялся с бегущим и, сбив его с ног, помчался дальше. Упавший громко выдохнул: «Fukja Jor!» И Рюрик узнал голос.

— Olaf?!

— Rorik?! Konungr!

Вепрь исчез в чаще. Люди остановились. Олафу помогли подняться, и он, припадая на ногу, бросился навстречу

Рюрику. Остальные, тяжело дыша, остановились поодаль и подняли луки. Это были трое молодых парней, и один — пожилой, широкогрудый, с длинными седыми усами на продубленном морщинистом, исчерченном шрамами лице. В шрамах был даже его совершенно голый череп. Он прищурил глаза, вгляделся в Рюрика и кивком приказал молодым опустить луки.

Рюрик обхватил легкое, неузнаваемо исхудавшее тело Олафа, от радости тряхнул так, что парень едва не вскрикнул от боли. Увидев, что опасаться нечего, приблизились и его спутники. Рюрик сразу узнал в пожилом одного из воевод, что сидел напротив него за столом Гостомысла. Запястья и щиколотки всех четверых были изранены — видно, их держали в цепях, на телах гноились ожоги от пыток огнем.

Все они были еще слабы, все тяжело дышали. Наконец пожилой сказал:

— Здравствуй, конунг варягов! Я — Мирослав… А это мои сыновья — Глеб, Ярополк, Всеволод. Наш новый сторож оказался верным Гостомыслу человеком. Другой твой родич… был уже мертв. Он еще там, в яме. — Помолчав и еще немного успокоив дыхание, добавил: — Это моему старшему, Ратмиру, Вадим отрубил тогда голову. Сколько останется жить, буду видеть это опять и опять. До сих пор не знаю, что сделали с его телом…